– Кто подумает, – недоуменно спросила Юлия.
– Известно кто – святой.
– Не святотатствуйте, – одернула Авдеева Юлия и осенила себя крестом, затем спросила с подозрением:
– А может быть вы атеист?
– Нет, я просто неверующий.
– Какая разница?
– В слове атеист есть что-то воинствующее, а я просто неверующий; вернее верю во все религии мира, в иудаизм, христианство, ислам, буддизм, даже в Вуду, я очень доверчивый.
– Что же вы потащились со мной иконы лицезреть.
– Как что, шеф приказал.
– Значит по принуждению.
– Да.
– А самим не интересно?
Пожал плечами.
– И вам не приятно провести день с красивой девушкой?
Авдеев кашлянул и сказал:
– Ну, скажем так, если бы не это я бы нашел возможность отказаться, потому что вышеуказанное обстоятельство несколько меняло дело.
– Ну и, слава Богу, кажется, мы пришли!
Точно так.
– Несмотря на будний день, на выставке было много посетителей, особенно детей; у гардероба стоял шум, как в школьной раздевалке. Авдеев помог Юлии снять плащ.
– Сейчас что, каникулы? – спросил он.
– Нет.
– Почему же так много детей?
– Как почему? Привели на выставку икон, приобщают к религии.
– Понятно, второе крещение Руси.
– Скорое возрождение.
– А знаете ли вы, Юлия, что в Византии из-за этих икон была серьезная заварушка, так называемое иконоборчество, борьба против культа икон.
– Что вы говорите? Когда же это было?
– В восьмом или в девятом веке, не помню точно.
– И что из этого следует?
– А то, что исторические процессы имеют очень опасную тенденцию, – они все время повторяются; вы же не станете отрицать, что эволюция человечества движется по спирали а?
– Не стану, – неуверенно произнесла Юлия.
– А теперь посмотрите туда, под потолок, видите телекамеру.
– Вижу, – испуганно сказала Юлия.
– Они все записывают.
– Кто они?
– Как кто, – понизив голос, сказал Авдеев, – масоны; когда начнется новое иконоборчество, они всех кто здесь был, вызовут. Ну, я положим, здесь по долгу службы, а вот с вас спросят по всей строгости нового закона.
– Да ну вас, – рассердилась Юлия, – все – то вы врете.
Бросив своего спутника, Юлия пошла к лестнице, ведущей на второй этаж, где было начало экспозиции. Авдеев проводил ее взглядом, разделся, и подошел к стойке гардероба; прежде, чем сдать одежду, он поднес к лицу плащ своей спутницы и вдохнул ее запах. Композиция египетских цветочных масел, составленная парфюмерами Франции, невозможное сочетание Востока и Запада превратилось в изысканную субстанцию, услаждающую обоняние, стык культур, – восточный аромат, доведенный в Европе до совершенства, исходил от славянской женщины.
Юлию он разыскал в одном из залов выставки, она стояла перед Троицей Андрея Рублева. Остановился за ее спиной и спросил:
– Медитируете?
– Нет, – ответила Юлия, – хотя, говорят, что от икон исходит энергия причем, от разных икон – разная энергия; не зря верующие выбирают себе какого-нибудь святого, некоторые отдают предпочтение Николаю – чудотворцу, а другие Казанской Божьей Матери, потому что аура у икон разная, одному подходит, другому нет, ауры разные.
– То-то я и смотрю, – заметил Авдеев, – что как-то мне не по себе, – это неправильная выставка; разве можно выставлять в одном помещении столько икон с разными аурами. Это к добру не приведет.
Юлия пристально посмотрела на него, и Авдеев смиренно замолчал. Глаза у девушки были серо-голубые, их можно было назвать миндалевидные, если бы они не были такими большими, казалось слишком большими для ее лица, какими-то кукольными, словно на складе не оказалось других глаз и художнику пришлось совместить милый русский вздернутый носик из сказки «Морозко», и глаза шахини Сурейи из новейшей истории. Она произнесла:
– Если бы вы не насмешничали попусту, я бы вам сказала кое-что.
– Не буду, – пообещал Авдеев.
– Точно?
– Абсолютно.
– Я чувствую энергию, исходящую от икон, она действительно у всех разная, у одних сильная, у других едва ощущается. Не верите?
Авдеев не ответил, но по выражению его лица было видно то, что он не верит. Юлия протянула ему вывернутую руку.
– Потрогайте мою ладонь.
– Зачем, – подозрительно спросил Авдеев.
– Потрогайте, – настойчиво сказала Юлия.
Авдеев осторожно взял ее руку.
– Ну?
– Холодная?
– Да.
– А теперь смотрите.
Она поднесла ладонь к иконе на расстояние полуметра, подержала несколько минут и протянула Авдееву.
– Потрогайте.
Ладонь была горячей.
– Ничего себе, – сказал Авдеев, – а у меня так получится?
Теперь он поднес руку к иконе, но тут к ним подошла женщина, смотрящая за залом.
– Молодой человек, что вы делаете?
– Заряжаюсь энергией, – ответил Авдеев.
– Немедленно прекратите, или я позову милицию, только шаманства нам здесь не хватало.
Авдеев сунул руку в карман. Юлия засмеялась и направилась в другой зал. Авдеев последовал за ней, чувствуя спиной осуждающий взгляд смотрящей.
Из художественной галереи вышли через час. Юлия добросовестно осмотрела все иконы, не пропустив ни одной.
– Как самочувствие, – участливо поинтересовался Авдеев.
– Не сказала бы, что хорошее, – не уловив подвоха, призналась Юлия, – как-то устала очень.
– А что я вам говорил, – сказал Авдеев, – нельзя столько икон собирать в одном месте – это антигуманно. Я, например, совершенно разбит.
– Не злорадствуйте.
– Отнюдь, я констатирую. Согласитесь.
– Ну ладно, – сдалась Юлия, – признаю, я ужасно устала.
– Представляете, вы – экстрасенс, от чего-то вы устали, от чего-то подзарядились, а каково нам простым людям.
– Хорошо, – сказала Юлия, – что я должна сделать в искупление, чем мне загладить свою вину?
– Ничего, – сказал милосерднейший Авдеев, – мне достаточно морального удовлетворения.
– Нет, – не унималась Юлия, – я должна чем-то возместить понесенный ущерб. Хотите, куплю вам мороженое?
– Спасибо, я сладкого не ем.
– А что вы предпочитаете, кислое?
– Горькое.
– Например?
– Водку, квашеную капусту, соленые огурцы, утром – огуречный рассол.
– Мм, – передернула плечами Юлия, – даже слюнки потекли.
– От слова, – водка?
– Нет, конечно, от другого, квашенного и соленого.
В эту минуту зазвонил телефон, Юлия полезла в сумочку и извлекла трубку.
– Да, милый, все хорошо, нет еще, на выставке, осматриваем иконы, закончим – сразу домой, а можно потом немножко погуляю по набережной, погода хорошая, а здесь душно, боюсь голова разболится, спасибо. Протянула трубку Авдееву.
– Вас.
Авдеев приник ухом, услышал властный и покровительственный голос.
