Броуди пришлось откашляться, но даже прочистив горло, он заговорил совсем тихо:
– Я помогу.
Он вел себя как полный дурак.
Мэдди же извивалась, отчаянно пытаясь высвободиться. Броуди хотел прийти ей на помощь, но не мог пошевелиться: его взгляд не отрывался от ее груди.
– Броуди? Ты еще здесь?
Он медленно кивнул и, не сразу сообразив, что Мэдди не может его видеть, хрипло пробормотал:
– Да.
Мэдди дернулась снова и едва слышно вскрикнула от боли, что привело Броуди в чувство. Он неохотно склонился над кроватью и уперся коленом в матрас. Боже, за что бы взяться?
– Не дергайся, – скомандовал он. Но женщины никогда не слушаются. Мэдди продолжала извиваться, а ее обнаженная грудь двигалась в такт. – В самом деле, лежи смирно.
Взявшись за ее обездвиженную руку и строго запретив себе смотреть на грудь Мэдди, Броуди потянул кофточку вверх, стараясь не задеть ненароком больное плечо. В первом он не слишком преуспел, хотя с главной задачей вроде бы справился: локоть удалось высвободить. Броуди вздохнул было с облегчением, но на этом его беды не кончились: ажурная ткань зацепилась за серьгу в ухе.
– Ой! – взвизгнула Мэдди.
– Не двигайся!
– А я и не двигаюсь!
Кофточка зацепилась не за одну серьгу. Мэдди носила в ухе целых четыре серебряных колечка. Броуди понятия не имел, зачем она сделала столько проколов. Правда, при каждом ее движении серьги тихонько позвякивали, и при виде их ему почему-то ужасно хотелось укусить Мэдди за ухо.
Впрочем, в эту минуту Броуди охотно попробовал бы на зуб и другие части ее тела. Совершив над собой титаническое усилие, он наконец стянул с нее проклятую кофточку.
Охнув, Мэдди мгновенно поправила чашечку бюстгальтера.
Броуди пронес девушку на руках через весь дом и поднялся по лестнице, даже не взмокнув, но сейчас пот лился с него градом.
– Ладно, тогда я… – «Буду мечтать о твоем теле до конца моих дней». – …принесу тебе чаю.
– Но я еще не раздета.
Броуди бросил взгляд на ее юбку. Самую короткую на его памяти.
– Верно. Надо это снять.
– Застежка сзади, – подсказала Мэдди.
В следующий миг у Броуди едва не остановилось сердце: она перекатилась на живот, выставив напоказ гладкую стройную спину, прикрытую лишь тонкой полоской лифчика, и бедра, облаченные в кусок ткани, жалкое подобие юбки. Эта вещица не закрывала татуировку и подчеркивала крутой изгиб самой восхитительной попки на земле. Красивые длинные ноги Броуди готов был разглядывать день за днем долгие месяцы, и ему не прискучило бы это занятие.
– Ты видишь «молнию»? – спросила Мэдди, уткнувшись лицом в подушку.
Ту самую «молнию», что, начинаясь чуть ниже маленькой татуировки на спине, доходила до середины ягодиц? Да, он ее видел.
– Броуди?
– Сейчас расстегну. – Его ладони нестерпимо зудели, пальцы тряслись. Да и не только пальцы, все тело ходило ходуном. Лучше бы он поехал на чертову почту. Опираясь коленом на кровать, он склонился над Мэдди и взялся за язычок «молнии». Потом потянул.
Мэдди прогнулась, помогая расстегнуть застежку. Язычок пополз вниз, и изумленному взгляду Броуди предстали полосатые, в тон лифчику, трусики-стринги – две узкие тесемки, подчеркнувшие буквой Т самую потрясающую попку, какую он только видел. А он считал юбку слишком короткой! Да по сравнению с этими трусиками юбка казалась просто пуританской!
Взяв подол юбки здоровой рукой, Мэдди резким движением обнажила одну ягодицу, а затем вильнула бедрами, пытаясь высвободить другую. Заметив маленькую родинку на ее правом бедре, Броуди издал сдавленный стон.
Мэдди, повернув шею, покосилась на него.
– Ты в порядке?
Нет. Совсем наоборот. Мозги категорически отказались работать, зато другие части тела, находящиеся ниже пояса, настойчиво и бесцеремонно напоминали о себе.
– Мне никак не удается…
Мэдди повернулась на бок, безуспешно пытаясь стянуть юбку, и Броуди невольно наклонился ниже, охваченный безрассудным желанием поцеловать ее аппетитную попку. Или впиться в нее зубами.
– Помочь?
«Да, обхватить ладонями ягодицы, сжать как можно крепче…»
– Броуди?
– Да…
«Какой же ты придурок», – выругался Броуди про себя и, взявшись за пояс юбки, потянул ее вниз. Тесная юбка сдвинулась всего на дюйм, но этот дюйм… Броуди жадно пожирал глазами приоткрывшийся кусочек тела. Этого зрелища ему никогда не забыть… Он чувствовал, что не скоро придет в себя.
Еще одно усилие, и юбка соскользнула с бедер, открыв ягодицы во всем великолепии. Броуди скользнул жадным взглядом по тоненькой тесемке трусиков, исчезавшей между двумя округлостями, за которые не жаль отдать душу дьяволу. А в следующий миг Мэдди ловким и быстрым движением сбросила юбку, показав на миг переднюю часть сексуальных стрингов в тигровую полоску.
– Броуди? – Он с усилием моргнул, стряхивая оцепенение. Мэдди перевернулась на спину и лежала перед ним в одном белье. Во взгляде ее читалось нетерпение. – Ну же.
– Одеяло? – запинаясь, пробормотал Броуди.
– Ну да.
Выдернув из-под нее одеяло, он накрыл ее и вытер ладонью взмокший лоб.
– Здесь слишком душно. Тебе не жарко?
Мэдди утомленно закрыла глаза.
– Мне в самый раз. Спасибо за помощь…
Что ж, ладно. Броуди поспешил к двери. Ему надо было вырваться из комнаты, он задыхался, ему нужен был воздух и… О том, что еще ему было необходимо, Броуди даже думать не хотел.
Как только Броуди скрылся за дверью, Мэдди с досадой хлопнула себя по лбу. Надо же быть такой глупой! Ее хитрость обернулась против нее самой. Мэдди била дрожь, тело пылало от жара. Она чувствовала, что не в силах держаться на ногах. Отбросив одеяло, девушка сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
Броуди желал ее. Взгляд, которым он пожирал ее, говорил сам за себя. Броуди готов был овладеть ею сейчас же, жадно, возможно даже – грубо. Ну и ну! Обмахивая ладонью пылающее лицо, Мэдди соскочила с кровати и отправилась в комнату Линн.
Им нужно было уехать еще вчера. Но Линн исчезла. А с нею и ее сумка, и чемодан…
О боже. Мэдди остановилась посередине спальни сестры. Спальня опустела. Девушка бросилась к окну. Машина Линн тоже пропала.
Черт возьми! Сестра решила осуществить план одна. Но Мэдди не могла позволить ей действовать в одиночку. Может, их план – одна сплошная глупость, но вместе они сильнее, чем порознь, и Мэдди собиралась доказать это сестре, отправившись за ней.
Линн купила последний билет на самолет до Нового Орлеана, надеясь попасть в художественную галерею Бена уже к рассвету. Если, конечно, отвага ее не покинет.
Линн с тяжелым вздохом прошла мимо бара в аэропорту. Она бы с удовольствием пропустила сейчас стаканчик, это обошлось бы всего в четыре доллара, но с алкоголем Линн покончила, как и с сигаретами, и со всем остальным, чего ей теперь так не хватало.
