Куплю тебя. Дорого - Елена Рахманина

У Ратмира же черты лица крупные. Волосы светлые, кожа золотистая, без примеси оливкового оттенка. И глаза. За последние пару часов я изучила каждую крапинку в тигриных глазах.

– Здравствуйте, Мадина, – весьма холодно приветствует.

Вряд ли он так стал бы обращаться к матери. По крайней мере не родной.

Взгляд женщины перемещается с Ратмира. Будто она только что меня заметила, хотя мы близко стоим друг к другу.

Осматривает с головы до пят и обратно. Тепло испаряется из глаз, и мне вдруг становится не по себе.

Знаете, это ощущение, когда проходишь мимо цыганки, тянущей к тебе руку, а при отказе в милостыне – харкающей в спину? Вот и сейчас создалось впечатление, что я, и слова не успев сказать, была проклята.

Хочется спрятаться за Ратмира и не попадаться в поле её зрения. Ох, чую, кровушки она мне попьёт, если я здесь останусь.

– А это что такое, Ратмир? – хлопает ресницами, будто не в силах поверить собственным глазам, и, если очень активно моргать, я исчезну.

Мне и самой кажется, что зря я тут пачкаю их дворец своими грязными ботинками.

Но она назвала меня «что»? Вот зе фак!?

Я удивлённо пялюсь на мужчину, ожидая его ответа.

– Это Серафима, она будет помогать Патимат по дому.

Замечаю ехидную улыбку, искривившую губы молодой особы. Она смотрит на меня свысока. Изучает мои немодные шмотки, синяки, рассыпанные по лицу. Уставшие глаза и тощую фигуру. Её-то кормят на убой, а с моих косточек даже нечего пообглодать.

Очевидно, незнакомка делает вывод, что я ей не соперница. Знает вкусы Ратмира? Уже трахалась с ним? Нет, не думаю. Хотя…

Ратмир обходит обеих женщин стороной. Заканчивая тем самым разговор. Его лицо безэмоционально, но я словно ощущаю исходящее от него раздражение. И виной тому в первый раз не я.

– Кто это? – спрашиваю шепотом.

– Жена моего отца. Хозяйка этого дома. Ты должна её слушаться.

От слова «слушаться» по позвоночнику проходит холодок.

Я никогда никому не прислуживала. По крайней мере за деньги. Не считала это чем-то зазорным или ниже моего достоинства. Да и как иначе, учитывая условия, в которых я выросла?

Но интуиция мне подсказывала, что эти женщины сделают всё возможное, чтобы превратить моё существование в ад. Не давая забыть о том, что я отношусь к низшей касте.

Пока я не понимала, как вместить в мой распорядок дня отработку долга в этом доме и изнуряющий спорт. Возвращаясь после тренировок домой, я почти всегда мгновенно вырубалась. Сил не было ни на что.

Ничего. Что-нибудь придумаю. Всё лучше проституции.

– А вторая? – впиваюсь в него хищным взглядом в желании поймать любую эмоцию. Но всё без толку. Даже бровью не повёл.

– Её племянница, – сухой ответ.

Племянница, значит. Девица явно хочет стать ему женой. Или любовницей на худой конец.

Мы следуем дальше по дому. Моя голова едва не крутится на сто восемьдесят градусов, когда я рассматриваю интерьер. Яркий, дорогой. Шикарный. И в то же время безвкусный. Минимализм холостяцкой берлоги Ратмира здесь вдоволь компенсировался.

Огромные хрустальные люстры яркими отблесками освещали гостиную. Отполированная деревянная поверхность мебели сверкала. Ни одной, чёрт возьми, пылинки. Обтянутые тёмно-синим бархатом стулья вокруг обеденного стола. Мягкие кресла и диваны в тех же тонах. Они так и манили присесть, закинуть ногу на ногу и пить чай, оттопырив мизинец.

Всё вроде красивое. Но какое-то «слишком». Я настолько не привыкла к подобной роскоши, что от её изобилия в глазах рябило.

Ратмир подгоняет, когда я, разинув рот, пытаюсь понять, действительно тут золотые дверные ручки или нет. Подталкивает в спину. Мне не хочется, чтобы он касался меня. Мой мозг мгновенно отключается. И я себе не хозяйка.

Кухня. Вот куда меня привели. Неужели я буду маленьким поварёнком?

Женщина, готовившая у плиты, не услышала наших шагов. Несколько секунд мы просто стояли в проходе, а потом она обернулась.

Высокая. Статная. Почти с меня ростом. Её голова тоже покрыта платком, но при этом виднелись тёмные корни волос, сам же платок повязан за спиной. Чёрный. Как и вся её одежда.

На вскидку ей около пятидесяти. Или больше. Она кажется мне невероятно красивой. Зрелой и яркой красотой. И я, сводя брови, смотрю на широкий шрам на её щеке. Глубокий. Едва удерживаю руку, чтобы не коснуться своей щеки.

– Рат, – улыбается. Радушно, но не так, как та дама. Хозяйка дома. А искренне. Шрам на щеке искривляется вслед за губами.

– Патимат, – отвечает ей тем же, – я привёл тебе помощницу. Пусть будет под твоим надзором. А если не станет тебя слушаться или хоть раз опоздает на работу, сообщай мне. Приму меры.

Последние слова вовсе не звучали, как эротическое обещание.

Не сразу соображаю, что она смотрит в мою сторону. Мне сложно оторвать взгляд от её шрама. И стыдно за это.

Впрочем, она так же изучает мои синяки.

Я жду, когда женщина начнёт задавать вопросы Ратмиру обо мне. Но, похоже, ей даже не приходит подобное в голову.

– Тебя морили голодом, девочка? – совершенно серьёзно спрашивает меня, положив ладонь на моё плечо. В её голосе жалость и сострадание. Я прикусываю щеку изнутри, чтобы не расплакаться.

– Нет, я почти всегда такая.

Ратмир ушёл. Оставил меня здесь и пропал.