– Нет. Это мои проблемы.
– Как хочешь, – сухо произнесла она.
– Прости меня, Гвен, но…
– Все в порядке, – успокоила она его.
Рэнсом с отчаянием указал на почти не смятые простыни:
– Я имею в виду другое. Прости…
– Тебе совершенно не за что извиняться, Рэнсом, – усмехнулась Гвен. – Все прекрасно. Мне всегда хорошо с тобой. Поэтому я и позволяю себе время от времени нарушать свой жесткий рабочий график.
Рэнсом кисло улыбнулся:
– Ты льешь бальзам на мое мужское самолюбие…
Гвен покачала головой:
– Разумеется, у нас были с тобой и лучшие ночи. Но даже когда мне совершенно ясно, что ты думаешь о ком-то другом… – Она выразительно помолчала и чуть нахмурилась. – Так вот, даже тогда ты знаешь, как нужно себя вести с женщиной в постели.
Рэнсом затянулся. Наступила неловкая пауза. Наконец он решился и заговорил первым:
– Мне нужно идти.
Гвен не пыталась удержать его. Как, впрочем, и никогда раньше. Это была, пожалуй, главная причина, по которой он продолжал встречаться с ней время от времени после своего возвращения из Монтедоры. Рэнсом быстро натянул джинсы и надел рубашку, носки и туфли. Гвен все еще смотрела на него.
– Пока, Гвен! Увидимся! – только и мог он выдавить из себя.
– Увидимся, Рэнсом…
Обычно он целовал ее на прощание, но сегодня не стал этого делать. Она обычно провожала его и закрывала за ним дверь. Но и она сегодня этого не сделала…
Он остановился возле дверей, повернулся и подумал, что, пожалуй, настало время сказать ей то, что он должен был сказать уже давно.
– Ты мне больше не позвонишь? – спокойно произнесла Гвен, глядя на него.
– Я… – Он покачал головой и решился: – Нет, не позвоню, Гвен… Ты тут ни при чем. По-моему, я просто схожу с ума.
На глазах Гвен выступили слезы. Она отвернулась, но потом, взяв себя в руки, посмотрела на Рэнсома и натянуто улыбнулась.
– Ну… – произнесла она тихо, – тогда и я тебе больше звонить не стану. Что ж, Рэнсом, спасибо тебе за то время, которое мы провели с тобой вдвоем, и… береги себя…
– И ты тоже, Гвен, – ответил он с нежностью.
Надев свою изрядно потрепанную кожаную куртку, он быстро вышел из дома Гвен и решительно шагнул в холодный осенний вечер. Октябрь. Он любил октябрь. Жаль, что придется ехать в Монтедору, – там сейчас проливные дожди.
Он вытащил из кармана сигарету и, прикрываясь ладонями от резкого ветра, прикурил. С тех пор как он снова увидел Мадлен Баррингтон, количество выкуриваемых им ежедневно сигарет увеличилось вдвое.
Стоило ему только подумать о ней, как кровь начинала быстрее струиться по жилам, зажигая желанием каждую клеточку тела. Нет, Рэнсому это не нравилось. Решительно не нравилось.
Ночь в Монтедоре представлялась ему сейчас волшебным, безумным сном. Цвета, звуки, запахи той ночи оставались с ним все эти полгода, жили в его сознании и памяти – будучи такими же яркими и горячими. Словно он только что выпустил Мадлен из рук, словно не прошло и пяти минут с тех пор, как они были вместе.
Он вдруг вспомнил о Гвен, которую обнимал всего несколько мгновений назад. Подумал – и сокрушенно покачал головой. Чертова Мадлен Баррингтон! Из-за нее, похоже, он уже не сможет получать удовольствие и радость от секса. После встречи с Мадлен в Монтедоре занятия любовью не приносили удовлетворения. Но свидания с Гвен были, конечно, более благоразумными, чем поиски женщины, подарившей ему незабываемые ощущения. Рэнсом прекрасно знал, чего хотел по-настоящему. Вернее, кого хотел. Не знал только, как ее разыскать.
Зато теперь знает, и ему придется ходить за ней день и ночь, пока она будет в Монтедоре. Черт возьми, он поклялся, что не прикоснется к ней больше!
Господи, ну откуда столько проблем?
Нет, любовью лучше было бы не заниматься. Мадлен поняла это, еще не успев до конца раздеться. Не следовало приглашать Престона провести с ней ночь. Теперь, при свете дня, когда он сидел напротив с чашкой кофе, она ругала себя за то, что вчера не придумала других способов, как провести ночь.
К примеру, почему она не позвонила на какую-нибудь радиопрограмму, в течение всей ночи поддерживающую связь со слушателями? Или не взяла напрокат несколько видеокассет, что-нибудь эдакое слезливо-сентиментальное, или, наоборот, пару хороших детективов? Могла бы на такси поехать на Вест-стрит, присмотреть в секс-шопе что-нибудь новенькое, например, латексный фаллос на батарейках…
Мадлен нервно рассмеялась – и снова пригубила крепкий горячий кофе.
– С тобой все в порядке? – встревоженно спросил Престон.
В ответ она устало провела рукой по лбу:
– Похоже, я начинаю сходить с ума…
– Не вини себя, это моя…
– Нет-нет, – прервала она его, – пожалуйста, давай не будем возвращаться к этой теме.
– Конечно. Я вовсе не хотел…
– Который час?
– Почти восемь.
– Господи, он ведь будет здесь с минуты на минуту! – в ужасе воскликнула Мадлен.
Ее собранный чемодан уже стоял у двери. На Мадлен был легкий льняной костюм. Этим утром ей понадобилось чуть больше косметики, чем обычно: встав с постели, она вздрогнула, увидев в зеркале темные круги под глазами.
– Я буду скучать по тебе, – Престон взял ее за руку.
Мадлен кивнула, попыталась слабо улыбнуться и подумала, что хорошо бы найти какой-нибудь предлог, чтобы выпроводить его, пока не появился Рэнсом. Сейчас, именно сейчас… Но она не решалась, боясь обидеть Престона еще больше.
Любовником Престон оказался неплохим, пусть и слегка сдержанным. Он был очень внимательным и старался доставить ей удовольствие.
– Но, дорогая, почему? – отчаянно воскликнул он вчера, когда Мадлен предложила немного поспать. – Я ведь знаю, что ты не… Позволь мне…
– Нет-нет, пожалуйста, не надо! По крайней мере не сегодня. Не обижайся, Престон, это не твоя вина Я просто не могу сейчас по-настоящему расслабиться.
Пожалуйста, не надо, прошу тебя. Я буду чувствовать себя ужасно…
– Ну, в данный момент чувствую себя ужасно я – возразил он. – Ужаснее, кажется, не бывает. Я хотел…
– Послушай, мне не надо было просить тебя оставаться со мной сегодня ночью, только и всего. – И, пытаясь смягчить боль, которую она причинила ему, Мадлен солгала: – Я рада уже оттого, что ты сейчас рядом, Престон. Твое присутствие значит для меня так много…
Разумеется, после таких слов бедняге не оставалось ничего другого, как остаться с ней на всю ночь. Наливая себе вторую чашку кофе, Мадлен решила, что Престон, наверное, был ужасно озадачен и разочарован ее поведением. Ища забвения, успокоения от всех свалившихся на нее жизненных невзгод и неурядиц, она подошла к нему, обняла за шею и поцеловала в губы – нежно и страстно. Но уже когда он нес ее на руках в спальню, она неожиданно осознала, что не хочет оказаться в постели с Престоном. Она испортила настроение родственникам вечером, но объяснить причину своей депрессии Престону не смогла бы ни за что на свете. Ей было ужасно стыдно…
