мощные всплески адреналина? Волнение, желание, страх, смущение — всё это смешалось в одну термоядерную смесь, отозвавшись целой бурей эмоций. Надо признать, что он искусно умел мной манипулировать.
Он снова целовал мою шею, легонько покусывая нежную, обгоревшую кожу. Но мне не доставляло это боли. Теперь я хотела только одного — чувствовать его тело, вдыхать его аромат и ни о чём не думать. Он опускался всё ниже и ниже, его губы захватили сосок, и я застонала, крепче прижимаясь к нему.
— Как ты это делаешь, черт бы тебя побрал? У меня всё внутри горит огнём! Так не должно быть.
Подняв голову, он улыбнулся.
Читтапон резко взял меня за талию и посадил себе на колени.
— Ты неотразима, Элора! — пробормотал он. — Я хочу ласкать и целовать всё твоё тело. Это ведь не грех, мы принадлежим друг другу.
Его руки, ласкавшие мои груди и живот, дарили мне божественное наслаждение.
— А ты ненасытный, — ответила я.
— Я никогда, слышишь, никогда не смогу насытиться тобою до конца. — И прежде чем снова захватить мои губы в свою власть, добавил: — Я люблю тебя, Элора Бессон.
С этого момента запах любви соединился с запахом страсти. Читтапон любил меня, а я испытывала физическое влечение. Такая тонкая, незримая нить стала удерживать меня рядом с ним.
8
Брак с Читтапоном Ли постепенно входил в привычку. Мы мало разговаривали. Завтракала я всегда одна, изредка мы вместе обедали, а ужин переходил в словесную бойню, поэтому Читтапон предпочитал молчать. Ночи, если мой драгоценный муж не очень уставал, были полны страсти и наслаждения. Я уже перестала думать о том, что до сих пор расплачиваюсь за свободу Фаррен. Всё стало обычным, будничным. Отсюда можно было бы сделать вывод, что я смирилась. Это не так.
С тех пор, как мы приехали в Сеул, я неустанно думаю о будущем. Читтапон вернулся к работе, а я проводила время в одиночестве. Корбин по-прежнему дулся на меня, мы переписывались, но все наши беседы выжимались, словно сок из несочного лимона. Я не могла поделиться с ним тем, что творится у меня в душе, ведь я по их мнению должна быть на седьмом небе от счастья. Для ответов на их вопросы я выбирала самые впечатляющие моменты из дней нашего с корейцем брака. Так моё враньё звучало правдоподобно, никого не смущая. Нола звонила лишь дважды, чтобы удостовериться в том, что я хорошо устроилась. Что касается Фаррен, я не спешила связываться с ней, хотя она забрасывала меня сообщениями во всех соцсетях, откуда и стало известно, что она знает о моем браке с Читтапоном. Я боялась ее реакции и не хотела ничего объяснять. Пусть я после этого не самая лучшая подруга для неё. Мне всё равно. Жизнь моя теперь не такая, как прежде. И прежней уже не будет.
И если говорить о смирении, то стоило мне остаться с собой наедине, как мой мозг усиленно начинал работать, обдумывая пути к свободе — к полной свободе. Я не намерена ждать год или два, чтобы развестись с корейцем. Проблему нужно было решать сейчас. Одна из самых лучших мыслей была превратить наш брак для корейца в кошмар. Но мой покладистый характер мешал сделать хотя бы шаг. Стоило Читтапону поцеловать меня или приласкать, как я тут же таяла, откладывая худшие для него дни на потом.
Я выполняла любой его каприз. Он нанял преподавателя по корейскому, и я даже в этом случае подчинилась, хотя с меня ещё тот ученик. Я не смогла выучить ноты в детстве, а тут целый язык, состоящий из странных букв. Вот если бы у меня здесь была машина и гараж, как дома в Орландо, тогда я бы не скучала. Но Читтапон пока боялся выпускать меня одну в город. «Другая страна, другие правила», — этим всё и объяснялось.
В один из таких скучных дней, когда Читтапон был загружен работой, я решилась на безумный поступок. Похожая мысль давно плавала в моём сознании, но страх не давал мне шанса воплотить задуманное. Сегодня, после ухода преподавателя по корейскому, я сказала себе: «Хватит бояться, Элора. Он украл у тебя жизнь, но ты не рабыня».
Я не рабыня и не пленница. У меня есть свои интересы, есть друзья. В конце концов, если я позвоню Забдиелю, мир не распадётся на части.
И я позвонила.
— Элора! Как я рад тебя видеть! — воскликнул Забдиель. На экране я увидела заспанного парня, моргающего и зевающего.
На моём лице непроизвольно рот расплылся в улыбке.
— Прости, я давно должна была это сделать.
— Это твой новый номер?
— Э… временный. Расскажи, как ты поживаешь. Как у Эрика дела? Я вас мало знаю, но уже безумно соскучилась!
— Эрик уехал домой. Я гулял три дня.
— Ну не надо так! — засмеялась я. — Он милый.
— Он милый, если не твой брат. К тому же, он вернётся, потому что вопрос с наследством ещё не решён. Я обещал заняться этим делом, так что заработал себе очередную головную боль. — Он улёгся на подушку, его карие глаза внимательно изучали моё лицо на экране. — В общем, у меня ничего интересного. Как ты там? Уехала и пропала. В Орландо не собираешься?
— Как будет возможность, сразу приеду. Обещаю, что о тебе не забуду.
— А для чего ты уехала? — полюбопытствовал Забдиель, отчего моя улыбка сползла с лица. Вот он и начал подбираться к правде. — А, подожди-подожди, не говори. Ты уехала на учёбу, так?
«На учёбу брачной жизни. Почти верно», — подумала я.
— Ну, в каком-то смысле, да, — вслух ответила я и снова улыбнулась.
Забдиель разглядывал меня столь откровенно, что у меня не возникло сомнений в том, какие желания его одолевали. Засмущавшись, я резко отвернулись.
— Ты очень красивая, когда краснеешь, — услышала я и ещё больше смутилась.
Мы могли бы с ним дружить, могли бы начать отношения. Я не была бы против, ведь Забдиель симпатичный парень. Не вижу никаких причин отказывать
