— Лиззи, — негромкий голос Азвила остановил меня, когда я уже положила ладонь на дверную ручку. Притормозив на мгновение, я обернулась к шефу, успев заметить, как он дернул уголком губ в подобии довольной усмешки, которую он старательно пытался скрыть. Взгляд мужчины по-прежнему был направлен на исписанный мелкими буквами лист, однако на красивом лице с тонкими чертами я заметила тень одобрения. — Хорошая идея с охранками, ты молодец.
Шумно выдохнув, я покачала головой, а после не смогла сдержать ответной улыбки.
— Спасибо, шеф.
Стоило только выйти из просторного кабинета, как я тут же очутилась в плотном коконе приглушенных шепотков и пронзительных перемигиваний. Любопытствующие полицейские, старательно делая вид, что работают, буквально из кожи вон лезли, пытаясь прознать, о чем же мы говорили с капитаном, а почувствовав мягкий, ненавязчивый толчок о тщательно выстроенный вокруг сознания блок, я выхватила взглядом хорошенькую патрульную-телепата. Заметив мой прищуренный взгляд, брюнеточка смущенно покраснела, тут же потупившись, давление на блок исчезло, и я лишь тихо хмыкнула себе под нос.
Молодые, совсем еще зеленые новички особой тактичностью никогда не отличались, поэтому я сделала себе мысленную пометку объяснить девочке, почему не стоит проявлять свои способности на коллегах. Однако сейчас на это у меня попросту не было сил, и я торопилась покинуть Управление, пока слабость окончательно меня не доконала.
Ник шел где-то за моей спиной, его присутствие ощущалось необыкновенно ясно, давило на сознание и заставляло шаг сбиваться, и мне до безумия хотелось оказаться как можно дальше от напарника. Раньше такого воздействия мужчина на меня не оказывал, собственные чувства невероятно тревожили, руки дрожали, а напряжение росло в геометрической прогрессии. В сознании вспыхнуло отчаянное желание обернуться к Харту и потребовать не преследовать меня, однако прежде, чем я успела сделать хоть что-то, чей-то громкий голос окликнул меня, заставив остановиться.
— Ребята, да вы герои, — отчаянно взъерошенный, с залегшими под глазами тенями, но все равно щеголяющий широкой улыбкой, к нам приблизился Тайлер, до этого что-то изучавший на своем компьютере. Приветственно кивнув по-прежнему молчаливому Нику, недовольно сложившему руки на груди, полицейский перевел взгляд на меня, положив руку мне на плечо. — Весь отдел только и толкует о том, как вы двое вытащили бедняжку из лап того психа. И как вам только удалось узнать о нападении так быстро?
— Скажи спасибо Лиззи, это ее идеей было набросить на наших предполагаемых жертв охранные заклинания, — хмыкнул Харт, выглядя при этом так кисло, словно у него ныли все зубы сразу. Погруженный в свои невеселые мысли, мужчина казался еще более хмурым, чем обычно, на внешние раздражители не реагировал, полностью игнорируя любопытствующие взгляды, и тем более удивительным было то, что он вообще услышал слова друга.
— Я всегда знал, что в твоей рыжей головке ютятся гениальные идеи, — отбросив назад непослушные пряди волос, Грин громко захохотал, глядя на меня лучащимися весельем глазами, после чего, оправдывая свою дружелюбную, открытую натуру, легко обнял меня за плечи. Я смущенно кашлянула, чувствуя себя неловко, кто-то в стороне одобрительно засвистел, отвесив несколько насмешливых комментариев по поводу внештатных отношений, а Тайлер только отмахнулся, по-прежнему не выпуская меня из своих рук. — Кстати говоря, ты ведь спасла ту девчушку, да? Патрульные болтали, что ты поддерживала заклинание до приезда медиков.
— Зато теперь у нас есть свидетель, который может рассказать о том, что случилось, — пробормотала я, совсем не желая обсуждать то, что произошло. В конце концов, я делала то, что должна была, и ничего геройского в этом не было. — Девушка пока не пришла в себя, но когда это произойдет, убийца будет у нас в кармане.
— Надеюсь, ей обеспечили охрану? — встревоженный взгляд посерьезневшего полицейского скользнул к Нику, который, кажется, помрачнел еще больше, если это вообще было возможно физически. Услышав вопрос Грина, мужчина тряхнул головой, будто бы избавляясь от своих размышлений, после чего согласно кивнул, поджав губы.
— Разумеется, она слишком ценный свидетель, чтобы рисковать ее безопасностью. Мы оставили у ее палаты патрульных, Элизабет укрепила заклинание, так что при малейшей опасности мы будем оповещены и успеем среагировать вовремя, — полицейский пожал плечами, склонив голову набок. — Нужно быть полным идиотом, чтобы попытаться сунуться к девушке в таких условиях.
— Хоть ее сможем спасти, — шумно выдохнул Тайлер, отчаянно нахмурившись. Перевел серьезный взгляд на меня, получив в ответ короткий кивок, а после вновь подбадривающе улыбнулся, потрепав меня по голове, как маленького ребенка, и взъерошив и без того спутанные волосы. — Тебе следует отдохнуть, Лиззи, выглядишь уставшей.
— Ты даже не представляешь, насколько ты прав, — улыбнулась я в ответ, совершенно по-детски потерев глаза кулачком и чувствуя, как от воспаления выступают на ресницах слезы. В ушах шумело, колени подрагивали, и держалась я лишь на чистом упрямстве. — Прямо сейчас отправлюсь домой, приму ванную и лягу спать, и пусть только кто-то попробует меня разбудить.
При этих словах я многозначительно покосилась на замершего рядом Ника, который был единственным, кто любил развлекаться подобным образом, если не считать любимую maman. В ответ на мой взгляд мужчина поджал губы, недовольно оглядел меня с ног до головы, словно мысленно спрашивая, за что ему попалось такое наказание, а после вдруг крепко сжал мое плечо, заставив меня удивленно округлить глаза. Качнулся вперед, оказавшись прямо за моей спиной неожиданно близко, от чего исходящее от него тепло прогрело до самого сердца, а после взглянул на Тайлера.
— Я отвезу ее, — кивнул напарник, будто и не заметив моей реакции на его действия. Наблюдающий за нами Грин хмыкнул, украдкой мне подмигнув, а после пожал другу руку на прощание.
— Увидимся завтра. Береги свою прелестную напарницу, Николас.
Окликнутый кем-то из полицейских, мужчина поспешил отойти, мимо нас пронеслись трое патрульных, получивших сигнал от диспетчера, сверкнули из темного угла ярко-алые глаза кого-то из полицейских ночной смены, и я лишь судорожно вздохнула, понимая, в каком нелепом положении сейчас нахожусь. Харт по-прежнему был рядом, коротко перебросившись парой слов с сидящим за ближайшим столом полицейским, он запросто потащил меня к выходу, а я даже отреагировать на это толком не сумела, позволив вести себя, как собачонку на поводке.
Сердце гулко билось где-то в самом горле, заставляя почти задыхаться, ладони вспотели, а руки отчаянно дрожали, и я никак не могла понять, как мне удается вот так спокойно передвигать почти неподъемными ногами. От близости Харта в сознании путались мысли, я чувствовала себя неловко, и от собственной беспомощности становилось не по себе. Я пыталась контролировать себя, я пыталась сделать хоть что-то, чтобы взять себя в руки, но была абсолютно бессильна.
Ник действовал на меня разрушительно, совсем не так, как раньше, и мне отчаянно хотелось ошибаться, потому что…
Просто потому что это было бы глупо.
— Тебе совсем не нужно тратить на меня свое время, — заговорила я, когда мы вышли из участка. На улице ощутимо похолодало, порывистый ветер пощечиной ударил по лицу и растрепал волосы, остужая раскрасневшуюся кожу, и я, наконец, смогла вздохнуть свободней. Остановилась на последней ступеньке, невольно обхватив себя руками, а после попыталась как можно незаметней, но от этого не менее уверенно, освободиться от крепкой хватки Ника. Словно осознав, в каком положении мы все еще находимся, мужчина разжал пальцы, одернув руку, однако тут же перехватил мой взгляд, вновь не предоставив мне свободы.
Он подавлял и подчинял, заставляя чувствовать себя лишь безвольной куклой в сильных руках, и от этого ощущения по спине бежали мурашки.
— Пусть тебе и удалось уболтать Азвила, но я по-прежнему считаю, что ты находишься в опасности, — Харт говорил необыкновенно серьезно, а смотрел прямо в глаза, и подобное было совершенно в диковинку. Я не видела ни привычного раздражения, ни презрения, ни отвращения, в карей глубине полыхала тревога и что-то еще, объяснения чему я не находила, а по телу скользнула горячая дрожь от ощущения неправильности всего происходящего. — Тебе не следует столь наплевательски относиться к своей безопасности.
