рыбу, Том с опаской отправляет ее в рот, но это оказывается настолько вкусно, что он непроизвольно мычит от удовольствия.
– Нравится? – сияет Кэтрин.
– Это… м-м-м! – Он тут же пробует второй кусочек. – Что ты туда добавила?
– Ты ешь почти как кореец, – со смехом отвечает она. – Не хватает закатывания глаз.
– Да что в этой рыбе такого?
– Секрет. – Она берет палочки. – Попробуй овощи.
Морковь оказывается сладко-соленой и пряной одновременно. Во рту будто взрывается куча вкусов сразу. Том тут же закатывает глаза, снова слыша смех Кэтрин.
– Корейская кухня, – с гордостью произносит она. – Добро пожаловать.
Когда Кэтрин откусывает немного от перца, Том пытается по ее выражению лица понять, острый ли он. От того, с каким удовольствием она его жует, тоже хочется попробовать.
– Кейт, – аккуратно говорит он, – а мне можно перец?
– Ты не захочешь, – улыбается она.
– Чего это ты за меня решила. – Звучит вообще-то обидно. Почему она так уверена?
– Ладно, он вроде не очень острый. – Кэтрин берет перец за хвостик и протягивает ему: – Но кусай аккуратно.
От «не очень острого» кусочка глаза наполняются слезами, но Том решает не терять лицо окончательно и стойко его дожевать. Нет, самый лютый соус для донера был немного хуже, это правда. Но там с ним хотя бы что-то шло!
– Рис, – подсказывает Кэтрин. – Я ведь предупредила.
Том не отвечает: он еще долго не сможет говорить. Рис помогает, но не слишком: рот горит адским пламенем. То, что Кэтрин изо всех сил держит лицо и кусает губы, готовая расхохотаться, не помогает.
Завтрак окончен. Том настоял на том, чтобы вымыть посуду, и Кэтрин не очень долго препиралась. Ей на самом деле приятно, что он… такой. После вчерашней ночи еще больше не хочется расставаться. Сегодня воскресенье: если захотят, они могут заняться чем угодно… Или ничем не заниматься вовсе. Это так здорово – просто бездельничать весь день.
Внутри она ощущает непривычную легкость, которой, скорее всего, заразилась от Тома. Сложно представить, как завтра утром Кэтрин будет вынуждена рано встать, надеть халат и превращаться в себя обычную, когда она с каждым шагом может оторваться от земли и взлететь. У нее в жизни не было такой ночи. И точно не было такого парня.
Кэтрин лениво потягивается, бесцельно проходится по квартире, замечая в углах появившиеся пылинки. Не сегодня. Это может подождать до завтра или вообще пару дней – нужно купить себе робот-пылесос. Пусть он гоняет по квартире вместо нее.
– Кейт, – зовет ее Том.
Она поворачивается на голос и замечает, что он держит телефон в руках. И лицо у него почему-то совсем другое. В душу холодком пробирается неприятное подозрение. Что-то не так.
– Ты в порядке?
– Да, но… мне пора.
Вот как все будет. Это она, дурочка, придумала ленивый день за них обоих. Он не обязан поддерживать все ее желания, что совершенно нормально, он ведь взрослый человек. И она тоже. Вчера уже нарушила его планы тем, что затащила к себе в квартиру, и теперь Том просто уйдет. Так бывает у взрослых людей.
Рациональность почему-то не помогает, хотя обычно срабатывает отлично. Кэтрин неприятно. И это скребущее чувство разливается по груди, царапает горло и грозится перерасти во что-то посильнее. Хотя что такого: просто у него свои дела. Нечего драматизировать.
Даже если он больше не вернется, это тоже будет нормально. Они друг другу ничего не обещали. Он всего лишь преследовал ее, уговаривал на свидание, дарил цветы – вот они стоят на журнальном столике, оба букета, – поставил под удар ее карьеру… Хорошо, если одна ночь этого стоила.
– Кейт? – он встревоженно сводит брови.
– Д-да, извини. Конечно.
– Господи, ты чего делаешь такое лицо? – Том за пару шагов оказывается рядом. – Кейт, я просто забыл, что у нас гонка в это воскресенье.
– Какая гонка?
– «Формулы-1», – тут же поясняет он. – Я смотрю ее по телевизору, а сегодня Баку. И она… начинается через двадцать минут. Разница во времени.
Точно, он же говорил о том, что следит за гонками. Вчера, кажется. Кэтрин пропустила это мимо ушей, а теперь…
– Ты можешь посмотреть ее здесь, – вырывается у нее.
– Разве тебе будет интересно? – морщится Том. – Я не хочу тебя беспокоить.
– Меня больше побеспокоит, если ты вот так уйдешь, – признается Кэтрин.
– Там просто машины по кругу ездят, – предупреждает он. – Я буду только рад посмотреть с тобой, но гонка может показаться скучной.
– Нет-нет, если нужно, иди, конечно.
Кэтрин делает пару шагов назад, поднимая руки. Она не станет уговаривать его остаться, и без того выглядит достаточно жалкой. Но Том, наоборот, подходит и обнимает ее.
– Я все еще не хочу уходить, и твое предложение звучит слишком хорошо, – тихо произносит он ей на ухо и целует в шею, продолжая чуть громче: – Но приготовься. Если тебе понравится другая команда, я тебя укушу.
– Хорошо, – кивает она. – Тогда сразу скажи, за кого мы болеем.
– «Феррари». – Том покрепче завязывает халат и ведет ее к дивану. – Красная ливрея.
– Что такое ливрея?
– Краска на машине. Наших ты ни с кем не перепутаешь. Кстати, я там у тебя в холодильнике видел пиво… будешь?
– Мы же смотрим спорт, – задумывается Кэтрин. – Пожалуй, буду.
– А я как раз успею покурить, – улыбается Том.
Ей все еще не нравится, что он курит. Но от такой привычки за пару дней не избавишься, да и на балкон он выбирается не так уж часто: видно, что сдерживается. Кэтрин не хочет быть тем человеком, который стоит между Томом и сигаретами. Не сейчас. Не в этот день, когда все и без того слишком непонятно.
Запах сигарет ее не смущает, наоборот, он почему-то добавляет мужественности в его образ, и, если бы не рак, Кэтрин, наверное, даже не пыталась бы это остановить. Но однажды Тому, очевидно, придется бросить. Просто она не планирует быть этому причиной, пусть дойдет до идеи сам.
Он возвращается, садится рядом и тут же притягивает Кэтрин в свои объятия, оставляя поцелуй на волосах.
– А у тебя есть кабельное? – Том задумчиво щелкает пультом.
– Вроде бы… Какой канал нужен?
К счастью, единственный в Америке канал, где можно посмотреть «Формулу-1», находится в ее бесконечном каталоге. Во время поисков Кэтрин успевает прослушать целую лекцию об истории трансляции гонок в Америке и Европе и о том, что дома, в Британии, Том смотрел все, включая свободные заезды и квалификации, а тут времени не хватает.
Кэтрин не понимает половины терминов, которые он называет. На экране куча парней
