class="p1">Я ухватила губами соломку и потянула. Рот наполнил терпкий и пряный напиток.
– Странный вкус! – воскликнула я. – Необычный.
– А я что говорил! – радовался он, что понравилось.
По мере того как бокал пустел, я наполнялась позитивом. Еще вдруг прошла усталость. И вот уже музыка не гремит, а в самый раз, и Ромкины губы не такие большие и нисколько не похожи на вареники. Да что там! Захотелось вдруг оголить и подставить ему под эти губы грудь, чтобы наблюдать, как ухватит он ими напряженный сосок и начнет теребить и катать его словно бусинку. Меня охватило тревожно-радостное настроение, а внизу живота запорхали бабочки. С чего бы это? – подумалось мне с необъяснимой тревогой.
Я обхватила Ромкину руку и заурчала. Тело от близости с ним трепетало, лицо горело, а губы стали вдруг сухими…
– Какой ты классный! – простонала я.
– Что? – спросил он громко, с тревогой заглядывая мне в глаза.
– Не кричи, – взмолилась я.
– У-у, подруга! – протянул он томно. – Да ты, я смотрю, поплыла!
«И не только!» – ответила я ему мысленно.
Еще я поняла, что готова сейчас идти с ним хоть на край света. Нет, на край света это уже слишком. Далеко и страшно. Не дотерплю, даже если придется идти до туалета.
– Поехали к твоему Гарику! – шептала я ему уже в рот…
К Ромкиной машине вышло сразу несколько человек. Если бы среди них не было девушки, а мне до одури не хотелось близости, я бы, что говорится, «соскочила». Все как один направлялись к загадочному Гарику и были рады тому, что Ромка мало того, что «на колесах», так еще и трезвый. Хотя понятие трезвости на таких мероприятиях довольно абстрактное. Ромка как минимум наглотался «экстези» и вдобавок курнул, о чем свидетельствовал не только специфический аромат, но и беспричинный и механический смех по любому поводу. Но меня сейчас возбуждало в нем все. Он был такой сексуальный и желанный, что просто растворял в облаке своих флюидов.
– Ну не висни! – взмолился Ромка, открывая мне дверцу свободной рукой.
Ехали мы недолго. И вообще, можно было дойти пешком. Тем более это было рядом с тем местом, где я до убийства Бармалея снимала квартиру и где жил Мишка.
Дверь оказалась незапертой, а о том, что за ней живет широкой души человек, сама за себя говорила громкая музыка.
Ромка потащил меня по каким-то коридорам и комнатам. Было так накурено, что заслезились глаза. Причем пахло марихуаной. Повсюду сидели или лежали парни и девушки. В проходе целовался какой-то коротышка, а на подоконнике гостиной, прямо из горлышка бутылки, пила вино голая женщина. Но меня шокировало не это и даже, как ни странно, не то, что она была в одних трусах, а ее габариты и возраст. Она была намного старше всех, кто уже попался на моем пути. Огромных размеров, дряблая грудь, похожая на две половинки приплюснутых дынь, лежала на большом и белом животе. Я вырвалась и встала.
– Ты чего? – Ромка насторожился.
– Куда ты меня тащишь? – спросила я, готовая отдаться здесь и сейчас, но пересилив в себе это желание.
– А ты не догадываешься? – Он испытующе заглянул мне в глаза.
– Объясни! – капризничала я больше оттого, что было мучительно терпеть это желание.
– Ты чего ломаешься? – вскипел он.
– Ничего себе заява! – озлобилась в ответ я.
– Привет, Ромчик! – раздался за моей спиной голос.
– О! – возопил Рома. – Гарик! Привет, чувак! Знакомься, Гарик, это Марта! Марта, это Гарик!
Я оглянулась.
– Хм! – вырвалось у меня.
Гарик был ничего себе. Восточный красавец оказался под два метра роста со сросшимися на переносице бровями и смуглой кожей. Я как-то сразу расхотела иметь дела с Ромой, и меня потянуло к Гарику. Да именно сразу, как магнитом внизу живота… Но через мгновенье я вдруг поняла, что мне все равно с кем и как, главное срочно и прямо сейчас…
– Рома, уступишь Марту? – ошарашил и словно прочитал мои мысли Гарик.
– Для друга ничего не жалко! – удивлял Рома.
– Может, вы меня спросите? – поинтересовалась я, а мысленно взмолилась: – Да чего вы смотрите?! Хватайте меня вдвоем, тащите в норку и любите!
– Спрашиваю! – Гарик картинно согнулся в полупоклоне.
– Где у тебя ванная комната? – спросила я срывающимся голосом.
– Одна там! – с этими словами Гарик показал рукой, словно регулировщик налево, – другая там, – он вытянул правую руку. – Не знаю, какая свободна!
Я словно завороженная смотрела на его бицепсы и плечи и невольно млела.
«Да что же это такое?! – спохватилась я. – С какой стати меня так прет?»
И тут до меня дошло. Я украдкой посмотрела на Рому.
«Может, он что-то подсыпал в баре? Точно! Как я сразу не догадалась?»
Перед глазами встала картина того, как Рома шепчется с барменом, как хвалит коктейль и как наблюдает за тем, как я пью. Еще тогда меня насторожил его взгляд.
Вообще, я давно заметила, стоит только принять что-то в таком заведении из рук парней, как тут же становится позитивным взгляд на жизнь, начинают порхать внизу живота бабочки, а все мужчины вокруг кажутся желанными. Ничего не поделаешь, возбудитель рекламируют на каждом шагу. Главное, чтобы не отравили. А так я не в обиде. Зато ощущения в разы ярче и не устаешь нисколько. За тем и хожу…
Я рванула двери на себя, уверенная, что если застану здесь мужика, то наброшусь на него и изнасилую. Я уже не сомневалась, что в баре надо мной подшутили и в коктейль всыпали лошадиную дозу какого-то препарата, усиливающего либидо. Оно у меня и без того на высоте, и Ромка явно переусердствовал. Об этом говорила не только сырость в трусиках, но и приятная тошнота. Сплошь и рядом такие случаи. Потом вполне себе ничего приличные девчонки из приличных семей и престижных вузов не могут объяснить, что подвигло их совокупляться в центре танцпола или делать минет за столиком. А сколько выложено роликов в «Инстаграм»? Сколько сломанных судеб, слез, объяснений на следующий день? Жесть!
В джакузи что-то лежало. Я вскрикнула, но тут же взяла себя в руки. Это была девушка, и она спала. Причем при виде ее я оторопела. Точно! Это была та самая Фара!
«Да быть такого не может! – подумала я и тряхнула для верности головой. – Вполне возможно, что препарат, который мне всыпали в баре, вызывает подобные галлюцинации. Может, и вовсе нет никого здесь».
Я подошла к ванне, присела на корточки и тронула девушку за запястье. Она не исчезла
