Несколько дней Настя не выходила из дома. То уткнувшись в подушку широкой кровати она всхлипывала и рыдала, то ходила по квартире, прижав к груди руки и не находя себе места… Лихачев, глядя по вечерам на её серое, словно каменное лицо, не на шутку обеспокоился состоянием жены. Пожалуй, именно весть об этой трагедии, и реакция на исчезновение из их жизни Влада, стала точкой отсчета начала переосмысления Максом отношения к Насте. Исподволь он давно ощущал, что живет в её душе нечто большее к Берестову, чем обычные дружеские чувства, но, слишком хорошо зная эту женщину, капитан всегда беспредельно доверял ей и не смел держать в голове дурного.
«А могу ли я вернуть прежнюю любовь Анастасии? — размышлял он, глядя на заплаканные глаза жены, — может, оттого в её сердце и поселился Владислав, что я сам добровольно его покинул? Страдала бы она также, когда-нибудь по мою душу или все уже безвозвратно и навсегда потеряно? Нет… Нет! Необходимо реанимировать наши чувства — слишком дорога мне она! Нужно что-то делать…»
— Максим… — устало и отрешенно спросила девушка, — как мы скажем обо всем Саше?..
Этот вопрос уже несколько дней волновал и тревожил мысли Лихачева. Предоставить и без того убитой горем Анастасии, поведать младшей сестре страшную весть, было бы верхом бессердечия и он, вздохнув, с отчаянной решимостью предложил:
— Поедем в ближайшие выходные во Владивосток, я сам позвоню Александре.
— Спасибо… — прошептала жена, посмотрев на него с некоторым удивлением, затем, тронув за руку, добавила: — я бы все равно не смогла…
* * *
Только совсем недавно, неделю назад, в прошлые выходные их вез на своей «Лани» по этой трассе, вдоль железнодорожной магистрали Влад. Настя печально смотрела из окна электрички на темное шоссе. Асфальтовая лента то, удалялась в сторону, делая едва заметную петлю, то, снова возвращалась и бежала рядом, параллельно высокой насыпи. Вспоминая многолетнюю дружбу с Берестовым, их любовь, выплеснувшуюся в мимолетное свидание с коротким признанием и незабываемыми объятиями, девушка снова и снова украдкой подносила к глазам платок. Но более всего давил на сердце и леденил душу ужас от осознания того, какое известие вскоре предстояло услышать Александре. Ведь именно яркое и огромное чувство, неожиданно вспыхнувшее между двумя молодыми людьми, и стало в последнее время для Анастасии неким высшим смыслом жизни. Она так искренне радовалась близкому счастью Сашеньки и Владислава…
— Послушай Макс… — повернулась она к мужу, — может не стоит торопиться говорить ей!?
— Думаешь, скрывать лучше? — отозвался он.
— Почему скрывать? Влад пропал без вести и никаких подтверждений гибели нет!
Лихачев обнял её и, глядя в глаза, негромко произнес:
— Я тоже не хочу верить в то, что его больше нет. Но зимой Настенька, продержаться в открытом море так долго невозможно…
— А вдруг… Ну, представь на миг, что каким-то чудом он спасен, или что-то в этом роде… А мы спешим… Ты только подумай, что будет с девочкой, когда она услышит!
— Видишь ли, я тоже считал, что лучше сказать ей об этом в отпуске, когда сами будем рядом…
— Давай-ка дружок, так и сделаем! — решительно подвела итог Анастасия, — ну кто сейчас ей там поможет, поддержит, утешит, наконец!? Мамочка наша что ли? Нет только в отпуске, тем более, наш отъезд совсем не за горами…
* * *
— Лешка, ключ взял?
— Взял… — буркнул в ответ летчик, изнемогая под тяжестью объемной, набитой бутылками, сумки.
Пятеро майоров — однокашников Берестова, молча и понурив головы, шли по гарнизону в сторону дома пропавшего друга. Всю неделю, пока полным ходом шел поиск, они тоже ждали и надеялись на чудо. Теперь уже надеяться было не на что… Договорившись на утреннем построении, они встретились во второй половине дня возле гарнизонного военторга и, накупив спиртного, отправились в квартиру товарища.
Владислав давно отдал второй ключ Лешке, чтобы и во время его отпусков и командировок друзья могли иной раз спокойно посидеть и расслабиться. «Только посуду за собой не забывайте мыть, — сурово напутствовал Берестов, объясняя приятелю, как легче справиться с дверным замком, — а то буду ваших жен приглашать для оной цели…»
— Мужики, а как долго по нашим законам, человек числится пропавшим без вести? — хмуро спросил полненький пилот.
— Кажется, полгода…
— А я слышал — год…
— Квартиру ведь у Влада отберут, когда этот срок закончится, — объяснил свое любопытство в меру упитанный.
— Ну, пока не отберут! — зло проговорил третий, — а когда до этого дело дойдет, аккуратно упакуем его вещи в контейнер и отправим матери в Волгоград.
— Матери нужно будет отправить только самое ценное и памятное. Остальное лучше продать здесь и выслать деньги…
— Может, хватит об этом, мужики! — цыкнул на приятелей Лешка, — что бы там ни было — мы пока Влада не хороним, а идем выпить за его спасение. Не знаю, как вы, а я напьюсь сегодня в зюзю именно за это!
— Кто же возражает?..
— И мы за это же!..
Дальше пятеро летчиков под легкий перезвон бутылок шли молча, пока на узенькой аллейке, не дойдя до заветного подъезда самую малость, не столкнулись нос к носу с женой Алексея.
— Вы куда это направились? — сурово поинтересовалась женщина.
Пилоты, зная скандальную и задиристую натуру Галины, не отвечали. Только муж, на этот раз, не став отпираться и играть в прятки, спокойно, но твердо заявил:
— Мы в квартиру Берестова. Ты прости меня, но я должен сегодня напиться.
Женщина смерила его долгим и удивленным взглядом, приоткрыла было рот для очередного грубого словца, но тут же что-то про себя решив и как-то разом обмякнув, тихо и по-доброму сказала:
— Мы не меньше вас любили Влада. Почему же вы решили вспомнить о нем одни?
Майоры не то удивленно, не то виновато переглянулись…
— Вот что, господа, — подытожил Алексей, — мы с Галей пойдем накрывать стол, а вы идите за женами. Давайте и впрямь по-человечески посидим как в тот, последний раз с Владиславом…
Ночь на новом месте прошла неспокойно. Даже невзирая на ставшую родной привычку жить в застенках тюрем, майор, долго ворочался и не мог уснуть. Воспоминания вновь не давали покоя. Когда же, наконец, забылся — сон облегчения не принес. Он разговаривал со штурманом, правым пилотом, радистом, стрелком… Что-то объясняя — просил прощение. Наверное за то, что остался жив… Лишь под утро нервное забытье сменилось спокойным общением с Александрой и Влад сумел немного отдохнуть…
