Человек восемь – десять, в возрасте от шестнадцати до двадцати лет. Надеюсь что им хватит ума не приставать ко взрослым людям. Пройдут мимо и все обойдётся…
Не обойдется. Один из них плечи расправил, специально меня задел. Все остановились, окружают нас как шайка шакалов.
– Эй, слышь! Ты че, дофига широкий? – Борзым тоном спрашивает один из них.
– Как видишь. – Отвечаю. Кристинку отпускаю, за спину свою подталкиваю. Испугалась Лисичка. Побледнела. Только бы её не тронули. Я же зубами кадыки повырываю…
– Слышь, дядя. Надо бы извиниться перед уважаемыми людьми. – Наезжает с другой стороны второй.
– Что-то я уважаемых людей здесь не вижу. – Отвечаю сурово. Кулаки сами собой сжимаются. Слух и зрение на всю работают. Все рецепторы напряжены. Приходится следить за каждым из них. За каждым взглядом, за каждым движением.
– Сморите пацаны, он еще и хамит!– Радуется сопляк. – За хамство придется заплатить! – Наезжает на меня.
– Мальчики, давайте вы своей дорогой пойдете, а мы своей. – Кристина голос подает, волнуется.
– Слышь, шмара, варежку захлопни! – Орёт на неё кто-то из толпы.
– Давайте, карманы выворачивайте! – Наступают ближе со всех сторон.– Я же вижу, вы люди при бабках.
Глазами ищу того кто мою жену оскорбил. Сами напросились, видит Бог, я не хотел…
Двумя точными ударами пробиваю солнечное сплетение двоим пацанам перед нами, пока они загибаются, пинаю по ногам следующего. Силу бы рассчитать… Пацаны что помладше и потрусливее, в стороны расходятся, боятся в драку лезть. Другие кидаются сразу всей толпой, шакалы! В моё время нельзя было так. Даже если толпой на одного, то всегда кто-то один нападал, ибо не по-пацански было стаей бросаться. Раскидываю малолеток как котят, жду, когда угомонятся.
– Матвей! – Кристинка воплем орёт.
Оборачиваюсь. Её двое схватили, сумку дёргают, отобрать пытаются. А она вцепилась в неё двумя руками, не отпускает. Там ведь подарок мой, украшения с Лисичками. Один из нападающих нож достал, перед её лицом лезвием машет, пугает.
Кровь глаза застилает. Игры закончились. Бью со всей силы тех кто рядом, к ней бросаюсь. С ноги одному в челюсть, другому поддых кулаком. Давно я так не дрался. Шакалы визжат как девки, разбегаются. Парочка в накауте под ногами валяется. Адреналин, злость, звериное желание разорвать, кишки выпустить…Только некому, разбежались все. Даже тех кто в бессознанке бросили.
– Матвей! – Лисичка трясется. –Ты ранен! – Тянет руки к моему животу. Кажется сейчас сознание потеряет.
Смотрю куда она указывает. Точно, успели пырнуть. Я даже не заметил. Куртку порезали, но крови вроде не видно. Делаю глубокий вдох, слабую режущую боль чувствую.
– Да ерунда, царапина. – Успокаиваю её. Обнимаю крепко, в своих руках зажимаю. – Испугалась?– Спрашиваю и стараюсь улыбнуться, чтобы развеять впечатления от случившегося.
– Тебе в больницу надо! – Трясётся как соломинка на ветру. Дрожит, паниковать начинает.
– Да пустяки.– Убеждаю. – Заживет как на собаке. – Усмехаюсь, невольно вспоминая сколько в моей жизни травм было. Слишком много, чтобы все запомнить.
– Пойдём скорее ко мне, у меня дома аптечка есть.– Говорит и тянет меня вперёд. – Надо обработать.
Иду послушно, за руку ее держу, как самое дорогое и важное что есть в этой жизни. Рана саднить начинает, дает о себе знать при каждом шаге. Приятное тепло под курткой разливается, греет. Не сразу понял что это кровь. Виду не подаю, не хочу Лисичку пугать. Она итак стрессанула сильно, хватит с неё переживаний. И я, балбес, столько нервов ей потрепал. Прям спонсор её проблем. Уеду подальше, ей лучше будет.
Выходим из лифта на её этаже, в ушах звенит, слабость наваливается, в глазах темнеет. Ещё немного и сознание потеряю. Провожаю её до двери, улыбаюсь.
– Ты иди, а мне ехать надо. – Говорю убедительно.
– Так обработать же надо! – Глаза округляет, замирает с ключами от двери в руках.
– Да говорю же, ерунда. Просто царапина. Мне на самолёт пора, а то опоздаю. – Проговариваю как можно отчетливее. Глаза закрываются, сил не хватает чтобы веки удержать. Упираюсь кулаком в стену, на ногах пытаюсь устоять.
– Матвей! – Звонкий крик любимой девушки доносится до самого сердца сквозь тёмную завесу…
Морщусь от ударов по лицу. Неприятно до ужаса. Кто такой борзый? Сейчас встану и немедленно руки переломаю. Резкий запах кошачьей мочи в нос бьёт, мгновенно возвращает к реальности. Глаза открываю, но ничего не вижу. Темнота плотной шторой взор загородила. Сквозь шум в ушах постепенно пробиваются посторонние голоса. И её голос, самый родной и любимый…
– Матвей, ну пожалуйста, приди в себя!– Нежной ладошкой бьёт меня по щекам. Так вот кто меня лупил! Ладно, ей можно.
– Девушка, отойдите, – командует фельдшер скорой помощи. Снова ватку с аммиаком к моему носу приставляет и тут же убирает её.
Темнота в глазах стремительно рассеивается. Шум в ушах стихает, возвращается способность мыслить и ориентироваться в пространстве. Голову поднимаю, встать хочу.
– Ну наконец-то. – Улыбается девушка-фельдшер. – Лежите, не двигайтесь. Сейчас в больничку поедем.
– Матвей, как ты?– Кристина надо мной склоняется. По голове гладит, по щекам, бороду приглаживает.
– Да нормально все. – Пытаюсь улыбнуться. Лежу на её диване без верхней одежды и без футболки. На пузе медицинский пластырь кровью пропитанный. И как она, хрупкая девушка, дотащила мою тушу до дивана? Не перестаёт меня удивлять.
– Тебе в больницу надо.– Говорит серьёзно. До сих пор испуганная, бледная.
– Я не поеду. – Отвечаю утвердительно. На врача смотрю. – Вы меня здесь заштопайте, а я дома отлежусь.
– Заштопать-то, я вас заштопаю. Но вам наблюдение нужно. Рана не глубокая, органы не задеты, но потеря крови – это не пустяк. – Говорит девушка в синем медицинском костюме. Одна на вызов приехала, даже помощника ей не дали. А если бы меня на носилках нужно было тащить? А если бы я буйный оказался? Жалко её. Молодая совсем. Сидеть бы где-то в кабинете частной клинике, а она жизни спасает за копейки. Один на один со смертью воюет, из оружия только знания, медицинский чемодан и вера в свою профессию.
– Да мне не впервой, справлюсь. – Убеждаю её.
– Если решил что не поедет, мы с вами его не переубедим. – Подает голос Кристина. – Напишите мне как и чем рану обрабатывать, я все делать буду.
– Без анестезии шить придётся. – Смотрит на меня с сомнением фельдшер. – Уверены?
– Уверен. – Говорю и голову обратно на подушку откидываю.
Врач рану зашила, ещё раз обработала, залепила новым медицинским пластырем. Выдала Кристинке лист с назначениями, заставила меня подписать отказ от госпитализации, и принялась чемодан свой собирать.
Сажусь, прошу Кристину куртку мою принести. Деньги из бумажника достаю, врачу протягиваю. Отблагодарить хочу. Сумма равная степени моей
