за четыре дня, но выходить ей на работу запретил. И кроме того, он сделал ей предложение, как ей показалось, совершенно неуместное при данных обстоятельствах.
— Ани, на следующей неделе организуется самая грандиозная международная выставка-конгресс в нашем городе по медицине и здравоохранению. Сюда съедутся мировые светила всей Европы и Америки. Обычно международные съезды проводила Европа — Франция, Германия, Австрия, которые сейчас поглощены войной и им недостаточно бюджетных ассигнований устраивать такие мероприятия. Теперь лидерство приняла на себя Америка. Вы должны там быть со мной.
Ани быстро согласилась, но лорд Тернер добавил. — У вас есть достойный портной сшить для вас платье в котором вы были бы неотразимы?
— У меня есть приличная одежда для таких случаев — пожала Ани плечами.
— Этот случай не совсем вы понимаете, как надо. Съезд закончиться поздним баллом, на который выписан президентский оркестр, приглашена студия балета Адольфа Больм. Как съезд врачей, так и поздний бал будет проходить в одном из красивейших столичных отелей «Асторхауз». Вы видели это здание, Ани?
Она отрицательно покачала головой. Но поспешила добавить:
— Иден, но вы же понимаете, что при данных обстоятельствах, посещение мной увеселительных мероприятий крайне неуместно.
Тернер предвидел её отказ и у него на этот случай была заготовлена целая теология нужной мотивации.
— Ани, я не устаю повторять — в Америке в первую очередь необходимо быть крайне рациональным, а потом все остальное. Это одно из важнейших мероприятий в вашей жизни и хорошо еще что оно сдобрено увеселительными красками — это Америка! Вы же понимаете, что на балу будут все сливки общества и притом в нашей отрасли! Оно не столько мне нужно, сколько вам. Вы иностранка, приехавшая обустраиваться в Америке, и желающая сделать себе карьеру! Черт побери, вы собираетесь обзаводиться нужными связями, или нет? — и он неожиданно развел руки в сторону — ну, да, можно сказать не вовремя этот бал, но мы же не сможем их уговорить подстраиваться под наши обстоятельства! Правда?
Да, как всегда, здравый смысл присутствовал в рассуждениях Тернера, но её душа кричала от пугающего страха, что Войцеховского больше никогда не будет в этом мире. Ей было бы легче, если бы они расстались, но он жил бы, где-то там, пусть далеко, но он жил бы, и она знала, что он хоть изредка вспоминает о ней. Но чтобы этот мир был без Войцеховского — такого представить невозможно! Господи, какой бал, она в данной ситуации и на съезд врачей идти не хочет, её затуманенный рассудок, живущий последние месяцы только в коматозном состоянии, не сможет вместить в себя никакой ценной информации и такова данность, себя превозмочь она не в состоянии. И спорить с Тернером ей не хотелось, ей сейчас было безразлично, разочарует она его ожидание или нет и больше всего ей хотелось, чтобы он ушел и не навязывал ей никаких рациональный предложений. А Тернер, как нарочно, вклинился в её жизнь со своей заботой, пусть необходимой, но такой утомительной. И у неё только машинально вырвался жест — она категорично повела ладонью, лежавшей на локотке массивного кресла, и отвернула голову в сторону горящего камина. Зима вступила в свои права и Джо топил камин два раза в день, с самого утра и вечером, а еще они включили недавно паровое и в доме воцарилась её любимая атмосфера тепла и комфорта, которого сейчас она не замечала. Нянька с Джизи утром возились у камина, а вечером они с Бетси любили пить чай и болтать о своем, о женском. И вот сейчас она с большим желанием предпочла бы ненавязчивую компанию своей служанки, чем Идена Тернера, при котором она стеснялась поджать под себя ноги, как она любила забираться в кресло, остаться в одном капоте, с ночной сорочкой под ним и может быть выпить чуть лишнего коньяка, который на время притуплял все страхи и клонил в сон.
Иден по её отрешенному выражению лица понял, что его присутствие стало утомительным. Но на последок, из чувства мужского эгоизма, ему хотелось удостовериться, что ему удалось уговорить принять участие в предстоящем мероприятии, где он готовил значимую речь.
Он подсел к самому камину на корточки, чем слегка смутил женщину, для которой прежде всего он был управляющим и хозяином клиники, в которой она работала. Его большая ладонь легла поверх её, и она поймала себя на непроизвольном желании выдернуть её, но сдержала себя, думая, что это было бы слишком по ребячески.
— Ани. Все наладиться. Еще прошло мало времени, чтобы думать о самом плохом. Америка очень большая, не теряйте надежды — помолчал, с пристальным взглядом всматриваясь в лицо женщины, и потом добавил — Вы должны найти в себе силы и желание потратить время на данное мероприятие. Для вашей жизни, для вашей карьеры, для ваших знаний и навыков. Весь прогрессивный мир будет там и стремиться на него попасть. Пройдет время, вы будете сожалеть. Не упускайте данную возможность и мне будет приятно, вы поддержите меня во время выступления, я живой человек, и мне ничто человеческое не чуждо, я так же нуждаюсь в хорошем отношении и поддержке своих друзей!
Она смотрела в его красивые, голубые глаза и хотела найти в них искреннюю нуждаемость в том, что он просил, но почему-то всегда видела в них уверенность в своих силах, в своей правоте и продуманность каждого своего действия. Это не тот был человек, которого необходимо было поддерживать.
Иден, дорогой, вы же не уволите меня если я не пойду на данное мероприятие?
Он с видом самого глубокого разочарования и даже обиженности, закачал головой и даже его ладонь с жестом обреченности повисла на согнутом колене. Потом он поднялся и собрался уходить, но ему так же стало не приятно такое холодное отношение женщины, ради которой он прилагал столько сил и внимания. Он не привык к этому.
— Ани, при всем том, что происходит, я не заслужил такого отношения. Я вытаскиваю вас всеми силами наверх, а вы упорно хотите остаться на самом низу, так нельзя. Даже ваш Артур, надо отдать ему должное, знает цену стоящим предложениям и что такое бывает крайне редко в жизни! Он с настырностью голодного вожака карабкается в верх, к самым заоблачным вершинам жизни, а у вас просто непростительное к этому
