Казалось, они все были очень рады меня видеть. Они говорили «Привет» и хлопали меня по плечам, а я даже не знал, как их зовут. Я был знаком только с Аднаном.
Мы поехали в пиццерию в центре, и Джексон угостил всех кебабом. Всего несколько минут спустя я снова почувствовал себя в своей тарелке и перестал думать о том, что произойдет, когда Бенгт и Ингегерд узнают, что я прогулял урок. Мы смеялись и пили колу, никто не говорил о Мустафе и о поножовщине на кладбище. Солнце светило через окно, а пиццайоло улыбался нам.
Должен признаться, так хорошо мне давно уже не было. Хотя я решил полностью прекратить общение с Джексоном, я позволил себе порадоваться тому, что он и остальные ребята проделали весь этот путь, чтобы увидеться со мной. Что я не был просто «козлом отпущения», о котором все забыли.
Мы вернулись к школе так, чтобы я успел на последний урок. Машина дрожала от бассов, а когда я вылез из нее, остальные закричали мне, что мы скоро увидимся.
По дороге к школе я встретил Каспера.
– Мои друзья, – сказал я, заметив, что он смотрит на машину.
Каспер кивнул. Я заметил в его взгляде что-то новое – уважение. Это придало мне силы. Я знал, что Джексон и его приятели выглядят солидно, сразу понятно, что они серьезные ребята.
– Здорово, что они приехали, – сказал Каспер.
– Это мои братья, – ответил я и ударил кулаком в грудь.
Каспера не было в автобусе, на котором мы обычно возвращались в Хагу, но, когда я пришел в комнату, моя бейсболка Philipp Plein снова висела на спинке кровати, а когда я уже почти заснул, в дверь постучал Кваме.
– Пошли-ка, хочу тебе кое-что показать.
Я надел куртку и вышел вслед за Кваме из барака. Над полем лежала тонкая полоска тумана, заходящее солнце освещало небо в теплые золотые тона. Никогда раньше я не видел такой красоты, и мне захотелось, чтобы Лидия тоже была здесь и увидела это.
– Куда мы идем? – спросил я, но Кваме не ответил, за его широкой спиной мне ничего не было видно.
Мы прошли по неровной дорожке, вьющейся между полями, и чем дальше мы удалялись от хутора, тем больше я сожалел, что не взял с собой никакого оружия. Что я буду делать, если Кваме и остальные набросятся на меня? А потом я подумал, что это совершенно не важно. Пусть изобьют меня до смерти, если хотят.
Мы пробирались через заросли, влажная дымка окутывала лиственные деревья. В сумерках все вокруг казалось нечетким, и я подумал о том, что не найду дорогу назад. Под ногами был мягкий мох, я прислушивался к голосам. Наконец я кое-что услышал. На полянке горел костер, а вокруг на поваленных бревнах сидели остальные.
– Здоров! – сказал Каспер, пожимая нам руки.
Мы с Кваме сели рядом с ним, и Каспер протянул нам рюкзак, набитый бутылками пива. Кваме дал мне одну из них, я открыл ее и отхлебнул.
– То есть ты знаешь кое-кого? – спросил Робин. У него были светлые жидкие волосы, закрывающие прыщавое лицо.
– Робин тоже из Мальмё, – объяснил Каспер.
– Ты хочешь сказать, Джексона? – ответил я, потягиваясь. – Да, он мой приятель.
– Ты ему продаешь? – спросил Робин.
– Хмм…
Он кивнул, зажег косяк и затянулся, а потом передал его мне.
– За что ты здесь?
– Драка.
– Серьезная или как? – спросил Каспер.
Я зажал косяк губами и втянул дым, пытаясь удержать его внутри как можно дольше, а потом выдохнул.
– Порезал кое-кого, – сказал я и протянул косяк Али, но тот покачал головой.
– То есть ты малолетний бандит. Мне такие нравятся. – Робин улыбнулся и достал начатую банку энергетика. – Где ты живешь?
– В Соргенфри.
Вокруг нас стало совсем темно, небо сделалось черным и непривычным. Каспер и Робин сидели, вытянув ноги. Я знал, что они ходили во второй класс гимназии в Шёбо, но подозревал, что оба старше, чем кажутся.
– Люди совершенно не понимают, как хорошо им живется, – сказал Кваме и состроил мину. У него был странный акцент, он спотыкался на согласных. – Они не представляют себе, что значит быть по-настоящему бедным.
– Кваме приехал сюда аж из чертовой Нигерии, чтобы угонять машины, – объяснил Каспер.
– Это же win-win [8], – Кваме улыбнулся. – Я получаю кэш, а они – страховку.
– А где живет твоя семья? – спросил я.
Кваме замолчал. Подобрал палочку и начал ворочать ей костер.
– Они остались в том городе, где он вырос, – ответил Каспер. – Живут там в какой-то лачуге.
– Заткнись, – прошипел Кваме.
Между нами повисла тревожная тишина, я посмотрел на костер. Я видел, как огонь облизывает большие бревна. Каждый раз, когда Кваме задевал их палочкой, в воздух поднимались икры.
Бутылка шла по кругу, я отхлебнул несколько раз. Единственным, кто не пил, был Али. Он сидел, сложив руки на груди, и смотрел в землю. Я подумал, почему он вообще здесь, но потом решил, что, если он на самом деле такой псих, как рассказывал Каспер, возможно, остальным нужно за ним присматривать.
– Тебе повезло, что ты сюда попал, – сказал наконец Робин. – Бенгт и Ингегерд нормальные, и в этом долбаном мире они наш единственный шанс.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я и сделал еще один глоток, из-за чего желудочный сок поднялся мне в горло.
– Все предрешено, – продолжил он, пожимая плечами. – Кто-то рождается богатым, а кто-то бедным. Так должно быть. Ты что, думаешь, что общество существовало бы, если бы все были банкирами и предпринимателями?
Я покачал головой:
– Обществу нужны мы, отребье.
– Именно так. А иначе кто им колу подаст? – Каспер захихикал.
– Но иногда нужно напоминать им об этом. У меня был покупатель – приходил каждую неделю. Очень богатый, но жадный, как черт. Он считал себя умнее меня и всегда пытался выбить у меня скидку. И однажды мне это надоело. У меня был плохой товар с примесью всякого дерьма, и я продал его ему. Со скидкой. У него случилась аллергия, и он попал в больницу.
Кваме и Каспер захохотали, запрокинув головы к верхушкам деревьев, их лица изменились от отблесков костра. Я взял еще один косяк и в этот раз затянулся поглубже. Я почувствовал, как расслабляется мое тело, и подумал обо всем том, от чего Улла-Бритт хотела меня спасти, помещая сюда. Видела бы она меня сейчас!
Робин продолжал допрос, пытаясь выяснить, кого я знаю в Мальмё. Я подыгрывал изо всех сил и надеялся, что ему этого хватит. Я никогда не участвовал
