и своим неуважением. Он только справился с этим и что …как дальше? Бросать школу на пол дороги, а у него самые лучшие результаты!
— Так мы ему и там школу найдем. Только теперь мы все вместе будем. Я каждый день буду с вами. Да. Ани — и он обхватил её за плечи. — Это ты сейчас не здорова, милая, давай все это оставим пока. Ты не в состоянии рассуждать, а я не хочу тебя угнетать еще больше. Скажу только одно. И тебе, и Джизи и тому же Билли будет теперь лучше, потому что мы уже будем всегда вместе. Вы не будете одни!
Ани упрямо замотала головой, как резвая кобылка, не желающая, чтобы на неё одевали удила, но потом ей настолько стало головокружительно от своих резких движений, что она только ничком, носом уткнулась Артуру в рубашку. И он услышал её протяжный стон.
— Артур… эта тема закрыта, прости меня. Дай мне еще возможность хоть родить вначале.
— А почему ты не родишь? Ты молода, ты сама врач? Пусть роды принимает этот твой, Тернер. Все будет хорошо.
Но она только снова протяжно простонала. Был позыв внутренний ему сказать, насколько в этот раз у неё мало шансов, но она сдержала себя. Ни к чему хорошему это не приведет. Зачем ей всех пугать и вводить в состояния постоянного беспокойства. Ничего уже не изменить, остается надеяться только на Господа.
ГЛАВА 130
«Фрегата» поднимала свой нос и опускала, и тогда на воде впереди образовывалась впадина, которая за доли секунд закрывалась, образуя чешуйчатую бирюзовую гладь, на которую можно смотреть не уставая, и единственное, что чаще и чаще приходило в голову «Это желание прыгнуть вниз».
Миррано и здесь не имел никакого покоя со всем своим семейством, которое просто вырвало, отгрызло, оторвало, да как угодно можно это называть, и оно только приблизительно будет означать истину, эту поездку в Северную Америку. И да, у него слишком сильным было желание решиться прыгнуть в пучину этой манящей стихии, о которой он мало что знал, но только смерть способна принести ему долгожданный покой, которого ему было никак не найти на земле. Все последние три месяца все крутилось вокруг этой поездки и не сумев найти на него рычагов воздействия, чтобы заставить решиться на переезд, они поочередно все стали его уговаривать лишь на путешествие, пускай и очень долгое, но все это заслужили, так как ни Хелен, ни Миррано в отпуске или на отдыхе не были несколько лет. Работа, дети, и даже когда в шкафу лежало столько денег, что их квартира стала объектом посягательств, они не могли вырваться на хоть какую-нибудь поездку за пределы Будапешта.
Его доставали всякими ухищрениями. Хелен каждый день приносила газеты или же журналы, где находила хоть какую-нибудь статью об Америке. И вокруг война, а там строили небоскребы и кафе, рестораны, железные дороги и метро. Он поначалу откидывал демонстративно их в сторону, говоря супруге «Ну хоть что-то ты стала читать», но затем стал брать их на работу и в перерывах на чаепитие просматривать глазами и что-то зачитывать. И записываясь на подсознание, в нем взращивалась решимость если не совсем переехать, то хотя бы съездить в эту диковинную страну, так за последние годы богатую на «ноу-хау».
В комнате своих парней, он стал обнаруживать большие стопки романов про индейцев Джона Тернера и Фенимора Купера, а Михаэль совсем обезумел идеей поездки в Америку и спал, ел и гулял только с книжкой Френка Линдермена «Много подвигов. Жизнь индейцев на Персе».
Если с темой Америки не приставали к нему за ужином, то все члены семьи разговаривали на эту тему между собой и имя Ани фон Махель произносилось в их семейном кругу почти каждый день. И к своему изумлению, Миррано обнаружил, что думает про Америку все чаще и чаще. Хелен уволилась из клиники и уже третий месяц прохлаждалась дома, часто навещая его в муниципальной больнице и вынося мозг своими уговорами взять длительный отдых и поехать в гости к её подруге. Отправной точкой всей этой заведенной машины стало последнее письмо Игна Йошека из Польши, в котором он писал, что ему до такой степени надоело на войне резать, отнимать, зашивать и видеть эту грязь и кровь, что он больше не в состоянии работать по-прежнему и дал совет своему приятелю настолько просто — «Если бы я был на твоем месте, то не задумываясь сменил бы обстановку и отправился бы в путешествие!» И оставалось только лишь одно серьезное препятствие в решимости поддаться всем уговорам супруги и детей, это доктор Цобик. Как ему было сообщить в такое время, что Анри Миррано надумался устроить себе отпуск? Это была задача. Но Миррано не до оценил этого человека. Только лишь заикнувшись об отдыхе, тот сказал все за него сам и даже пожал от сердечной доброты руку. — «Мой друг, вы замечательный хирург! — просто говорил старик, посматривая на него поверх очков. — У вас большая семья и вы, действительно слишком давно не отдыхали. Я вам советую сменить обстановку и поехать к морю. Больных никогда не станет меньше, а жизнь проходит безвозвратно. Ваша семья должна как-то запомнить хоть какое-то лучшее время проведенное с вами вместе. Но за этой работой, она ничего не сможет вспомнить!» Миррано стало легче, но доктор Цобик отправлял его к морю, а не за океан и поэтому Анри стоял и молчал, как школьник не знающий решения задачи. Старый доктор прочитал его замешательство и не стоит отрицать, Миррано ясно увидел, как помрачнело его лицо и даже скупая слеза пробежала по его щеке. — «Ах, вы собрались мой друг еще дальше» — только проговорил он, вздыхая.
Миррано молчал, ему было совестно и уже передумал что-либо говорить дальше. Пусть так. Пусть семья едет без него. Вернуться, расскажут. А его долг быть здесь и помогать старому, доброму, всегда такому порядочному и в мыслях и в поступках, доктору Цобику. Такие люди так редки и встретятся ли такие еще в жизни, вот вопрос. На самом деле хороших людей в жизни всегда было меньше чем плохих.
Доктор остановил его у порога, желающего уже уйти, сам. «Ваша семья настаивает, так может и уступите ей? По
