крайней мере всегда совесть ваша будет чиста, что попробовали. Ведь они потом, когда вырастут и упрекать могут начать, что хотели другой жизни, но отец не позволил что-то предпринять! А семья самое дорогое что у нас есть, поверьте старому вдовцу, у которого нет ни супруги, ни детей и меня это угнетает каждый божий день. Я вам это говорю впервые и как на духу»
Так решено. Ничего не стали менять. Квартиру оставили, слуг уволили, отцу Хелен объяснили, что это только лишь очень длительный отпуск и они вернуться, а Миррано так и думал. И только лишь добравшись до берега океана и взойдя на корабль, он понял, что все его домочадцы думают иначе, но так тщательно и умело это скрывали. Но только внезапно на него свалилась другая проблема. Оказалось, Хелен и Михаэль совершенно не переносят морскую болезнь. Такое чудное создание как Хелен, достигнув возраста тридцати трех лет, думала обо всем, только не о том, что это могло с ней и с её сыном случиться и вообще с кем бы то ни было из семьи.
Но именно с ней это вообще выглядело комично. Выйти на воздух из каюты ей всегда хотелось, она не переносила замкнутого пространства, но только поднявшись на верхнюю палубу, мертвой хваткой хваталась за первую же стойку и уже никакая сила сдвинуть её с места не могла. Она просто испытывала панический страх оказаться без крепкой поддержки на палубе, пусть даже и в самую тихую погоду, когда корабль шел практически без видимых движений. Её не шаблонное подсознание четко твердило ей только одно, что как только она разожмет руки и отпустит стойку, её тут же нелепая сила понесет к борту корабля, а там мгновенно смоет в открытый океан. И пусть Миррано уже смирился с вечным повышенным вниманием к своей семье, потому что Гельмут стал собирать всех свободных бездельничающих зевак, путешествующим на корабле, игрой в наперстки. А его супруга часами мертвой хваткой держалась за высокие стойки на верхней палубе, вызывая глупые вопросы мимо проходивших, ему было не все равно что две малютки и так часто бегающий тошнить в уборную Михаэль остались на его попечении. Все это его забавляло только первые дни, потом же он стал злиться.
— Вот о чем думает тридцатилетняя женщина, отправляясь в путешествие на воде? Ну, где же всегда твои мозги ночуют? Ты хоть попробуй изменить ход своих мыслей и пойми только одно, что держишься ты за эту палку или не держишься, если тебе суждено утонуть, ты все равно утонешь! Так стоит ли для всего корабля устраивать бесплатное представление торча на палубе в обнимку с этим флюгером? Иди в каюту и не выходи, я «задалбался» везде и каждому комментировать твое поведение боязнью качки, потому что уже сам сомневаюсь, что у тебя все дома. Чем больше мне задают вопросов, тем больше я сомневаюсь. Вон Михаэль хоть не показывает носа из каюты, он оказался умнее.
Но её ответ всегда был беспрекословен — Мне нужен свежий воздух и свет. Я сойду на берег и все забудут о странной даме на корабле.
— О, горе мне! — вздыхал Миррано и это, действительно было горе, потому что все было детским садом, но всерьез.
И это продолжалось долго. Около месяца, ну, чуть меньше. Миррано устал физически. Их четырехлетние девочки, без служанки, потому что больше никто не пожелал ехать в Америку, были в том возрасте, когда лезли везде, но еще совершенно себя не обслуживали сами. Даже когда Хелен надышавшись воздуха, спускалась в каюту, от неё не было никакого проку, потому что её или же тошнило, или же у неё от повышенного напряжения все время думать «Когда же её смоет за борт» и от бессонных ночей, потому что она просто боялась сомкнуть глаз и потерять внутренний контроль за ситуацией, кружилась голова. Она за месяц потеряла в весе около пяти фунтов, но для Миррано было бы лучше, если бы она по-прежнему обладала хорошим аппетитом, и была энергичной и здоровой. У Михаэля морская болезнь прошла чуть раньше, но никто из сыновей не сильно стремился помогать отцу с девочками. Второго сына унесло вслед за первым, который пропадал наверху, обыгрывая зажиточных гостей корабля. Уже через месяц к Миррано стали подходить некоторые дамы с необычными просьбами. Никто не ругался, но очень сокрушенно просили уговорить своего сына оставить игру в наперстки, так как их мужья проигрывают не малые деньги и у их жен встала неожиданная и насущная проблема, добраться до берегов Америки ощутимо обедневшими. А ведь это только молодой юноша, он связывается с деловыми взрослыми людьми! Это было даже не прилично кому и рассказать, что такие серьезные люди проигрывали столь молодому парню, не ведавшему ни жизни, ни страха, ни страданий, кои переживаются всеми!
Миррано рвал и метал в каюте, бегая за Гельмутом по кроватям с ремнем в руке и заставляя его все выигранные им деньги по отдавать всем, всем без исключения, у кого он их выиграл! А потом он взвыл и накричал на супругу, приказывая ей поскорее взять себя в руки, прийти в себя, выбросить всю дурь из головы и помогать ему смотреть детей, ибо не он был изначально инициатором этой поездки и в конечном счете, в гробу он её видал!
Если бы это все было так легко. Гельмута стали вылавливать сами отцы семейства и обслуживающий экипаж корабля, матросы и офицеры, чтобы отыграться. Что происходит только в головах у людей, не устаешь удивляться! Почему же они так наивно полагают, что если им не повезло сейчас, то через час, пол дня, день тут же начнет везти? Не понятно! Загадка человеческого разума!
Миррано к ночи встречал Гельмута у входа в каюту, требовал вывернуть карманы, а на утро разносил их в гостевом зале всем кого встречал, впопад, не впопад отдавал деньги, потому что выяснять конкретно кто из гостей корабля проигрался Гельмуту было не возможно!
У Гельмута этот бзик игры в наперстки начался еще в Будапеште, когда ему было запрещено заниматься предсказаниями, он все своё внимание переключил на другую забаву. И к ней пристрастился даже сам Миррано, но благо ему было всегда некогда по работе, поэтому яркой зависимости от неё он не получил. А у Гельмута появился новый источник дохода, потому что он изначально
