какую-нибудь мешанину на горячее в духовку, — бормочу себе под нос, вышвыривая продукты из холодильника на столешницу.
— Саш, не суетись, — посмеивается по-доброму, проследовав за мной. — Я заказал доставку ко времени.
— Какая чудная идея! — восклицаю радостно, складывая руки у груди. Родион слегка сощуривается, заподозрив подвох, а я рявкаю: — Я что, безрукая?!
Туманов дважды моргает, подхватывает свою тарелку с нетронутым завтраком и стремительно сваливает, закрыв за собой дверь, а я звоню брату.
— Выручай! — стону в динамик.
— В чем дело? — напрягается Васька. — Я выезжаю. Куда?
— У тебя остались банки, которые я крутила? Капуста, огурцы, помидоры, салаты, компот, хоть что-нибудь!
— Да полно всего, Саш, — удивляется брат. — Ты ж только сделала месяц назад. Даже жена столько не съест.
— Я все слышала! — возмущается Иринка.
— Если только меня, — хмыкает братец и, судя по хлопку, получает по заслугам. — Так, короче! — спускает собак на меня.
— В центр, за сорок минут, — тараторю заискивающе.
— Вертолет пришлешь? — ворчит Васька.
— Туманов позвал на обед маму, мне сказал только что и заказал какую-то гребаную доставку! — взвизгиваю возмущенно, выходя из себя. Васька молчком отключается, а я отправляю ему адрес сообщением и ору в сторону двери: — А ну иди сюда!
— Почему накосячила ты, а картошку чищу я? — бурчит Туманов через пять минут, сев за стол от меня подальше. — Я что, в армии?
— Хуже, — ухмыляюсь ехидно. — Ты помолвлен.
— Ты на громкой, — хмуро отбивает Туманов, едва Зотов отвечает на вызов.
— Дрочишь? — лениво уточняет Дмитрий и громко зевает.
— Да лучше б дрочил, — цедит чуть слышно, бросая на меня недовольный взгляд. — Режу картофель кружочками по пять миллиметров в толщину.
Зотов пару секунд обдумывает, а потом громко ржет.
— Завали, — обрубает его задорный смех Туманов. — Охранник жив. Демидов, падла такой…
— Вот сука! — возмущается Зотов. — Поеду навещу. Развлекайся, — последнее добавляет игривым голосом и быстро отключается.
— Вот сука, — вздыхает Родион, но пост не покидает, покорно исполняя все поручения.
Через полчаса сбегаю привести себя в порядок. Еще через семь минут выбегаю, на ходу застегивая пуговицы на новой блузке, и застаю Туманова с братом в прихожей. На полу два пакета, Васька пыжится от гордости за свою самоотверженность, не иначе, Родион почему-то пришибленный.
— Только не говори мне, что она не приедет, — шиплю гневно и разворачиваюсь к нему спиной. Родион наклоняется и откусывает этикетку на вороте блузки, а потом запускает руку, проскальзывая по шее, и достает оставшийся торчать пластиковый хвостик.
— Шесть минут, — показывает мне экран своего мобильного, где медленно ползет по карте такси.
— Я пошел, — брякает брат, а я хватаю его за футболку и тяну на себя и вниз.
— Спасибо, — немного расслабляюсь и целую его в подставленную щеку. — Как тебе удалось?
— Кореш в ППС, — важничает брат.
— Связи, — фыркаю несколько насмешливо, а Васька смотрит с укоризной. — Нервы, — вздыхаю и стыдливо опускаю глаза.
— Ты не можешь не нравиться, — заявляет брат со всей серьезностью. — Потому что ты — чудо. И, так уж и быть, я дам тебе шанс самой рассказать Ире и отцу о грядущем счастливом событии.
— Блин, — брякаю уныло. — Вчера вечером только, я просто не успела…
— Понимаю, — вымучивает улыбку брат, целует меня в голову, жмет руку Родиону и выходит, взмахнув на прощанье рукой.
— Все кувырком! — раздосадовано всплескиваю руками.
— Виноват, — вздыхает Туманов, поднимая пакеты с пола и утаскивая их на кухню.
Возвращаюсь в комнату подкрасить ресницы, а когда захожу на кухню вижу, как он придирчиво разглядывает банки, поочередно доставая из пакетов.
— У нас же нет планов на вечер? — произносит задумчиво, грея в руках маринованные огурчики.
— У меня есть права, и я не пью, — хмыкаю, уловив мысль.
— Совсем?
— Даже не пробовала.
— Ты, бармен, не пробовала алкоголь? — таращит на меня глаза, а я пожимаю плечами. — Не верю.
— Я видела последствия еще до того, как стала барменом. Васька тоже ни капли, но планирует тяпнуть рюмочку, когда на свет появится новый человечек.
— Все с чего-то начинали, — бормочет задумчиво, вновь возвращаясь взглядом к банке. — Реально сама закрывала?
— У меня батя алкоголик, — хмыкаю. — Пенсии хватает на квартплату и пузырь, но не на закуску. А я как-то не спешу от него избавиться, но и спонсировать не готова.
— Понял. Открою?
— Зря, что ли, машина ППС через весь город мчала? — сдавленно смеюсь и подхожу ближе, распахивая дверцу навесного шкафчика в поисках подходящей посуды.
— Они сирену и мигалки выключили только у дома, — прыскает Туманов. — В окно выглядываю, а там Зотов по струнке у тачки. Ка-а-рма, мазафака, — тянет довольно.
Смеюсь громче и качаю головой: как дети.
— Донес он ночью мысль?
— Не спрашивал, но уверен, что да, — снимает крышку с банки и запускает в рассол два пальца, выдергивая из банки огурчик. Сглатывает слюну, откусывает, хрустит и закатывает глаза. — Бляха-муха, Саш, — выдает сомнительный комплимент, но меня все равно распирает от удовольствия.
Любуюсь им еще с минуту, пока он, закусив огурец на манер сигары, открывает остальные банки. Раскладываю соленья по тарелкам, ставлю на стол, с неудовольствием отмечая, что осталось свободное место, приглаживаю волосы, поправляю кольцо камнем вверх и слышу звонок в дверь, дергаясь всем телом.
Она крошечная. Его мама. Еще ниже и субтильнее меня, с моложавым лицом и доброй улыбкой. Смотрю на нее во все глаза и лишь одного понять не могу — как? Как из этой миниатюрной женщины появился на свет этот бугай? Понятно, что он был сильно меньше, но…
— А Вы случаем не прихватили семейный альбом? — роняю задумчиво, следуя за ней по квартире, пока она с любопытством осматривается.
— Нет, Сашенька, он такой объемный, — досадует Ольга Михайловна, а Туманов заметно выдыхает. — Я его перефотографировала на телефон, — добавляет с широкой улыбкой, я поддерживаю, Родион почему-то закрывает глаза ладонью.
— Я уже видела твой голый зад, — шепчу ему, когда идем в гостиную.
— Ну а теперь увидишь в колготках, без передних зубов и с катушкой ниток для швейной машинки в носу. Подумай, Александра. Оно тебе надо?
Вместо ответа украдкой шлепаю его по стальной ягодице и выплываю перед ним, в нетерпении ускоряя шаг.
— Альбом, конечно, совсем другое удовольствие, — немного печально вздыхает Ольга Михайловна, устраиваясь на диване. — Папа Родиона делал отличные снимки.
— Правда? — удивляюсь, а она раздвигает губы в подобии улыбки.
— Я выходила не за того, от кого бежала, Сашенька. Пока была стабильная работа мы хорошо жили. Когда Родиону исполнился год, Сергея подставили на работе, повесили на него кражу. Посадить не посадили, я вымолила на свою голову, но уволили и заставили
