аллергия, а может, тополь такой пошел, но в наше время у большого количества горожан весь этот период текут слезы и сопли. В отличие от двух молодых мам, сидевших со мной рядом на скамейке, я аллергией не страдала и, наблюдая за подъездом, развлекала себя тем, что слушала их разговор.
– Сашка с работы ушел, – жаловалась молодая женщина в майке и шортах. Покачивая нарядную коляску, она вздыхала и шмыгала покрасневшим носиком. Рыжие волосы были небрежно уложены, а веки слегка припухшие. У нее была бледная кожа и неухоженные ногти на руках. Типичный образ молодой мамаши…
– Чего так? – спрашивала вторая, то и дело прикладывая к слезящимся глазам платок.
Она была брюнеткой и, в отличие от подруги, держала малыша на руках.
– Хочет офисную работу, – объясняла рыжая.
– А он у тебя где? – вяло спросила брюнетка.
– На заводе каком-то, – пожала плечами подружка.
– Кем? – допытывалась вторая.
– Не знаю…
– Довели страну, мужику устроиться негде, – зло подвела итог подруга с ребенком на руках.
«Странно, – размышляла я, – при чем страна, если всем этой офисной работы не хватает? И чего скулите, курицы? Выскочили за кого попало, родили, теперь расхлебывайте!»
Наконец двери открылись, и из подъезда появилась в сопровождении врачей Фара. Как и следовало ожидать, ее вывели под руки и усадили в карету «Скорой помощи». Ни Мишки, ни дружков Фары видно не было. Меня охватила тревога. Что бы это значило? На всякий случай я запомнила номер «Скорой помощи», отъезжающей от подъезда, и посмотрела на часы. Теперь, если понадобится, я смогу легко найти Фару. О том, что она не будет ночевать дома, само за себя говорило ее опухшее лицо. По всей видимости, при столкновении со стеной она сломала нос. Он стал широким и синим, а глаза превратились в маленькие щелки.
– Так ей и надо! – подумала я вслух.
– Что? – спросили хором мамы.
При появлении Соньки они тоже замолчали и наблюдали за происходящим с нескрываемым интересом.
– А вы не знаете эту девушку? – поинтересовалась я.
– Видела пару раз, – подтвердила рыжая.
«Скорая» уехала, а парни все не появлялись.
Голова под париком стала чесаться.
«Может, у них есть ключи и они сидят в квартире Фары? – размышляла я. – Но почему так долго? Решили прибрать за мной и Мишкой?»
Вскоре молодые мамы засобирались. Детская площадка пустела, а в окнах стал зажигаться свет.
Немного поразмыслив, я дошла до мусорных контейнеров и забросила в них пакет со своими аксессуарами. Жалко, конечно, было сумку для переноски кошек. Но ничего, в крайнем случае Мишка может Черныша и на руках донести. А вообще, здесь недалеко, и кот сам найдет дорогу. Ведь про их способности возвращаться ходят легенды.
Я решила посмотреть, как чувствует себя Мишка, и направилась к подъезду. Еще меня разбирало любопытство, чем могут заниматься парни в квартире Фары?
Подниматься по лестнице было тяжело. К ногам как будто привязали гири. Не мудрено, день был трудный. От усталости и голода подташнивало, а в голове шумело.
«Наверное, такие ощущения у старых людей, – подумала я вдруг. – Только постоянно».
Я с трудом поднялась до нужного этажа. Странно, но Мишки там не оказалось. О недавних событиях напомнили пара комочков ваты да залитые кровью ступени. Скорее это налилось из носа Фары. Тогда я поднялась выше. То же самое. Мишки нигде не было. Дойдя до самого верха, я для верности подергала дверь на чердак. Тщетно, она оказалась заперта.
«А что, если эти двое узнали Мишку и теперь ждут у Фары, когда он протрезвеет, с тем чтобы допросить? – ужаснулась я. – Точно! Какая же я дура!»
Я сбежала вниз и притаилась у дверей Фары, страшась услышать стоны и вопли Мишки. Но в квартире было тихо. Странно. Я достала зеркало. Поволока усталости на лице сделала меня еще более неузнаваемой. Поправив парик и освежив губы помадой, я надавила на кнопку звонка. К дверям никто не подошел. Тогда я позвонила еще раз. Тот же результат. Стало совсем уж нехорошо.
«Куда все подевались? – недоумевала я, перебирая варианты моих дальнейших действий. – Что, если войти и посмотреть? А вдруг эти двое там? Ну и что, они все равно меня в парике и с таким макияжем не узнают. А я совру, будто нашла ключи на лестнице. А что? Вполне правдоподобная версия. Фара вон как вылетела и как катилась по ступеням. Все растерять могла, включая мозги. Я уже не говорю о содержимом карманов и сумочки. Это, конечно, не повод проникать в чужую квартиру, но и здесь я нашла оправдание своим действиям. Половина подъезда была свидетелями того, как Фару увезли на «Скорой». Дом газифицирован. То и дело по телевизору показывают сюжеты про взрывы бытового газа. Вдруг у меня от них фобия развилась? Ключи на лестнице валяются, а хозяйка в больнице. Что, если плита включенной осталась или утюг? А я вот живу, к примеру, этажом выше и боюсь. Может, она, эта самая Фара, по имени Соня, и вовсе душевнобольная?»
Мысленно проговаривая оправдания, я вставила ключ в замочную скважину и повернула.
В квартире пахло талым воском и было жарко как в парной. Еще бы, от такого обилия горящих свечей здесь еще долго будет держаться тепло и пахнуть как в церкви.
– Есть тут кто? – спросила я робко и позвала: – Хозяйка!
– Мяу! – раздался голос Черныша.
Я прокралась в зал. Уже стемнело, и было жутко.
Портрет Бармалея валялся на полу, а свечи кто-то погасил. Скорее это сделали дружки Фары. Хотя могла и соседка. Она ведь вышла на шум.
Я обошла все углы, никого. Волосы на затылке зашевелил страх. Мне показалось, будто бы Бармалей действительно здесь и смотрит на меня из всех темных углов одновременно. В какой-то момент даже почудился его шепот. Он словно ругал меня за то, что не пустила в ту ночь в подъезд…
Теряясь в догадках, я вернулась на площадку и спустилась к окну лестничной клетки. На улице уже зажгли фонари.
«Куда подевался Мишка и дружки Фары? – думала я. – Не могли же они улететь?»
Некоторое время я смотрела во двор, размышляя, как быть. Дело принимало, надо сказать, мистический оборот. И тут меня осенило:
«А что, если эти парни тоже здесь живут! Точно! Они узнали Мишку и утащили в свою квартиру. Что делать? Как быть? Доигралась! Теперь еще и Мишку грохнут!»
Я не поняла, как достала телефон и набрала номер Юли.
– Я как чувствовала! – расстроенно возмущалась детектив, когда выслушала сбивчивый рассказ о моих злоключениях. – По-хорошему, тебе шею надо
