Зотов сдвигает ноги, прячет под стул и сдавленно ржет.
— Еще одна подобная шуточка и останешься без зубов, — ненавязчиво сообщает Туманов и сам звонит Дане. — Ждем у меня. Квартира один. А где мне надо было с ней жить? В палатке во дворе? Давай без истерик. И захвати бутылку.
Даниил появляется через три минуты. Злющий, дверь пинает, обувь по коридору расшвыривает, покрытую инеем бутылку на стол шваркает, стулом по кафелю скрежещет.
— Кого вы грохнули? — спрашивает раздраженно, наблюдая за тем, как я мою полы.
— Я тарелку разбила. На счастье.
— Когда херней страдать перестанешь, посуду бить будет без надобности, — язвит, двигая к себе остатки запеканки. — Ну вы и жрать.
— Родители приезжали, — бурчу тихо.
— Охуительно! — рявкает, отшвыривая на пол деревянную лопатку.
— А теперь встал и убрал за собой, — гремит Туманов.
— Да пошел ты, — по слогам чеканит Даня, издевательски улыбаясь.
— Встал. И убрал.
— Да хватит уже, — морщусь и иду за лопаткой.
— Стоять, — осаживает меня и повторяет: — Встал и убрал. Тут тебе прислуги нет.
— Неужели? — кивает Даня на тряпку в моей руке, которой я в него и запускаю через весь стол, попав в грудь.
— Да как ты достал меня! — сопровождаю порыв криком. Снимаю с одной ноги тапок и швыряю в него же. — Нытьем своим! — вслед летит второй. — Обидами своими! Все вокруг виноваты, один ты вечно в белом пальто стоишь красивый!
— Не ори, — морщится и поднимается.
Убирает за собой, я ставлю ему чистую тарелку и рюмку, а Туманов разливает по трем. Выпивают и закусывают молча. Я заканчиваю уборку, подкладываю еды и сажусь, хмурясь и нервно теребя обручальное кольцо большим пальцем.
— Адвокат уже подготавливает документы, — сообщает Даня тихо, глядя на меня исподлобья. — И ты подала мне идею в баре. Слышал начало разговора с официанткой.
— Какую? — вздыхаю тяжело.
— Прикинуться бывшим Кристины. Сработало. Наткнулся на какую-то грымзу из ее подъезда, на уши ей присел, типа, я со всей душой, а эта шаболда параллельно с другим закрутила. Хочу выяснить, кто такой, чтобы нагрянуть к ним в гости.
— Я даже знаю, что за грымза, — закатываю глаза. — Нагрянул?
— Да, но мне не открыли, а навыков взлома я не имею, в отличии от моих компаньонов. — Теперь глаза закатывает Зотов, но помалкивает. — Он квартиру снимает в доме напротив ее. Неофициально. Можно пошарить, он туда уже не вернется.
— С чего взял? — сталкивает брови Туманов.
— В деревню вернулся сегодня с рассветом. Покатался там по округе. Нашел его тачку в заросшем овраге километрах в четырех. Труп он.
— Как? — оживляется Зотов.
— Пуля в висок. Со стороны пассажира.
Даня сдерживает позыв тошноты, сглатывая и прикрывая рот рукой, Родион наливает только ему, а Зотов пододвигает тарелку с соленьями.
— Штрафная, — хмыкает Туманов, а когда Даня выпивает, поднимается из-за стола. — Саша за рулем.
— Твоей? — мои глаза загораются.
— Моей, — тяжело вздыхает.
— Я хорошо вожу, — оскорбляюсь, гордо вскидывая подбородок.
Поправочка. Я хорошо вожу свою. Компактную, невысокую, с механической коробкой. Когда сажусь за руль его внедорожника, чувствую себя в танке. Он огромный! И с миллионом кнопок неясного предназначения!
— Берега то хоть видишь? — снова вздыхает Туманов, пристегиваясь. Презрительно фыркаю, задирая нос повыше и долго настраиваю под себя сиденье и зеркала. — Левая нога не задействуется. Правая педаль — газ, левая — тормоз, — обреченно бормочет Туманов, быстро поняв причину моей медлительности. — Зажимаешь тормоз, запускаешь двигатель, рычаг в «D», плавно отпускаешь тормоз, поддаешь газ.
— Я в курсе, — отвечаю надменно, а Зотов хрюкает на заднем сиденье.
— Если помнишь молитву, давай вслух, — иронизирует Туманов, старательно пряча улыбку.
— Да ну тебя, — фыркаю весело, наотмашь шлепнув его ладонью.
Он ловит мою руку, вытирает вспотевшую от напряжения ладонь о свою рубашку, и мы на пару срываемся на приглушенный нервных смех.
— Еще одна причина, по которой я никогда не женюсь, — хмыкает Зотов. — Над моими тупыми шутками смеются только мужики.
— Вы на стреме, — объявляет Зотов, отстегнувшись и похлопав меня по плечу.
— Чего? — разворачиваюсь на него с круглыми глазами.
— На стреме, — повторяет невозмутимо, а потом переводит взгляд на Родиона: — Расшифруй.
— Если пойдем все, можем привлечь лишнее внимание, — поясняет Туманов. — Если тебя увидят, точно запомнят, и твой брат мне спасибо не скажет. А Даниил присмотрит, оставлять тебя одну ночью в машине в таком районе опасно даже безотносительно наших проблем.
— Ты будешь мешать, а мне не доверяют, — Даня с ехидным смешком формулирует более правдоподобную версию.
— Если бы я до сих пор тебе не доверял, я бы туда вообще не сунулся, — хмуро отбивает Туманов. — Не скучайте.
— На этот раз без диктофона, солнце? — хмыкает Даня, когда остаемся наедине.
— Ты забываешь, что твоими стараниями и мне пришлось доказывать, что говорю правду, — замечаю хмуро. — И вламываться в чужую квартиру у меня нет никакого желания. А у тебя?
— Я бы посмотрел, — пожимает плечами.
— Ну так иди, — кривляюсь и отворачиваюсь.
— И оставить тебя одну? Нет уж. — Он двигается в центр заднего сиденья, просовывается между передними и берет мою руку. — Так скучаю по тебе, Саш. Тошно без тебя.
— Это пройдет.
— Нет. И как только адвокат закончит с бумагами, я сообщу Марине о своем решении. Не думаю, что она будет особенно возражать, она также, как и я, не хотела этот брак. Да и отмазка для ее родителей есть — я козел и изменник, пытались наладить, но не вышло. Все пройдет как по маслу, я уверен. И вот тогда я возьмусь за тебя всерьез.
— Твой план не учитывает один момент, — говорю, глядя прямо перед собой. — Те подножки, которые ты мне ставил только отдалили нас. Я не испытываю к тебе того же, что и прежде. Ты меня за руку держишь, а я чувствую только прикосновение.
— Я исправлю это, — заявляет уверенно. — Начну сначала, буду ухаживать, ты знаешь, я умею.
— Моя жизнь не остановилась в ожидании твоего развода, Дань.
— Только не пытайся меня убедить, что у вас с Тумановым может быть что-то серьезное, — говорит пренебрежительно. — У тебя — банальное желание сделать мне больно, про него я вообще молчу.
— Тоже хочет сделать тебе больно? — хмыкаю иронично, а у самой кишки вдруг крутит в ожидании ответа.
— А он не поделился историей? — посмеивается Даня. — Лет пять назад, может меньше, не помню точно, Родя помолвлен был, — рассказывает охотно, а мое сердце точно сжимают. — Мы ему с Зотовым в два голоса — шлюха, повелась на бабки. Он свое — нет, приличная. Семья хорошая, мама учитель, папа в офисе
