– Ты чего какой-то не такой? – спросил Иван, входя в комнату.
В его руках пакет из «Пятёрочки», он никогда не приходит с пустыми руками.
Почему-то потерялись все слова, Ян только улыбался загадочно и глупо, тряс головой и вздыхал.
– Ладно, подождём, – Иван достал из пакета булки и коробочки с ряженкой, протянул одну другу.
А Яна наконец прорвало, он начал рассказывать, несвязно и бестолково, о том, что случилось несколько минут назад, повторяя вновь и вновь одну замечательную фразу. «Кажется, я встану на ноги», – говорил он, смакуя эти бесподобные слова.
Его гость, забыв прожевать булку, слушал ликующую речь молодого человека, торжествующе потрясая кулаком в воздухе, потом полез обниматься к Яну и усиленно моргал, чтобы сдержать подступающие слёзы. Наобнимавшись, они вместе рассматривали замечательную ногу, как какое-то великое чудо, которому нет объяснения.
– Выпить есть? – он вопросительно взглянул на Яна, тот кивнул на тумбочку, там.
Бутылка водки, невесть откуда взявшаяся в доме, стояла здесь уже давно, ждала своего часа.
– Думаю, тебе надо к врачу. Прямо сейчас, – Иван подул на стакан, стоявший на столе, налил почти половину. – Будешь? За Израиль?
Он знал, что Ян не пьёт, но тут такой повод, такие волнения, что без этого никак.
– Не буду. А знаешь, ты разумно мыслишь. Надо прямо сейчас к Сергею Петровичу ехать. Пусть скажет, что да как, какая лечебная физкультура нужна…
Не прошло и десяти минут, как они выбрались из подъезда. Странная парочка – улыбающийся инвалид в коляске и здоровый весёлый парень, нескладно выводящий «ей, ухнем» и толкающий коляску вперёд. Одинокий прохожий уступил им дорогу, быстро отскочив в сторону, и потом долго смотрел вслед, пока снежная метель не скрыла с глаз эти быстро удаляющиеся фигуры.
* * *
Надежда проснулась среди ночи, села в постели с неистово колотящимся сердцем. Влажная на груди сорочка липла к телу. Кажется, совсем недавно ей с трудом удалось уснуть, отогнав стоящее перед глазами видение: убийца с ледяным, немигающим взглядом направлялся к ней. Безжалостный, он совсем близко, ещё один маленький шаг и…
В мельчайших деталях Надежда вспомнила сейчас этот самый страшный день в её жизни, вновь мысленно переживая ужасное событие.
Андрей, по какой-то счастливой причине оказавшийся рядом, защитил её, закрыл своим телом, Надежда никогда не забудет, как дрожала, стоя за его спиной, как ледяными ручейками бежали по тему мурашки, как слабели ноги и сами собой закрывались от страха глаза. Несколько секунд – и Андрей умчался вслед за преступником, а она, осев на пол, смотрела и смотрела на разбитый шприц – орудие её убийства, не могла отвести взгляд.
Какой-то мужчина, отгородив собой место преступления и оттесняя своим телом собравшихся в холле людей, вызвал милицию. К её великой радости, Андрей вернулся быстро, поднял и обнял её, несчастную, еле живую от пережитых волнений. Надежда уткнулась лицом в его грудь, тихо заплакала.
– Всё, всё позади, – Андрей гладил её голову, плечи, – этот тип больше не потревожит тебя.
Не раздумывая, она завела свои руки ему за спину, прижалась крепче, облегчённо вздохнула. Так спокойно рядом с ним, так тепло. Здесь, здесь её место…
Прибывший наряд милиции во главе с молоденьким капитаном лихо взялся за дело, опрашивая свидетелей, фиксируя показания, фотографируя. Капитан, записав фамилии, разрешил им уйти, назначив встречу завтра в отделении милиции. И вот они уже в машине, быстро мчались по дороге в неведомом направлении. Главное – подальше от этого места. Какое счастье, что Надежда не успела увидеть толпу людей и машину скорой помощи невдалеке от здания, где располагалось кафе. Не надо ей этого видеть…
Встроившись в поток машин, они ехали, куда глаза глядят, и молчали, пережитое волнение лишило сил. Надежда помнит, как неотрывно смотрела на автомобили, двигавшиеся по встречной полосе, зрелище успокаивало, завораживало, расслабляло. Проехали мимо метро «Воробьёвы горы».
– Надя, может, пройдёмся немного? – Андрей взглянул на неё сбоку, сосредоточенную, ушедшую в свои мысли. – На смотровую площадку можно подняться…
Она кивнула, едва расслышав, что ей говорят.
Андрей притормозил у маленькой стоянки машин рядом с Университетской площадью, помог ей выйти из машины. По бетонным ступенькам поднялись наверх.
И какой же великолепный вид открывается отсюда! Похоже, Андрей часто бывал здесь, а она впервые рассматривала изгибы Москвы-реки, спортивную арену «Лужников», Останкинскую телебашню, устремлённую ввысь. Стайка ребят облепила подзорные трубы, установленные здесь, пришлось ждать своей очереди, чтоб поближе рассмотреть знаменитые здания.
– Смотри, вон там Шуховская башня. Видишь? Не такая высокая, как Останкинская, но тоже ничего, симпатичная. А колокольню Новодевичьего монастыря видишь? – говорил Андрей преувеличенно бодро, пытаясь переключить её внимание со своих бед на московские красоты.
Она и впрямь заинтересовалась, послушно следовала взглядом за его рукой, указывавшей то на один, то на другой интересный объект.
– А здесь «золотые мозги», – Андрей показал ей виднеющееся вдали здание Академии наук. – Видишь нечто витиевато-геометрическое на крыше? Золотая корона из бронзы и алюминия? Задумывалась, как гимн науке. На деле мозги напоминает, да? Отсюда прозвище такое.
Кажется, она улыбнулась тогда, еле заметно, уголками губ, и парень просиял, радуясь, что она оттаивала и шок прошёл, самое плохое позади.
Налюбовавшись Москвой и основательно продрогнув, спустились вниз, попав в самый центр тусовки байкеров. Воробьевы горы – их Мекка, излюбленное место встреч мотоциклистов, поклонников и обладателей крутых байков. Один из них, весь в коже и заклёпках, присвистнул, увидев её, что на языке парней означало крайнюю степень одобрения. Андрей нахмурился, готовый к отпору, но байкер уже отвернулся, переключив своё внимание на чёрную сияющую Хонду.
– Замёрзла? – уже подошли к машине, и она дышала на свои руки, стянув тонкие перчатки.
Наверное, он с удовольствием согрел бы сейчас её застывшие пальцы. «Когда эта девушка рядом, у меня всегда горячее сердце, по-другому и быть не может», – может быть, именно эти слова хотел сказать его пристальный взгляд.
– Хочешь, заедем ко мне выпить чая? Согреешься. Здесь недалеко.
Произнеся последние фразы, Андрей отвёл глаза. Дурацкое предложение, ещё подумает чего? Но она просто кивнула, что угодно, только бы не остаться одной, чёрная пелена страха ещё окутывала душу, не желая покидать её.
Спускались сумерки, раскрашивая причудливыми тенями дома, нескончаемо длинный и странный день заканчивался. Но впереди ещё вечер, который бывает великим и всемогущим. «Как знать, – думала она тогда, переступив порог его квартиры, – может именно этот вечер сделает нас ближе друг к другу? И я не скажу ни слова против…»
Светящиеся стрелки часов показывали «два». Два часа ночи. Ночь – загадочное время, маленькая остановка жизни… И ты один на один с собой… Надежда перевернула подушку, взбила её руками. Кажется, пережив снова те страшные минуты, она теперь заснёт спокойно. Так хочется спать…Уже через минуту крепкий сон смежил её веки.
* * *
– Встать! Суд идёт!
Анастасия, а с неё ещё трое, вскочили, замерли, глядя на входившую в зал строгую дородную судью в чёрной мантии.
– Прошу садиться, – секретарь, молодая девушка, тоже села, уткнулась в бумаги, суд начался.
«Где же Евгений?!» – Настя волновалась, то сжимала в руках сумку, то ерзала на стуле, оглаживая руками серую юбку. По совету Евгения сегодня она надела костюм, в сочетании с белой блузкой её наряд выглядел просто и строго. Но чувствовала она себя неуверенно и еле сдерживалась, чтоб снова и снова не оглядываться на входную дверь.
– Слушается дело об усыновлении Озерова Данилы Сергеевича… – взяв со стола лежавшую перед ней бумагу, начала заседание судья, её голос, глухой и равнодушный, заполнил маленький зал.
