Натянув веревку, девушка вслепую стала перетирать путы. Плотная капроновая веревка то и дело выгибала тонкую металлическую ленту в разные стороны. С трудом приноровившись, уже не обращая внимания на мелкие царапины, Вася упорно, выворачивая плечи, терла и терла веревку, лишь изредка позволяя себе отдохнуть.
Вдруг онемевшие руки Василисы неожиданно раскинулись в стороны — веревка поддалась без предупреждения и лишних звуков. Девушка со стоном облегчения завалилась на бок.
Развязать намокший кожаный ремень, стягивающий ноги, израненными руками, оказалось не так просто, как казалось. Изрядно намучившись, в конце концов, она его тоже перетерла металлической полоской.
Руки так ослабли от долгого напряжения, что девушка с трудом смогла распутать шнурки на мокрых кроссовках. Невольно в памяти всплыл Марат, заботливо моющий ей голову. Где же он сейчас? Должно быть, развлекается с очередной девицей в Москве. Если бы только можно было все вернуть назад…
4
Металлическая тюрьма надежно удерживала свою узницу. Развязанные руки и свободные ноги не дали Васе никакого преимущества перед железными стенами старой баржи. В первое время она испуганно вскакивала на ноги каждый раз, когда неожиданно раздавался громкий грохот и баржа вздрагивала. Иногда грохот был сильнее, иногда слабее. Васе понадобилось какое-то время, чтобы она поняла, что это не Черных пытается затопить баржу. Это полузатопленные льдины и стволы старых деревьев, увлекаемые течением, взбалмошно бились о борт.
Большую часть времени девушка проводила, глядя в многочисленные крошечные пробоины, надеясь увидеть какого-нибудь рискованного путешественника проплывающего по реке. Когда глаза начинали слезиться от ветра, бьющего в зрачок, Василиса делала небольшой перерыв, усаживаясь на старую фанеру и закрывая глаза.
***
Первую ночь Василиса мало спала, руки от веревок болели так сильно, что она почти всю ночь провела на ногах, ходьбой отвлекаясь от неприятных ощущений. Воду и еду она решила экономить. Вполне вероятно, что ей придется провести в этой тюрьме не один день. Господи! Ну, как же она умудрилась так вляпаться! Стало до слез жалко маму и Колю. Им придется нелегко. Пережить смерть отца, а следом и пропажу дочери. Будто над семьей Волковых повис злой рок. Василиса обхватила голову. Лучше об этом не думать, решила она, заставляя себя мечтать о будущем. Она обязательно выберется отсюда и уедет из этого города. Навсегда.
***
Во вторую ночь Васе удалось поспать. Прошедший день был солнечный, баржа нагрелась, в трюме заметно потеплело. Вода в бутылке, что оставила Тамара, несмотря на экономию, быстро заканчивалась. Хлеба тоже осталось немного. После вторых суток заточения страх перед Черных притупился, гораздо страшнее было осознавать, что про нее забыли. И долгая мучительная смерть от голода казалась вполне вероятной перспективой. Желудок уже сжался в жалкий комок. А невозможность добраться до чистой воды, когда несметное ее количество было всего лишь через тонкую, ржавую преграду, сведет ее с ума прежде, чем она потеряет сознание. Лужа на дне трюма воняла соляркой так сильно, что Василиса предпочитала не думать о возможности, что придется ее пить.
На следующий день Василиса уже не смотрела в ржавые дырки. Экономя энергию, она предпочитала лежать в полудреме на листе фанеры. Страх умереть от голодной смерти становился все сильнее и она уже мечтала о встрече с Роман Сергеевичем, когда он, прогрохотав сапогами по палубе открыл люк.
— Ты здесь еще? — прокричал он, опустив голову в трюм.
— Куда я денусь? — весело ответила Василиса. Вот уж не думала, что будет рада видеть своего убийцу.
— Чему радуешься? — подозрительно спросил он, не решаясь спуститься в люк.
— Вам, Роман Сергеевич, — тут же ответила она. — Ваше появление подразумевает, что вы не намерены заморить меня голодом. Ведь так? Иначе, вы бы пришли намного позже.
— Ты подкинула мне интересную мысль, — усмехнулся Черных.
— Вы так не сделаете, — уверенно заявила Вася. — Убить человека и заставить умирать его мучительной смертью — разные вещи. Уверена, что вы не достаточно подлый для этого.
— Ты сломала мне жизнь, маленькая дрянь, и у меня огромное желание заставить тебя помучатся.
— Нет, это не я сломала вашу жизнь. Ваша жадность и чувство безнаказанности — вот ваши настоящие враги. И вы об этом прекрасно знаете.
— Много ты понимаешь, — усмехнулся Черных. — Жизнь — это не только деньги.
— Еще и власть? — предположила Вася. Она уже сидела на нижней ступеньке металлической лестницы, задрав голову вверх.
— Не только, — задумчиво сказал Черных.
Он на мгновенье перестал загораживать собой небо и тут же в трюм полетели бутылки с водой и желтый пакет с продуктами.
— Судя по количеству еды, у меня в запасе есть еще несколько дней, — обрадовалась Василиса. — Что потом? Сколько мне здесь сидеть?
— Видно будет, — ответил Черных. — Если племяш хорошо постарается, то к тебе, как к свидетелю доверия уже не будет. Улики потеряются. Захаров скажет, что оговорил себя и меня под угрозой.
— А показания Марата? С ним вы тоже договоритесь?
Черных от души рассмеялся.
— Нет никаких показаний Марата. Он вообще в деле ни фигурирует. Как будто и не было его вовсе.
— Как же так? — растерянно проговорила Вася. Вдруг стало отчетливо ясно отчего Черных так уверен в своей безнаказанности.
— Вот так, слился твой Маратик. Не захотел свидетелем быть, по судам таскаться. Не барское это дело — показания давать, — ехидно повторил Черных слова Захарова и без предупреждения захлопнул крышку.
Василиса стряхнула с головы свалившуюся ржавчину. Раскрыла пакет. Хлеб, колбаса, сыр, шоколад. Просто праздник какой-то, усмехнулась она про себя. Подкрепившись, она вернулась к своему единственному занятию — наблюдать за рекой через сантиметровую дыру, заставляя себя не думать о последних словах Черных. Уж больно неприятная тогда вырисовывалась перспектива… Выходит, настоящий убийца ее деда останется безнаказанным…
5
Уговорить паромщика совершить внеплановый вечерний заплыв за вознаграждение, не составило труда. Гораздо больше времени ушло у Марата, чтобы узнать, где он живет.
Уже в пути через реку, Марат заставил его вспомнить, кого он перевозил утром.
— Утром только участковый был. Больше никого.
— А вчера?
— Рыбаки возвращались в деревню, бабы местные возвращались. Да все те, кого я во вторник в город забирал, вчера обратно плыли.
— Черных был?
— Не-е, — протянул паромщик. — Баба его была, Тамарка, кажется. Только без машины.
Он задумался, почесывая затылок, отчего фуражка съехала ему на нос.
— Ну да, в город она сама за рулем погрузилась, а возвращалась без машины.
— На пристани Нивы не было?
— Не-е, не было. Точно знаю, там ни одной машины не было, только мой жигуль.
— То есть, Тамара с мужем в деревне? — уточнил Марат.
— Так и есть, если только кто-то не рискнул и не отправился через реку на моторе. Пока еще опасно на лодке-то. Льдины не все прошли, да и свал встречается. Напорешься на такую корягу на скорости и поминай, как звали.
Черный BMW легко съехал с парома по дощатым сходням на крутой берег.
Еще три недели назад через рощу к деревне невозможно было проехать. Сейчас же последние отвалы грязного снега остались только на опушках, под тенью молодого ельника. Грунтовка высохла, прошлогодние ямы засыпали песком и щебнем с щедрой подачи районной администрации.
Главная площадь деревни пустовала. Лишь одиноко освещенное окно приземистого здания администрации позволяло верить, что деревня не вымерла.
Марат, не выходя из машины, коротко нажал на сигнал. Через минуту свет в окне погас, и на крыльце показался молоденький лейтенант. На ходу застегивая китель, он подошел к машине.
