– Твой щенок пайку слопал? Тогда, Даша, пошли дневничок мой читать. Тебе понравится. Сама же говоришь, у меня талант.
– Коля, нет. Уже поздно, а у нас завтра куча дел, – Вика ловко подхватывает заваливающегося Коляна и прислоняет его к стене. – Давай их на ночь закрывать.
– Молчи, женщина! – рычит бритоголовый, но под суровым взглядом своей мерзкой подельницы вдруг послушно кивает головой. – И то верно. Работа прежде всего.
– Дядя – плохой! Он – пьяница и мамочку обижает! А я все расскажу папе, он придет и тебя убьет! – вдруг, нахмурив светлые бровки, выкрикивает Юлька, и я сразу бросаюсь к моей доченьке, зажимаю ей рот ладошкой.
Но Колян, изрыгая поток ругательств, хватает табуретку и со всей дури швыряет ее в меня. Мир вспыхивает, как фейерверк, а потом гаснет…
Я прихожу в себя от резкой боли и с ужасом вижу, что сволочь Викуся вводит в мою вену какой-то препарат. Пытаюсь пошевелиться, и… Блин, руки намертво привязаны к батарее.
– Не выпендривайся, а то сейчас между глаз получишь, – шипит Вика и резко выдергивает шприц. – Надеюсь, я мимо вены не промазала. А то был у нас один случай… Впрочем, не важно.
В голове начинает шуметь, контуры предметов расплываются. Почему-то вокруг много душевых. Еще вижу бортик бассейна. Нас приволокли в сауну, что ли? Нас?
– Где Юлька? – кричу я, срывая голос. – Где моя дочь?
– Отрубилась она уже.
Вика отходит в сторону, и я вижу Юльку, валяющуюся прямо на полу. Кажется, девочка без сознания.
– Что ты ей вколола? Дура, у нее же аллергия! Ты думаешь, что творишь? А если она не проснется? Ей нельзя на холодном полу лежать, она простудится!
Кретинка равнодушно пожимает плечами:
– Днем позже, днем раньше. Какая разница. А че, нам скулеж ваш слушать? У Коляна нервы, ему отдых нужен.
– Сука, – хриплю я и пытаюсь лягнуть Викусю.
Она с радостным смехом отпрыгивает.
На меня опять наползает темнота…
* * *
– Давай просыпайся. Просыпайся! Ты живая вообще, или как?
Колян лупит меня по щекам, и я с трудом разлепляю словно бы налившиеся свинцом веки.
Перед глазами все плывет. Пытаюсь увидеть Юльку, но уголок, где она лежала, пуст.
– Где мой ребенок?!
– Наверху, – Колян протягивает мне мобильник. – Давай, вводи пин-код и звони своей подруге.
– Зачем вы ее забрали? Верните мне моего ребенка! Что с ней?
– Все с ней в порядке. Она спит. Мы с собой твоего щенка заберем. Надька его на руках потащит. А вдруг соседи увидят? Со щенком – меньше подозрений. Вечером привезем твою девку. А будешь выпендриваться – оставим тебе от нее кусочек на память. Ты меня не зли. У меня нервы. Звони давай! А, ну да! У тебя же грабли замотаны!
Колян ловко развязывает узел, которым стянуты мои руки, и по всему телу прокатывается волна боли. Особенно больно затекшим ладоням – кажется, в них вонзаются сотни острых иголок. Глотая слезы, я набираю еле гнущимися пальцами номер Ирины. Та сразу же снимает трубку.
– Дашка, ты сдурела! Нам же сегодня на час раньше надо было появиться, совещание назначено, что, совсем забыла?
– Ир, я не приду на совещание. Я вообще больше не приду. Скажи, пожалуйста, главному редактору, что я увольняюсь.
– Вот те раз. Вот это новость! А куда уходишь? Получила заманчивое предложение?
– Заманчивое. Только не по работе. Я замуж выхожу.
– За кого?
– За принца.
– Даша, ты что, всю ночь мартини глушила? Какой принц? Ты в своем уме?!
– Настоящий принц. Я люблю его, а он любит меня. Это судьба, понимаешь?
– Нашла-таки своих гробовых дел мастера… Дура ты, Дашка!
– Ир, может, и дура. Это любовь. В общем, мы решили уехать в свадебное путешествие, – обреченно прошептала я.
– За твой счет? А ребенка ты потом на какие деньги кормить собралась? Он тебя обдерет как липку, а потом бросит! Даша, ты сейчас где? Я тебя плохо слышу.
– В такси. Мы уже почти приехали в Шереметьево.
– Даша! Никуда не улетай! Даже не думай! Ты слышишь? Возвращайся домой, я сейчас приеду, – Ирина заорала так громко, что у меня зазвенело в ушах. – Ты не в себе! Ты что, пьяная?
– Ира, пожалуйста, не надо никуда срываться. Я все решила. Заявление об уходе я напишу позже.
– Даша, а план? А рукописи твои? На кого твоих авторов перекинуть?! У нас ведь такая нагрузка, головы от компа и так не оторвать. Даша, я тебя не узнаю. Ты что, не могла подождать, пока тебе замену найдут? Что за спешка? Ты что, напилась или вообще обкурилась?! Ты соображаешь вообще хоть что-нибудь?! Я фигею, дорогая редакция! От мужика ни слуха ни духа не было, и вот нарисовался, а ты и рада, всю жизнь свою переломала, коллеги тоже пошли все в сад, да?
У меня сейчас не та ситуация, чтобы переживать из-за работы. Но все равно я чувствую, как мучительный стыд обжигает щеки. Нет сил продолжать этот глупый тяжелый разговор.
– Ир, все, мы из такси выходим. Пока! – я нажала на кнопку окончания разговора и протянула мобильник бандиту.
Колян озадаченно почесал бритую голову и хмуро поинтересовался:
– Она что, правда на хату твою может ломануться? Я все слышал.
– Может. Я же говорила, у нас так быстро никто не увольняется. Я предупреждала. Колян, я же все сделала, что ты хотел. Дай мне мою девочку! Хотя бы покажи мне Юльку! Колян, – я попыталась шевельнуться, и по телу опять прокатилась волна острой боли. Привязанные к батарее руки затекли так, что, казалось, тугие веревки вросли в кожу, я до сих пор не могу нормально двигаться.
– Да что там показывать. Что-то с твоим щенком не то. Она опухла вся. Зато лежит тихо, сопит потихоньку, не тявкает. Вот я и надумал ее с собой взять, со щенком оно вообще натурально выглядеть будет. Но на хату, наверное, пока соваться не стоит. Хотя Надька и похожа на тебя, как родная сестра, но подруга твоя сообразительная, ее так просто не разведешь.
– Я же говорила, – по моему лицу потекли обжигающие слезы. – Я же вам русским языком говорила, у Юленьки аллергия. Ей вообще все препараты надо давать в минимальных дозировках. Зачем вы так с нами? Зачем?..
Колян опять почесал затылок, потом глубокомысленно уставился в потолок.
Нож… я вдруг чувствую его острое лезвие, оно покалывает мой живот… Полоснуть бы сейчас этого урода, чтобы он сдох, как последняя скотина… Но ведь там, наверху, Юлька, а у этой кретинки Викуси есть пистолет…
– А нормально все будет, – Колян важно надул щеки и выпустил мне в лицо струю зловонного перегара. – Мы пока объяву о продаже хаты дадим. А сегодня тачку твою толкнем. А насчет щенка ты тут кипеж не поднимай. Мы как с машиной все провернем, на обратной дороге к доктору моему знакомому заедем. Он братву, всю пулями нафаршированную, с того света вытаскивал, специалист знатный. А тут фигня какая-то, щенок опухший.
