– Оставь мне мою дочь. Пожалуйста, пожалуйста! – я бросилась к Коляну, схватила его за руку, с отчаянием заглянула в мутные тупые глаза. – Она у меня слабенькая. У нее аллергия. Она простужается постоянно. Вы же угробите ее! Хотя бы ребенка ты можешь пожалеть? Маленького больного ребенка!
– Не ной, – морда бандита брезгливо перекосилась, и он оттолкнул меня так сильно, что я полетела на пол, ударилась головой о бортик бассейна. – Все, с тобой Викуся пока посидит. Без глупостей. Как очухаешься, иди наверх, кофейку попей или чего покрепче.
Кажется, какое-то время я еще ползла за ним, плакала, умоляла оставить Юльку. У меня так болело сердце за мою девочку, что вдруг смерть показалась мне такой желанной. Я гнала эти малодушные мысли, но они появлялись снова и снова.
Со смертью исчезнет не только жизнь, но и боль…
Зачем мне жить без моего ребенка?..
Скорее бы это все закончилось…
Я попыталась встать, чтобы подняться вверх по лестнице, но голова закружилась, а потом ступеньки вдруг больно ударили меня по лицу…
– Вставай, клуша! Что мне тебя, на себе волочь?! Ладно, не хочешь по-хорошему, будет тебе по-плохому!
Вика плеснула мне в лицо ледяной воды, и я, цепляясь за перила, медленно поднялась на ослабевшие ноги.
– Идти можешь? Давай, – Викуся подхватила меня под руку.
Я обняла ее за талию, сделала несколько шагов и осипшим голосом поинтересовалась:
– Где моя дочь?
– Колян ее с собой забрал. Час как они все уехали. Ты в отключке тут валялась долго. Да ты не дрейфь, он ее к врачу завезет. Все в порядке с…
Закончить фразу преступница не успела. Потому что я незаметно вытащила нож и всадила его по самую рукоятку в мягкий податливый бок.
Викуся сразу рухнула на ступеньки и покатилась вниз.
Я перегнулась через перила, но толком так ничего и не разглядела, девушка упала лицом вниз. Видно было только, как сбоку, там, где торчала коричневая ручка ножа, по белой кофточке расползается красное пятно. От его вида и вдруг шибанувшего мне в нос невыносимого терпкого запаха крови меня замутило.
Присев на лестницу, я попыталась сдержать подступающую к горлу тошноту.
Напрасные усилия – через секунду меня рвало так, что, казалось, все внутренности вылетят наружу с потоками горькой желчи.
Но потом стало легче. Отдышавшись, я стала прикидывать план дальнейших действий.
Сначала надо проверить, мертва ли преступница. Не хватало еще, чтобы она меня подстрелила теперь, когда до свободы осталось всего пара шагов.
Потом надо отыскать телефон и вызвать милицию. Конечно же, милиционеры успеют вовремя. Преступники собираются весь день раскатывать по Москве, продавать все мое имущество. Их поймают и освободят Юльку. Обязательно освободят…
Когда я доползла до валявшегося внизу тела, моему счастливому изумлению не было предела. Девушка действительно была мертва. На еще теплой руке уже не чувствовалось биения пульса. Наверное, каким-то чудом мне удалось сразу попасть в сердце. И это было действительно чудо, после неудачной попытки покушения вряд ли у меня имелся бы шанс выжить. Потому что, когда я перевернула тело на спину, короткая кофточка задралась, и я увидела, что на поясе девушки была расстегнутая темно-коричневая кобура. А в ней находился тот самый пистолет, которым она вчера лихо тыкала то в меня, то в Юленьку.
Морщась от невыносимого запаха крови, я осторожно вытащила оружие и внимательно его осмотрела.
Пистолет оказался неожиданно тяжелым. В книгах часто писалось «снял пистолет с предохранителя». Я внимательно осмотрела корпус, но ничего похожего на кнопки не обнаружила. Или же предохранитель – не кнопка, а вот такая небольшая защелка-скобочка, находящаяся на левой части оружия? Наверное, это он и есть. Потому что, когда пистолет берешь в правую руку, по этой скобочке как раз удобно провести большим пальцем. Судя по небольшим едва заметным царапинам на стволе, траектория движений этой защелки – вверх-вниз. Сейчас предохранитель в верхнем положении. Думаю, для произведения выстрела нужно опустить эту скобку вниз. А где здесь прицел? Не видно вроде бы ничего, куда можно приложить глаз. Хотя…
Я вытянула руку с пистолетом вперед и обратила внимание на что-то вроде небольшого бугорка, расположенного на корпусе над дулом. В бугорке четко виднелась выемка. Наверное, куда она направлена – туда и летит пуля. А прицелы, судя по тому, что я читала и видела в кино, находятся, наверное, в снайперских винтовках.
Напомнив себе, что во многих романах наши авторы писали про отдачу от выстрела, я на всякий случай мысленно внушила себе, что надо покрепче держать пистолет. А потом покосилась на убитую девушку.
Во мне нет ни жалости, ни сожалений. Может, это шок, возможно, потом я буду сожалеть о том, что случилось. Но разве у меня был выбор? Впрочем, теперь я чувствую только неимоверное облегчение, что эта тварь больше никогда не сможет причинить вреда моему ребенку. Она виновата во всем, что произошло с нами, точно так же, как и ее подельник Колян. И она получила по заслугам! А еще я чувствую беспокойство. Страшно даже подумать, что произойдет, если Юлька проснется и увидит перед собой незнакомых людей. С ней никогда такого не было. От этого Коляна всего можно ожидать, он и ударить ребенка, наверное, может, с такого станется. Только бы приступ аллергии оказался не очень сильным…
Мысли о дочери придали мне сил. Осторожно держа пистолет за ствол, я заторопилась вверх по лестнице. И сразу стала обшаривать холл в поисках телефона.
Должен же быть у этой твари Викуси мобильник? Она бы ни за что не согласилась остаться без связи. Вот только куда она его засунула?
Телефона нигде не было. Я осмотрела все кресла, диван, стол, подоконники. На подоконнике за шторой обнаружила черную сумочку, видимо, принадлежавшую преступнице, распотрошила и ее – но кроме портмоне, расчески и губной помады там ничего не оказалось.
Я уже собиралась броситься вон из дома и обратиться к первому попавшемуся прохожему (видимо, особняк находится в коттеджном поселке, должны же здесь быть другие жильцы, строители, да кто угодно), но потом мне пришло в голову, что телефон может оказаться в кармане брюк Викуси. Я и сама часто таскаю мобилу в заднем кармане джинсов – не очень удобно, зато звонок не пропустишь.
Значит, надо еще раз спуститься вниз и как следует осмотреть тело. А то тогда от вида крови я вообще перестала соображать.
До лестницы, ведущей вниз, было всего пара шагов. Но сделать их я не успела. Меня остановил звук открываемой двери.
