что, наверное, мне нужно было бы побежать за ними. Может быть, это мой шанс, но как я объясню им, что я здесь делаю? О чем я их попрошу? Они не могут мне помочь, никто не может. К тому же мне нельзя покидать это место. Я ужасно боюсь, что он меня найдет, боюсь того, что он сделает.
Теперь, когда я еще раз осматриваюсь, комната уже не кажется мне большой. Четыре стены подползли ближе, старая мебель разбухла. Для меня здесь больше нет места, я чувствую себя в западне.
Я кладу руки себе на плечи, обнимаю себя, сдерживая слезы. Почему я не могу мыслить ясно? Я не знаю, каким будет мой следующий шаг, как мне спастись. Каждый раз, когда я пытаюсь придумать какой-нибудь план, мой мозг затуманивается. Я заперта в клетке и не могу решить, что будет лучше – убежать или остаться.
Единственное, в чем я уверена, так это в том, что произойдет, если мы встретимся снова. И я хочу избежать этого любой ценой.
Я всегда считала, что хорошо разбираюсь в людях. Мне казалось, я умею заглянуть в душу человеку, увидеть то, что в нем скрыто. Уловить слабости человека, его проблемы.
По какой-то причине меня всегда притягивали люди травмированные, те, кому жилось хуже других. Почему, я, честно говоря, и сама не знаю. Может быть, из-за моего бэкграунда. Я идентифицирую себя как человека более низкого социального статуса и сочувствую тем, кто тоже изо всех сил пытается встроиться в общество.
Когда я познакомилась с Даниелем, он показался мне добрым. Наверняка кого-то пугала его внешность – темные глаза, пронзительный взгляд, большие татуировки. Но я увидела в нем обиженного человека, который хочет делать добро.
Он работал в кафе, в которое я заходила по пути с лекций, и мы начали общаться. Сначала просто перебрасывались фразой-другой. Он спрашивал, как у меня дела, а я – хорошо ли у него прошел день. Это был просто невинный обмен информацией, приятная беседа, которая переросла в нечто большее.
Как-то на улице шел дождь, я прибежала в кафе без зонта, и он протянул мне плед, чтобы я завернулась и согрелась. На следующий день он сварил мне дополнительный кофе, сказав, что что-то перепутал в заказе. Сейчас, когда я об этом думаю, я понимаю, что часто получала от него что-то бесплатно: печенье, немного обломавшееся с краев, кусочек торта, на котором оказалось слишком много глазури. Тогда я не придавала этому значение. Если в кафе было пусто, он подсаживался ко мне и мы болтали. Ему было интересно, кто я, и я рассказывала ему об этом.
Сейчас я понимаю, что, наверное, дала ему надежду. Я никогда не говорила ему, что у меня есть молодой человек, я только рассказала, что живу неподалеку. Я думаю, это связано с моей потребностью быть видимой.
В Гренгесберге, где я выросла, я не особенно отличалась от остальных. Учителя в школе часто говорили, что я слишком стеснительная. У Линнеи все хорошо, вот только ей нужно чаще проявлять себя в классе. Поднимать руку и участвовать в обсуждении. К счастью, мама никогда меня не ругала за это. Она просто говорила, что такова моя сущность. Не то чтобы я боялась говорить с людьми. Мне просто не нравилось привлекать к себе внимание, хотя я научилась лучше с этим справляться, когда переехала в Мальмё.
Мама переживала о том, каково мне будет жить там, где я никого не знаю, но я подумала, что все как-нибудь наладится. Я привыкла быть одна. Эллинор, моя единственная настоящая подруга детства, переехала в Лондон с семьей летом перед поступлением в гимназию, и с тех пор я была сама по себе. И сначала все действительно шло хорошо. Я начала общаться с одной девочкой в группе, ее звали Ми, а потом я встретила Ричарда, и времени на кого-то еще почти не осталось.
Когда я познакомилась с Даниелем этой весной, я была не в лучшей форме, скажем так. Я не знаю почему, но мне казалось, что я жду лета, чтобы возродиться. Я все время нервничала, я не знала, правильно ли живу. Я изучала то, что мне было интересно, учиться мне нравилось, но я была не уверена в моих отношениях с Ричардом. Он вел совершенно другую жизнь. Блестящая карьера, много путешествий, языки, деликатесы на ужин. Он знал, в каких отелях самое лучшее обслуживание, как выбрать правильное вино. Он умел общаться с людьми самых разные кругов, у него были друзья повсюду, а я никогда не выезжала за пределы Швеции и чувствовала себя подавленной. Я подумала, что именно из-за этого он довольно жестко обращался со мной, он пытался помочь мне встроиться. В его глазах я была наивной дурочкой, тем, кого он вынужден таскать за собой.
Я восхищалась Ричардом и испытывала благодарность за то, что он выбрал именно меня, но я не могла избавиться от ощущения, что наши отношения долго не продлятся. Что однажды он поймет, что у меня нет того, что ему нужно, и все будет кончено. От этой мысли мне становилось больно.
Когда я говорила об этом с мамой, она отмахивалась от меня и предупреждала, чтобы я не позволяла моим внутренним демонам портить наши отношения. Ричард – чудесный человек, и я буду очень сожалеть, если не сделаю все от себя зависящее, чтобы у нас все получилось. Отношения – это всегда непросто, повторяла она. Ты ведь помнишь, как на меня повлияло расставание с твоим отцом?
Хотя мама далеко не всегда была права, я чувствовала, что в ее словах что-то есть. Возможно, Ричард не упускал меня из виду, потому что мне нужен был постоянный присмотр.
Я начала размышлять о том, какой меня хотел бы видеть Ричард, изо всех сил старалась скрыть те стороны своего характера, которые ему не нравились, и я заметила, что он это оценил. Ричард из тех, о ком мечтает большинство женщин, и я знала, что мама очень гордилась тем, что мы жили вместе. Мне удалось заполучить симпатичного и очень перспективного мужчину, и у меня будет совершенно другая жизнь, не то что у нее. Но как бы я ни пыталась приглушить внутренние сомнения, они все равно меня мучили, и именно в такой момент Даниель меня и увидел. Он был таким заботливым, его интересовала настоящая Линнея, в его глазах я видела себя такой, какая я есть.
Возможно, в
