Я тихо выругалась сквозь зубы. Отлепилась от стенки, бросила влажные тряпки в корзину для грязного белья. Вернулась в комнату, открыла гардероб, достала платье и сухое белье. Переодеваться в чистую одежду, не помывшись, было мучительно, но я пересилила себя.
Не хочу, чтобы двое собеседников за стеной узнали, что я в номере. Тут я услышала, как открылась дверь в коридоре. Вернее, не услышала, а почувствовала легкое дуновение воздуха. Голос Светланы негромко произнес:
— До завтра.
Мужчина не ответил. Дверь закрылась. Я застыла на месте с колотящимся сердцем, прислушиваясь к беззвучным шагам по коридорной дорожке. Вот скрипнула ступенька лестницы, вот стукнули каблучки… Светлана прошла коридор и спустилась вниз, в холл. Я с облегчением перевела дыхание. Не зажигая свет, выскользнула из номера, заперла его на ключ и пробежала по лестнице вниз.
Светлана встретила меня вопросительным взглядом.
— Что-то случилось? — спросила она.
Я выругала себя за взволнованный вид. Но тут же постаралась найти ему правдоподобное объяснение.
— Да. Вы знаете, Глеб очень болен. По-моему, у него высокая температура. Я хотела попросить у вас градусник. И еще нам нужен доктор. Думаю, это простуда.
— Естественно! — заметила Светлана. — Гуляете вечером, в дождливую погоду, без зонта…
— Вы дадите мне градусник? — напомнила я.
— Да, конечно, — спохватилась Светлана. Прошла к столу, достала из ящика аптечку, порылась внутри.
— Вот, — сказала она, протягивая мне термометр. — Врача вызову сей же час. Вы будете в номере господина Браницкого?
— Конечно, — ответила я. — Не оставлять же его одного!
Светлана кивнула. Я забрала градусник и побежала вверх по лестнице. Номер Глеба был открыт. Я вошла, окинула взглядом просторную комнату, позвала:
— Глеб! Ты где?
Открылась дверь ванной, и Глеб вышел наружу. Он был в теплом банном халате и шерстяных носках, но зубы его все равно выбивали отчетливую дробь.
— Господи, — сказала я, обозрев его лицо с больными запавшими глазами. — Ложись немедленно! Сейчас будем мерить температуру!
Глеб послушно улегся на диван. Я накрыла его шерстяным пледом, подала градусник. Глеб безропотно сунул его под мышку.
Я уселась в кресло, стоявшее рядом с диваном, Глеб мгновенно уцепился за мою руку, как маленький мальчик. Его пальцы были горячими и сухими.
— Ну вот, — сказал он виновато. — Дезертировал в самый трудный момент. Прости, Катюша.
— Ерунда, — ответила я. — Даже не думай ни о чем.
Зазвонил телефон. Я осторожно высвободила руку из пальцев Глеба и подошла к аппарату.
— Екатерина Алексеевна, это Антон.
Антон! Вездесущий Антон! Похоже, даже у смертного одра он останется верен себе и притащит умирающему тарелочку чего-то вкусненького! Я задавила раздражение и сказала:
— Антон, мы не можем спуститься в ресторан. Глеб болен, у него высокая температура…
— Господи, да я знаю! — воскликнул повар. — Я поэтому и звоню! Господину Браницкому нужно теплое питье, а вам обязательно нужно подкрепиться! Вы сегодня не обедали!
Я вздохнула. Никуда не денешься от этой заботы. Незачем и стараться.
— Хорошо, — ответила я покорно. — Пришлите в номер.
— Уже! — ответил Антон одним словом и разъединил связь.
Я положила трубку, вернулась к дивану. Глеб снова вцепился в мою ладонь.
— Кто это? — спросил он, тяжело выдыхая воздух ртом.
Ясно. Начинается насморк. Простуда в чистом виде.
— Это Антон, — ответила я.
— Не может допустить, чтобы гость отеля помер голодным?
— Примерно так, — ответила я, улыбаясь.
В номер постучали.
— Войдите! — сказала я громко. — Не заперто! Дверь открылась, и в комнату вплыл официант с огромным подносом в руках.
— Вот, — сказал он. — Теплое питье для господина Браницкого: настойка боярышника с шиповником. Антон говорит, что это очень хорошее средство при простуде. А вот ваш ужин.
Приговаривая все это, он ловко расставил тарелки и чашки на столе. Присоединил к сервировке большой полуторалитровый термос. Выпрямился и застыл, ожидая указаний.
— Спасибо, дальше мы сами, — сказала я. — Заберете посуду утром, хорошо?
Официант наклонил голову и бесшумно удалился. Я заперла замок, подошла к столу и налила из термоса в чашку ароматную жидкость, исходящую паром. Втянула в себя вкусный запах, сказала:
— Знаешь, пахнет очень приятно. Давай-ка выпьем.
Я помогла ему поудобнее сесть, поднесла к его губам чашку. Глеб начал пить: сначала неохотно, потом все с большим и большим удовольствием.
— Знаешь, вкусно, — поделился он, вытирая рот ладонью.
— Вот видишь! А ты капризничал! Еще?
Глеб молча покачал головой. Я не стала настаивать. Вернула чашку на стол, а сама уселась рядом на диван. Глеб мгновенно заграбастал мою ладонь.
— Ты такая уютная, — сказал он, улыбаясь.
Я засмеялась.
— Чего смеешься?
— Знаешь, такого комплимента я пока не слышала, — призналась я.
— Это хорошо, — сказал Глеб серьезно.
— Почему? — удивилась я.
— Это значит, что ты еще ни за одним мужчиной не ухаживала так, как за мной.
Я задумчиво покачала головой. Пожалуй, не ухаживала. Деньги одалживала, это было. На работу пристраивала. Помогала писать курсовые, дипломные и так далее… Но так никогда не ухаживала. Это правда.
— Катька, выходи за меня замуж, — предложил Глеб.
Я молча постучала кулаком по голове и велела:
— Доставай градусник.
— Ах, да! — спохватился Глеб. — Совсем забыл.
Достал термометр, не глядя, протянул его мне. Я наклонила длинный стеклянный карандаш к свету, неярко сверкнула серебряная ртутная молния…
— Ну вот, — сказала я. — У тебя горячечный бред, как и следовало ожидать. Тридцать семь и восемь.
— Всего-то? — удивился Глеб. — Фигня!
Снова зазвонил телефон. Наверное, Антон желает узнать, понравился ли мне ужин.
Я подошла к аппарату, сняла трубку, спросила железным тоном:
— В чем дело?!
— Катя, доктор прибыл, — отчиталась Светлана. — Ему можно подняться?
— А… ну да… конечно, — забормотала я, разом меняя тон. — Конечно, конечно! Мы ждем!
— Надеюсь, господину Браницкому не стало хуже?
— Я тоже на это надеюсь, — ответила я. — Вот сейчас доктор поднимется и разберется. Извините, Светлана, стучат.
Судя по всему, весь отель уже в курсе наших с Глебом отношений. Иначе зачем бы Светлане звонить в номер и предупреждать о прибытии доктора? Ясное дело, чтобы не поставить нас в неловкое положение!
Я тихонько хихикнула, поправила прическу и пошла к двери. Отворила ее и пригласила:
