Ознакомительная версия.
– А вот это батюшка, уже ваша работа! Наставлять на пусть истинный, овечек заблудившихся. Это уже ваша работа батюшка. Моя, проблемы с растворами и кирпичами решать, а ваша – ум нашему народу поправить. Только вот я подозреваю батюшка, что у вас это ой как не сразу получиться, ой как не сразу!
Отец Андрей, осмотрел с ног до головы этого человека. Ухмыльнулся и грустно спросил:
– Ты крещенный?
– А как же, вот и крест есть! – Толик расстегнул рубашку и вытащил большой золотой крестик на толстой цепочке. – Вот он мой крест! Вот!
Отец Андрей покачал головой и молвил:
– А молитвы-то, какие знаешь? В церковь-то ходишь?
– А как же, знаю: отче наш,… – Толик осекся. – Больше, правда, не знаю. Но вот в церковь хожу и, свечки ставлю, и за здравие, и за упокой! У меня, кстати, недавно бабка померла. Так вот я за нею даже поминальную службу заказал!
Отец Андрей грустно улыбнулся, он перекрестил Толика и зашептал:
– Молись. Молись, как можешь. Это все, что тебе остается. Молись и быть может, Бог простит тебя. Он добрый.
Но его тихие слова, утонули в шуме работающей бетономешалке. Толик их не услышал и лишь благодарно закивал в ответ, делая вид, что все понял.
Отец Андрей отошел от него и обернулся, он посмотрел на церковь. Она как показалось ему, словно живая, вздыхала объятая сеткой лесов и стеллажей. Церковь как-то напряглась, отец Андрей чувствовал это. Она словно, понимала – то, что происходит: и ее ремонт, и все остальное, это лишь начало, это лишь предпосылка к чему-то грандиозному и может быть не совсем радостному.
Вновь засияют кресты на куполах.
Вновь засветится алтарь, но это не все!
Это еще лишь пролог к очень трудным временам! Она словно чувствовала, что ей придется вновь работать. Причем работать на износ. В нее будут приходить люди, много людей!
Отец Андрей знал, что люди обязательно сюда будут ходить. Но с каким сердцем? Что их будет сюда толкать? Чувство внутреннего дискомфорта, жажда очиститься, желание прикоснуться к Богу?
Нет! А если вовсе не это? А если это просто мода?! Просто традиция?! Просто новое совсем забытое старое течение – ходить в церковь?!
Вера – обращенная в традицию?
Что может быть страшней?
«Вера – ставшая каким-то атрибутом жизни грешников? Они живут и не понимают, что они свою веру превратили в атрибут своей никчемной мещанской жизни! Погрязли в грехах и думают, что вот эти вояжи в церковь делают их добрее и лучше?! Что может быть страшней этого?» – содрогнулся отец Андрей. – «Коммунисты развратили людей внутренне. И то, что они сломали церковь это не самое страшное, они сломали внутреннюю структуру человеческой души! Вот что самое печальное! Три поколения русских людей лишились возможности говорить и заботиться о душе! Бездушный народ это похлещи любой ядерной бомбы!»
Сможет ли он, священник, объяснить этим людям, совсем еще молодым людям, что, крестясь церкви и ставя свечки у алтаря – еще не значит верить в Бога?
Еще не значит искупать грехи!
И что: после службы нельзя идти в магазин покупать водку и напиваться до поросячьего визга. Что нельзя материться и драться в очереди за святой водой на крещение. Что нельзя отбирать пенсию у своей бабушки, чтобы купить себе новые сапоги или джинсы!
Сможет ли он объяснить этим людям в этой обновленной и многострадальной церкви?
Трудно, как будет трудно, это настоящая война, война за правду, война за доброту, война за милосердие!
«Стоп, а разве за милосердие можно воевать? Разве за доброту можно биться? Можно! Интересно, а сколько горя она видела? Сколько трагедий разыгрывались, в этих стенах?»
Отец Андрей вновь рассматривал церковь. Один из рабочих таджиков, там наверху, у самого купола, клал кирпичи и краем глаза косился на священника. Отец Андрей чувствовал, азиат лукаво улыбался. Солнце светило ему в спину и был виден лишь темный силуэт этого человек. Но отец Андрей знал, рабочий улыбается.
В этот момент до руки священника кто-то дотронулся. Отец Андрей вздрогнул, рядом с ним стояла пожилая женщина, певчая из церковного хора. Она виновато улыбалась.
– Извините отец Андрей там к вам пришли…
– Пришли, кто?
– Ну, этот мужчина, я не знаю, как его зовут,… ну он к вам по субботам приезжает…
– А этот,… – отец Андрей понимающе мотнул головой. – Ладно, скажите ему сейчас приду.
Священник напрягся! Стало немного не по себе. И хотя отец Андрей не боялся, но какое-то внутреннее напряжение вновь наползло на сознание. Опять, опять это странный человек, этот мужчина, он опять появился.
Незнакомец приезжал примерно раз в месяц, привозил крупные суммы денег и просил отца Андрея… причастить его. Снять ему грехи, причем непросто снять, а обязательно сначала выслушать его исповедь и поговорить с ним. Порой эта исповедь затягивалась на целый час, а рассказывал странный и загадочный незнакомец очень страшные вещи.
Батюшка неохотно поплелся к старому храму. Конечно, назвать – обычную избу «старых храмом» было трудно, но, тем не менее, пока реставрировалась настоящая церковь, все службы отец Андрей вел в этом помещении. Дом стоял напротив стройки.
Отец Андрей подобрал длинную черную рясу, что бы, не пачкались края и шел медленным шагом к избе-церкви. У крыльца стоял большой черный внедорожник. Дорогой автомобиль был похож на катафалк. Отец Андрей знал, это машина странного и загадочного гостя.
Незнакомец ждал его у алтаря. Маленький самодельный алтарь с несколькими иконами был больше похож на ширму. Возле него стояла позолоченная подставка со свечами. Мужчина в кожаной куртке и темных брюках, закрыв глаза, крестился и что-то шептал. Он не отреагировал, когда отец Андрей подошел к нему совсем близко. Священник тоже перекрестился и молча ждал. Повисла небольшая пауза.
Наконец незнакомец вздрогнул и тихо сказал:
– Спасибо батюшка, что согласились принять. Я у вас много времени на это раз не займу.
– Ну, что ты сын мой, если надо я всегда говорю с людьми. Что привело на это раз?
– Вот, приехал посоветоваться, – мужчина перекрестился и, расстегнув куртку, достал из-за пазухи бумажный сверток. – Вот тут немного денег. Я вижу, вы скоро переезжать в отремонтированный храм будете. Может, вот понадобиться. На свечи и еще на что там?
Отец Андрей взял сверток и покраснел. Ему показалось, он опять совершил грех. Конечно, он взял эти деньги на храм. Но он взял эти деньги от человека, который его настораживал. Отец Андрей боялся, что это «грязные и плохие» деньги. Деньги, заработанные на грехе.
«А в принципе все деньги заработаны на грехе! Люди, миряне, они все грешники! И если так рассуждать, то вообще нельзя с ними общаться, а мне надо и на бензин где деньги брать-то? Поедешь в дальнюю деревню ребенка крестить так и траты, ой какие?! Что вообще не ездить теперь, они ведь ждут тебя. Они ведь хотят к Богу прикоснуться некоторые с чистым сердцем!» – успокоил сам себя священник.
Ознакомительная версия.
