Она почти взбежала по ступенькам. Мирабелла чувствовала, что его темные глаза, как и глаза трофеев в дядином кабинете, наблюдают за каждым ее шагом. «Вит сам может приготовить себе завтрак», — решила она, оказавшись на втором этаже, и поспешила в свою комнату.
Не в силах сдержаться, Мирабелла оглянулась через плечо, желая убедиться, что он не идет за ней.
И налетела на твердую стену из мускулов, прикрытых рубашкой.
Она вскрикнула и чуть не упала, но сильные руки подхватили ее.
— Мирабелла, — услышала она над головой голос Вита. — Успокойся. Что случилось?
Она прижала руку к сердцу, чтобы оно не выскочило из груди.
— Ничего. Глупости. Пустяки. Вит сжал ее руку.
— Скажи мне.
Мирабелла покачала головой и нервно засмеялась. Она не так все поняла. Он не сделал ничего плохого, просто позволил себе маленькую безобидную вольность.
— Это так глупо. Мистер Хартзингер напугал меня, вот и все. Есть в нем нечто зловещее. Я встретила его в передней…
— Ступай к себе. Запри дверь.
— Но…
— Сейчас же.
Она схватила его за руку.
— Он ничего мне не сделал, Вит. Даже не пытался. Честно, — не унималась Мирабелла и потянула его за рукав, чтобы развернуть к себе. — Он просто напугал меня своим видом. Ты не можешь вызвать его за это на дуэль.
Вит долго и пристально смотрел на нее, затем кивнул.
— Все равно, оставайся в комнате. Я скажу, чтобы тебе принесли завтрак.
Она подождала, пока гнев исчезнет из его глаз, отпустила руку, подошла ближе и поцеловала.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что переживаешь за меня.
Складка залегла у него на лбу, когда он поднял руку и провел пальцем по ее щеке, подобно мистеру Хартзингеру. Но по ее коже не побежали мурашки, как это было на кухне, а разлилось тепло, как тогда, в комнате.
Она прильнула к нему.
— Может, ты сам принесешь мне завтрак? Складка тревоги разгладилась, и Вит улыбнулся.
— Может, и принесу.
Вит, как и обещал, принес завтрак, но, вопреки ее желанию, не остался. Гости ждали, что он присоединится к ним на второй день охоты. Вит не мог избегать их два дня подряд. От мысли, что его окружает кучка вооруженных идиотов, Мирабелле делалось не по себе, но когда она ему об этом сказала, он засмеялся, до обидного целомудренно чмокнул ее в щечку и пообещал вернуться целым и невредимым.
Его самоуверенность задела Мирабеллу, поэтому она не без радости смотрела ему вслед, когда он удалялся по коридору.
Как только остальные ушли, Мирабелла отправилась на чердак и пробыла там до полудня. Она перебрала горы старого хлама и решила, что дядя, скорее всего, не первый хозяин поместья, у которого рука не поднималась что-либо выбросить.
Боже, ну зачем хранить парик, которому почти полвека, и банку с пудрой в придачу? Она достала мелко завитый парик из сундука и удивилась, насколько он большой и тяжелый. Наверное, носить его чертовски неудобно.
— Помню, у мамы был такой.
Хотя она сразу узнала Вита по голосу, все равно невольно вздрогнула и выронила парик.
— Господи, Вит! — с укором сказала она, держась рукой за сердце. — Какого дьявола ты вернулся?
— Я тоже рад тебя видеть, милая, — ответил он и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, — хотя ты и не в своей комнате.
От поцелуя по ее жилам разлилось приятное тепло.
— Я не обещала просидеть там весь день. Разве ты сейчас не должен охотиться с остальными?
— Для них я до сих пор охочусь. Я просто ушел.
— Ушел, — повторила она.
— Сказал, что люблю охотиться один, как наш славный барон.
— Вот оно что, — улыбнулась она. — Экий хитрец.
— Правда? — Он окинул взглядом беспорядок, который она сотворила, разбирая сундуки. — Нашла что-нибудь?
Мирабелла отряхнула платье и поднялась на ноги.
— Нет.
— Тогда давай поищем в комнате твоего дяди.
— Но мистер Каннингем… — начала было она.
— …крепко спит, посапывая, как огромный лев. Я постучал в его дверь, чтобы проверить, перестанет ли он хоть на секунду храпеть. Не перестал. — Вит взял ее за руку и увел с чердака. — Хочу покончить с этим, чтобы ты смогла уехать в Хэлдон.
— Вдруг он проснется? — спросила Мирабелла, когда они спускались по ступенькам.
— Мы спрячемся или выпрыгнем из окна. Тут всего-то двадцать футов.
Она прищурилась.
— Ты что, пытаешься напугать меня, чтобы не брать с собой? — Да.
— Ничего не выйдет. — Наверное. Вдруг дяде придет в голову вернуться раньше? Вдруг через стену они не услышат храп мистера Каннингема, а он проснется? А что, если?..
Она остановилась у двери мистера Каннингема и нахмурилась. Вит прав: храпение, доносившееся из комнаты, — чудовищно. Невероятно, но звук был еще противнее, чем тот, что издавал ее дядя.
— Это ненормально, — прошептала она, когда Вит открыл дверь в спальню барона. — Это даже неестественно.
Вит вошел вслед за ней и закрыл дверь.
— По крайней мере, мы услышим, когда он проснется. Начни оттуда. — Он указал на комод. — Я займусь столом и шкафом.
Пока мистер Каннингем кряхтел и скрежетал за стенкой, Мирабелла перебирала личные вещи дяди. И пришла к выводу, что сильно погорячилась, настояв на своем участии в обыске. Она ведь не знала, что придется рыться в его белье.
Скривившись, Мирабелла достала платок, который Вит дал ей на чердаке, и стала осторожно перебирать содержимое ящиков. Ей потребовалась минута, чтобы найти под горой чулок большую деревянную шкатулку. Она помедлила, затем нехотя приподняла крышку — вещи, которые такой человек, как барон, прятал под чулками, могли быть разными, но уж точно не симпатичными.
Мирабелла без труда открыла шкатулку: внутри лежало несколько стопок десятифунтовых банкнот.
«Черт побери!»
Может, они настоящие. Может, ее дядя всего-навсего скряга. Может…
— Мирабелла.
Она обернулась. Вит стоял рядом и держал в руках коричневый сверток. Вид у него был угрюмый.
— Что это? — шепотом спросила она.
— Доказательство, — ответил он.
«Или еще одно доказательство», — печально подумала она и указала на ящик.
Он заглянул внутрь, сдвинул брови, взял пачку банкнот и сунул ее в карман. Затем схватил Мирабеллу за руку, вывел из комнаты и повлек за собой по коридору. Он молчал, пока они не дошли до ее комнаты.
— Ты нашел еще что-то? Что именно? — спросила она, когда Вит захлопнул дверь и защелкнул задвижки.
Он молча протянул ей сверток.
Мирабелла развернула его, и у нее перехватило дыхание. Ей не нужно было спрашивать, что за предмет у нее в руках. Это казалось очевидным. Она держала металлическую пластину, на одной стороне которой, как на печати, были вытравлены линии. И эти линии сплетались в рисунок хорошо знакомой десятифунтовой банкноты.
