— Вот, значит, как! Тебя беспокоит мое душевное спокойствие! Я прям, тронута такой заботой! — взорвалась Вася. — Откуда ты только взялся на мою голову, такой заботливый?
— На самом деле мне наплевать, что ты чувствуешь, — безразлично пожал плечами Марат. — Важно лишь то, что ты делаешь.
— Да пошел ты…. — прошипела Вася и выскочила из комнаты.
Просто злой рок какой-то. Она умудрялась собирать вокруг себя людей абсолютно не считающихся с ее чувствами. Все равно, что ты чувствуешь…
Так думала ее мать, так говорил ее отец и, наверное, так считает ее муж, когда заигрывает на работе со своими студентками.
Стало трудно дышать. Глаза защипало от нахлынувших слез. Василиса сжала кулаки так, что ногти врезались в ладони. Боль физическая притупила боль душевную и дала время другой, не обидной мысли устроится в голове.
Ее незваный гость ни в чем не виноват, случайно задел больное место. Не стоило на нем срываться, он действительно всего лишь нежданный спутник в ее жизни. Завтра его здесь не будет. Сейчас же, ей стоит проявить к нему больше доброты, все-таки это она искалечила ему ногу, пусть он и самовлюбленный засранец.
Приведя себя в порядок, смахнув из глаз слезы, Василиса вернулась на кухню.
Конец марта отличился на редкость холодными ночами. Днем, особенно в ясную погоду солнце любезно прогревало воздух, прогоняя надоевшую зиму. Зато ночью, когда бестолковый месяц занимал на небе свое место, зима победно возвращалась ледяным ветром, за полчаса опуская температуру на десять — пятнадцать градусов. Холод тут же начинал просачиваться в дом через щели в окнах и дверях. Василиса, чувствуя ледяные языки, тянущиеся из-под рассохшейся двери, поскорее добавила березовых чурок в печь. Поломав голову над тем, что приготовить на ужин, решила не мудрить и обойтись пельменями из морозильника.
Занимаясь домашними хлопотами, она старательно отводила взгляд от дивана с гостем. В маленьком пространстве это давалось нелегко, и поневоле она замечала его аккуратно сложенную одежду, силуэт тела под одеялом, брошенный на пол, рядом с диваном, костыль.
Из соседней комнаты приглушенно бормотал телевизор, и раздавшийся тихий стон девушка сначала приняла за начало рекламной вставки. Стон повторился, Василиса тревожно посмотрела на своего гостя. Кажется, он спал, и стон был вызван неловким движением, побеспокоившим раненую ногу.
Почти черные волосы прикрывали лоб. Тонкий прямой нос, четко очерченные губы. Старый шрам пересекал смуглую кожу на виске и терялся в волосах. Темная щетина пробивалась на волевом подбородке.
Василиса впервые смогла рассмотреть своего нового жильца, не боясь наткнуться на высокомерный взгляд. Во сне черты его лица смягчились, и он уже не казался ей безжалостным бандитом, если бы не его руки. Ухоженные ногти и вместе с тем, грубая кожа на костяшках пальцев и ладонях, выдавала в нем совсем не интеллигентного человека. Как бы то ни было, до сих пор он не выставлял напоказ свои дурные наклонности, возможно ей повезет, и она никогда не узнает о них.
Интересно, может он все-таки оценит ее заботу, и не будет настаивать на возмещении материального вреда? Василиса, работая в страховой компании, примерно представляла стоимость автомобиля в котором, благодаря ей, придется заново перетягивать кожей заднее сиденье. Как правило, клиенты на таких автомобилях были важными персонами, и их обслуживал персонально начальник отдела в своем личном кабинете.
Вот подшутила, так подшутила на свою беду, а ведь Марат даже не догадывается, что она нарочно отправила его к закрытой переправе. Он и не узнает, если она сама не проболтается, успокоила себя Вася.
Усталость, накопившаяся за день, давала о себе знать и девушка, еще раз подкинув дров в печь, отправилась спать.
Чувствуя себя неуютно от присутствия в доме чужого человека, пусть и раненого, она заперла за собой дверь в комнате и, на всякий случай, подперев ручку стулом, залезла под толстое стеганое одеяло.
2
— Такие вот дела. Тебе придется терпеть мое лечение… — громкий баритон Захарова прорвался сквозь сон. Вася распахнула глаза. Нехотя вылезла из-под теплого одеяла. Присутствие в доме гостей требовало появление хозяйки. Натянула уютный домашний халат, на ходу приглаживая непослушные длинные волосы, вышла из комнаты.
Посреди кухни маячил Михаил Петрович с непокрытой головой, в расстегнутой дохе. Марат, с мрачным видом, сидел на диване, придерживая костыль за перекладину. Мужчины одновременно обернулись на Василису.
— Доброе утро, — первым поздоровался доктор, пытаясь за улыбкой скрыть замешательство.
— Что случилось, Михаил Петрович? Отчего такие ранние визиты? — с трудом поборов зевок, поинтересовалась Василиса. Босые ноги неприятно холодил деревянный пол, за ночь печь почти остывала, и температура в доме к утру начинала падать. Захотелось залезть на диван, поджав под себя ноги, как обычно она и делала по утрам с кружкой горячего кофе. Но диван был занят Маратом и, судя по всему, холод в доме нисколько его не смущал. Без рубашки, в одних джинсах, босой, он сидел, небрежно перекатывая в руке стеклянные ампулы.
Василиса протиснулась мимо Михаила Петровича к печке, быстро впихнув в топку последние три полешка, чиркнула спичкой, подожгла заготовленную бересту, отправив ее вслед за дровами.
— Я лекарство принес твоему постояльцу, — ответил Захаров.
— Зачем? — удивилась Вася, забираясь на стул. Сидеть на стуле с поджатыми ногами было не очень удобно, но все же лучше, чем стоять на полу. — Мой гость сегодня уезжает. Уверена, что в городе о нем позаботятся лучшие врачи.
— Давай-ка, лучше я схожу за дровами, а то в доме ни полешка не осталось, — неожиданно предложил Захаров. — А Марат тебе все объяснит.
— Та-а-к, дядя Миша, никуда вы не пойдете. Выкладывайте, что случилось! — потребовала Василиса.
— Что случилось, что случилось, — проворчал Михаил Петрович. — Беда у нас! Мост на Левой обвалился! Так что никто никуда не уедет… Еще долго. Я антибиотики принес: два раза в день внутримышечно, дней пять. На всякий случай. Завтра утром приду опять, перевязку сделаю.
— Мне же в город надо. Через два дня на работу выходить… — растерянно проговорила Василиса, напрочь забыв про Марата. — Неужели ничего нельзя придумать?
Ее недельный отпуск подходил к концу, и внеплановый прогул грозил неприятностями. Головин может наказать ее, запросто лишив привилегии самой выбирать время для отпуска.
— Боюсь, что не попадешь ты через два дня на работу. Черных заявил, что не меньше недели пройдет, пока власти что-нибудь придумают. Мост же, только через год восстановят. Может быть… А, может, и нет… Нету средств, — развел Захаров руками. — Вот так. Все мы здесь оказались заперты, пока лед не сойдет.
— Пешком? — вдруг спросил Марат.
— Тебе запретить я не могу, но не советую, — мотнул головой Захаров. — Я бы даже сказал, настоятельно рекомендую этого не делать. Лед на реке очень опасный.
— Ну, раз нам отсюда не выбраться, не хотите ли, вы, уважаемые мужчины, решить вопрос о дальнейшем проживании Марата. Я — женщина замужняя и жить в одном доме с посторонним мужчиной мне, как вы понимаете, не следует, — громко заявила Василиса, не беспокоясь о впечатлении, которое произведет на своего временного жильца. Ничего, кроме чувства раздражения, она не испытывала.
— Куда я его поселю? — вновь развел руками Захаров. — В деревне одни старики, им самим помощь нужна. Да и кто захочет пускать к себе в дом чужого человека? В больничной палате он и вовсе околеет. А ты — девица молодая, сильная. Опять же, поможешь, если что. Вот и уколы ему поставишь.
— Как я понял, мобильники здесь не имеют смысла, ну а какая-нибудь другая связь с большой землей здесь присутствует? — перебил их спор Марат.
— В администрации телефон и на почте есть. У Черных дома тоже стоит, — перечислил Захаров.
— Я здесь останусь, — Марат перевел взгляд на Василису. — Не переживай, мы подружимся, — ухмыльнулся он одними губами.
