Я улыбнулась, и он покаянно улыбнулся в ответ.
— Каждый человек пахнет по-разному, у каждого своя неповторимая сущность. Если запереть алкоголика в комнате, полной прокисшего пива, он охотно его выпьет. Но может и удержаться, особенно если намерен бросить пить. А теперь представь себе, что вместо пива в этой комнате — стакан столетнего бренди, редчайшего, прекрасного коньяка, и вся комната наполнена его теплым ароматом. Как по-твоему, сможет он устоять?
Мы сидели молча, глядя друг другу в глаза, и старались прочесть мысли друг друга. Он нарушил молчание первым.
— Кажется, это не вполне верное сравнение. Наверное, отказаться от бренди слишком легко. Давай заменим алкоголика героиновым наркоманом.
— Так ты хочешь сказать, что я для тебя — что-то вроде героина? — поддела я его, чтобы разрядить обстановку.
Он быстро улыбнулся, оценив мое намерение.
— Да, причем ты — самый мой сорт.
— Такое часто бывает? — спросила я.
Он смотрел на вершины деревьев, обдумывая ответ.
— Я говорил об этом с братьями, — по-прежнему глядя в пространство, начал он. — Для Джаспера вы все одинаковы. Он совсем недавно вступил в нашу семью. Ему вообще пока трудно держаться. Он еще не дорос до того, чтобы различать оттенки вкуса.
Он быстро взглянул на меня с извиняющимся выражением лица и добавил:
— Прости.
— Ничего страшного. Пожалуйста, не думай о том, как бы не обидеть меня, или не напугать меня, или еще что-то там. Это твой образ мышления. Я смогу понять, или, по крайней мере, попытаюсь понять. Просто объясняй так, как можешь.
Он сделал глубокий вдох и снова посмотрел в небо.
— Так что Джаспер вообще не был уверен, что когда-либо встречал кого-то, кто бы так… — он заколебался, пытаясь подобрать подходящее слово, — притягивал его, как ты меня. Поэтому можно уверенно сказать, что не встречал. Эмметт пробыл «в завязке» дольше, и он понял, что я имею в виду. Он сказал, что с ним такое было дважды, и во второй раз сильнее, чем в первый.
— А с тобой?
— Никогда.
Это слово на мгновение повисло в теплом потоке воздуха.
— И что сделал Эмметт? — спросила я, чтобы поддержать разговор.
Это был плохой вопрос. Его лицо потемнело, а рука в моей руке сжалась в кулак.
Он отвернулся. Я ждала, но он не собирался отвечать.
— Кажется, догадываюсь, — наконец, сказала я.
Он поднял тоскливые, умоляющие глаза.
— Даже самые сильные из нас порой срываются, ведь так?
— Так чего ты просишь? Моего разрешения? — мой голос прозвучал резче, чем мне того хотелось. Я постаралась смягчить тон — можно было представить себе, чего стоила ему его честность.
— Я имею в виду — надежды нет? — Как спокойно я обсуждала собственную гибель!
— Нет, нет, — в порыве внезапного раскаяния воскликнул он. — Конечно, есть надежда! Я имею в виду, я не… — он не закончил. Его взгляд обжигал меня. — У нас все по-другому. Эмметт… это были для него просто случайные люди. И это было очень давно, он тогда не был таким… опытным, таким осторожным, как сейчас.
Он замолчал и напряженно смотрел на меня, пока я обдумывала его слова.
— Так если бы мы встретились… где-нибудь в темном переулке… — я смолкла.
— Мне пришлось собрать все свои силы, все, что у меня было, чтобы не прыгнуть на тебя прямо в этом классе, полном детей, и не… — он резко замолчал и отвел глаза. — Когда ты прошла мимо меня, я готов был в единый миг разрушить все, что создал для нас Карлайл. Если бы я не сдерживал жажду на протяжении, скажем так, очень многих лет, я не мог бы остановиться.
Он затих, сжигая взглядом деревья вокруг.
Затем посмотрел на меня — оба мы вспомнили тот день.
— Ты, наверное, решила, что я одержимый.
— Я не могла понять, что случилось. Как ты мог с первого взгляда так возненавидеть меня…
— Я думал, что ты — демон, вызванный прямиком из моего личного ада, чтобы сгубить меня. Аромат твоей кожи… В тот день мне казалось, что он вот-вот доведет меня до буйного помешательства. За час я придумал сто способов выманить тебя из класса и увести туда, где никто не помешает. И каждый из них я загнал обратно, стараясь думать о своей семье, о том, что делаю это ради них. Я должен был убежать, исчезнуть прежде, чем смогу произнести слова, которые заставят тебя следовать за мной…
Я старалась впитать эти его горькие воспоминания, а он смотрел в мое потрясенное лицо, и его золотистые глаза пылали из-под ресниц, гипнотические и смертоносные.
— И ты пошла бы, — пообещал он.
— Без сомнения. — Я старалась говорить спокойно.
Он нахмурился и посмотрел на мои руки, освобождая от давящей силы своего взгляда.
— А потом я решил поменять расписание в бессмысленной попытке избегать тебя. И, как нарочно, встретил снова. В этой тесной, теплой комнатке твой запах был настолько силен, что я едва не обезумел. Я чуть не схватил тебя прямо там. Кроме нас, там был всего один жалкий человечишка, с которым ничего не стоило разобраться.
Я дрожала на жарком солнце. Заново увидев события прошлого его глазами, я только сейчас почувствовала, что была на волосок от смерти. Бедная мисс Коуп. Я вздрогнула снова, подумав о том, что могла бы быть вечно виновата в ее гибели.
— Но я выдержал. Не знаю, как мне это удалось. Я заставил себя не ждать тебя возле школы и не следить за тобой до самого дома. Снаружи, где я смог вдохнуть свежего воздуха, мне полегчало, ум прояснился, и я пришел к правильному решению. Я высадил наших недалеко от дома — мне было настолько стыдно признаться им в своей слабости, что я ничего не рассказал. Они только поняли, что со мной творится что-то неладное. Я поехал прямо в больницу к Карлайлу, чтобы сообщить, что я уезжаю.
Я уставилась на него в удивлении.
— Мы поменялись машинами — у него был полный бак, а я не хотел останавливаться по дороге. Я не посмел явиться домой, к Эсме. Она не отпустила бы меня просто так, устроила бы сцену, только бы не дать мне уехать... Следующим утром я уже был на Аляске.
Казалось, он стыдился этого, как трусости.
— Я провел там два дня со старыми знакомыми… но очень скучал по дому. Я боялся подумать о том, как расстроил Эсме и всех остальных — мою названную семью. Подышав чистым горным воздухом, я уже с трудом верил в твою неотразимость. Я убеждал себя, что сбежать было постыдной слабостью. Мне и раньше приходилось бороться с искушениями, правда, не настолько мощными, но я был сильным. Да и кто ты была, маленькая жалкая девчонка, — он неожиданно усмехнулся, — чтобы гнать меня из любимого дома? И вот я вернулся.
