— А он тебя не нашел.
Алена поскользнулась, упала, выставив руки. Пальцы утонули в противном месиве из грязи, старой травы, мелких камней.
— Ты что, телепат?
Она поднялась сначала на колени, потом встала на ноги. Отряхивать грязь с куртки и джинсов смысла не было. Лучше подождать, пока она подсохнет.
— Я много читал про психологию людей. Чаще всего в одинаковых ситуациях они и думают похоже. Все подконтрольно страху. Я держу в руках твой страх, значит — и тебя.
Начитанный, гад… Так иногда бывает, что много читать — мозги сломаешь!
— Зачем ты мне все рассказываешь? Все равно же убьешь…
Скоро она научится говорить о смерти не вздрагивая.
— Я еще не решил. Ты мне нравишься. На мою маму похожа… Больше, чем Катя.
Алена встрепенулась. Имя. Она должна запомнить его — Семену пригодится.
— Кто такая Катя? Ты ее тоже убил?
— Не знаю. Честно, не знаю. Она упала… Я видел кровь, но она дышала…
Алена с трудом переборола желание вцепиться ему в лицо. И как говорит: без малейшего раскаяния! Но почему изо всех людей на планете судьба выбрала в спутники этому уроду ее? Чем она провинилась?
— Почему ты не кричишь, что я убийца? — спросил он остановившись.
Алена тоже замедлила шаг, прочистила горло и хрипло проговорила:
— Если тебе нужно — скажу.
— Ты будешь делать то, что я захочу? А что ты хочешь?
— Сейчас у меня только одно желание… Я хочу пить!
Что, не ожидал? Выпучил глаза, удивлен. Да, она такая… Такая она… Хочет не спастись, а мечтает об обыкновенной воде.
— И ты не будешь уговаривать меня сдаться? — неслось в спину.
— Не буду. Смысла не вижу. Скольких ты убил? Прощения за это не будет. Даже если ты встанешь перед всем миром на колени, тебя не простят.
Пока что он стоял посреди дороги, подняв лицо навстречу дождю. Ему нравилось промокать, нравилось быть не таким, как она. Алена долго смотрела на него, думала, но ни капли жалости к нему не почувствовала.
До дома Гриши они добрались глубокой ночью. Промокли, перепачкались, замерзли. Алена выбилась из сил, но не сдавалась, упрямо передвигала ноги.
— Это то, что нам нужно.
Вадим обошел дом, прислушался, осмотрелся и остался доволен. Соседние дома далеко. С одной стороны к дому близко подходит лес. Забор со скрипучей калиткой, заросший фруктовый сад. Алена попала в кусты смородины, перемазалась в соке раздавленных ягод.
Во дворе нашелся колодец. Хоть напьется…
Вадим помогать на стал. Сложил руки и наблюдал, как она с трудом вертит ручку.
Алена вытащила ведро, поставила на край колодца и стала пить. Вода холодная, но не ледяная, зубы не ломит. Кажется, что никогда не напьешься.
— Все, напилась? Тогда пошли в дом. Ключ дай.
Вадим дернул ее за руку.
Ключи она отдала. Какой смысл сопротивляться, если даже сбежать некуда?
На крыльцо поднимались по прогибающимся ступеням. Кудинов слишком большой художник, чтобы заниматься мелким ремонтом дома.
Вадим открыл дверь, задвигал носом.
— Чем здесь пахнет?
Алена оттолкнула его, прошла вперед.
— Мой приятель художник. Это запах красок, всяких художественных прибамбасов… Если не нравится, зажми нос.
Лично она устала и не собирается искать другой дом.
Из чистеньких сеней они прошли в комнату. Алена зажгла свет. Узнается Гришина рука — деревенский стиль вперемешку с городской атрибутикой вроде тостера, кофеварки, музыкального центра. А вот студии нет. Здесь к его услугам поля, леса, домики со старой церковью, живописные овраги и ручьи. Это ли не лепота? Алена взяла со стола оставленные наброски: коровы, ферма, доярки… Кудинов действительно рисовал коров! Может, у нее еще будет шанс сказать, что рисунки замечательные.
Вадим, успевший проверить комнаты и кухню, заглянул через плечо:
— У твоего друга есть талант. Он известный художник?
— В богемной тусовке — да, вполне. Но тебе-то что до этого? Ах, понимаю, твоя мама любила живопись…
Он не уловил в ее словах иронии.
— Любила. И даже какое-то время водила меня в студию, но талант во мне так и не проснулся. Я все больше мазался, портил рубашки и очень жалел, что не смог угодить ей.
Алена отложила наброски, прошла и села на диван. Тикали ходики над ухом. В соседней комнате виднелась застеленная верблюжьим одеялом постель. Лечь, вытянуться, закрыть глаза и забыть обо всем на свете…
— Я бы что-нибудь перекусил. С утра не ел.
Вадим развесил мокрую куртку на спинке стула.
Он намекает, чтобы она пошла готовить для него?
— Я тебе не скатерть-самобранка!
Алена тоже сняла куртку, сбросила грязные туфли. Ноги от долгой прогулки ныли, тянули в икрах, зудела от грязи кожа. Алена еле встала, пошатнулась.
— Ты куда? — Вадим бросился наперерез.
— Вымыть лицо и руки! Или, по-твоему, я недостаточно перемазалась?
Он не сводил с нее напряженного взгляда, наблюдая, как она засовывает ноги обратно в туфли и при этом морщится.
— Я в туалет хочу. Будешь проверять?
Алена издевательски предложила ему пройти вперед. Но он покраснел и отступил.
— У тебя пять минут.
В туалете Алена задержалась дольше, чем было нужно. Не лучшее место для размышлений, но здесь она не видит глаза Вадима, не чувствует его дыхания… Свобода в замкнутом пространстве.
— Если ты сейчас не выйдешь, я выбью дверь!
Ну вот, недолго длилось счастье.
Открыть не успела — дверь почти слетела с петель. Вадим вцепился Алене в волосы и поволок в дом.
— Я же предупредил, что у тебя только пять минут! Мне очень не нравятся непослушные девочки! И маме — тоже…
От боли из глаз брызнули слезы.
Алена отбивалась, царапалась, пыталась дотянуться и лягнуть Вадима по лодыжке. Он выворачивал ей руки и пихал к дивану. Щелкнувший нож убедил, что силы неравны. В руках Вадима остался клок ее волос. Потом еще и еще один.
— Скотина! — прошипела Алена.
— У нас был уговор. Час прошел. Не очень мент спешит спасать тебя. Может, ты ему не нужна? Своя жизнь дороже… А ведь ты могла спокойно уйти, я давал тебе шанс. Но ты его упустила…
Алена изо всех сил сдерживала подступившие к глазам слезы. Волосы что, отрастут. Обидно, что она почти поверила его словам. Почему Семен до сих пор не нашел ее? Или и не ищет? До сих пор не знает, что она в руках шизофреника? Должен же кто-то спохватиться, что она пропала.
— Если он не появится здесь через два часа, я отрежу тебе пальцы.
Алена непроизвольно сжала руки в кулаки. От холодного, равнодушного голоса блондина по коже растекался жидкий холод. Нет, он не посмеет! Пустые угрозы… А кто ему запретит?
