что букет невесты включен в эти несчастные восемьдесят долларов, и немедленно потребовала, чтобы ей выдали положенное. Она исчезает где-то на пять минут, а возвращается с белыми розами, перевязанными лентой. Еще одну такую крепит к его футболке.
– Я ни разу этого не делала, – с небольшой дрожью в голосе произносит она. – Ты уверен, что готов?
– Да, тысячу раз да, – улыбается Том. – Никогда еще не был так уверен.
Он протягивает Кэтрин руку, и та хватается за нее, как за спасательный круг.
– Тогда я тоже, – серьезно произносит она.
В ее карих, сейчас почти черных глазах он замечает проблеск паники, который затихает, стоит их взглядам встретиться.
– Ты будешь Кэтрин Гибсон, – обещает Том. – Навсегда.
Когда небольшая дверь, ведущая на парковку, открывается, первыми слышны звуки песни Элвиса Пресли. Кэтрин и Том смело делают шаг вперед, и мир вокруг начинает кружиться и искрить: шум, летящие из-под раскрашенной ангелочками крыши конфетти, почти осязаемая музыка.
Держась за руки, озираясь и смеясь, они проходят по этому коридору. Останавливаются у того самого розового кадиллака, где их уже встречает разжиревший и обрюзгший вариант Элвиса для бедных.
Только теперь Том понимает, что тоже нервничает – он начинает смеяться. Самый ответственный момент в жизни! И кто их женит?!
Элвис толкает какую-то речь, но смысла слов Том не разбирает – они тонут в музыке, в смехе самой Кэтрин и жуткой нереалистичности происходящего. Они… женятся. Все по-настоящему. Или это просто сон?
– Время для клятв! – объявляет Элвис и едва ли не насильно ставит их друг напротив друга.
– Томас Кристофер Гибсон, – торжественно произносит Кэтрин, словно готовилась. – Клянусь быть для тебя хорошей женой. Клянусь приглядывать, чтобы ты не забывал завтракать и не оставлял белье в стирке на пару дней. Клянусь, что больше никогда не пошучу над фамилией Себастьяна Феттеля, что не пропущу ни одного Гран-при и всегда буду болеть за «Феррари» вместе с тобой. Клянусь, что научусь различать между собой твои отвертки. И что не буду злиться на тебя из-за всего, если злюсь из-за чего-нибудь одного. Что буду… любить тебя сегодня, и завтра, и когда мы постареем вместе, и когда будет сложно, и когда будет легко. Всегда.
Она ослепительно сияет, а ему одновременно хочется плакать от счастья и сгорать от стыда. Клятва звучит так искренне и хорошо, что Том понимает: это действительно навсегда. Каждое слово остается татуировкой на сердце. Он и на десятую так красиво не сможет… Но сейчас нужно ответить, причем постараться, потому что она этого заслуживает.
– Кэтрин Ким, – говорит он, глядя в любимые глаза. – Клянусь, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы быть тем мужем, который тебе нужен. Ты – самый важный человек в моей жизни и мой главный приоритет. Клянусь, что буду защищать нас и то, что у нас есть. Что бы ни произошло с нами дальше, я буду держать тебя за руку и обнимать перед сном. Я буду рядом всегда. Даже если чертова смерть разлучит нас.
Из уголка глаза у Кэтрин стекает одинокая слеза, и Том на мгновение разрывает их руки, чтобы убрать ее большим пальцем. Он и сам едва держится: именно сейчас все, что он задумал, становится реальным. И это настолько хорошо, что все равно ощущается сказкой.
Когда она так смотрит, Том готов на все. Ей не нужно приказывать – просто показать взглядом. Он сделает. Даже если придется к завтрашнему дню побороть рак или найти в Нью-Йорке Биг-Бен, он вырвет себе легкие или притащит башню на собственном горбу. Господи, неужели это она? Его любимая девушка стоит напротив, готовая назвать его своим мужем?
Им не удается насладиться моментом: Элвис подгоняет. На какие-то пару минут Том успевает забыть, что он тоже здесь, пока громогласный вопль и вторящие ему колонки не напоминают, что нужно сказать друг другу «да» и надеть кольца. Мир окончательно превращается в размытый карнавал событий, где Том двигается по указаниям, как марионетка, не отрывая взгляда от своей… жены.
– Я люблю тебя, – наклоняется он к ее уху, чтобы Элвис не слышал. – Ты делаешь меня счастливым.
– А ты – меня, – одними губами отвечает Кэтрин.
Она сияет, и хочется схватить ее за руку и убежать далеко, так, чтобы остаться вдвоем, без лишнего шума из колонок. Хорошо, что их свадьба такая камерная – Том не выдержал бы делать все это при толпе.
Плохо, что сраный Элвис все еще здесь. Усаживает их в розовый кадиллак, приказывает улыбаться и объявляет мужем и женой. Том наклоняется к Кэтрин с поцелуем, и стоит ему коснуться ее губ, как все становится окончательным. Они по-настоящему женаты, словно изначально так было задумано судьбой.
Где-то на задворках сознания он замечает, что штатный фотограф со скоростью света делает с дюжину кадров, и наконец их отпускают с брачным сертификатом и двумя фишками из казино.
– Ты веришь в это? – смеется Кэтрин. – Мы женаты.
– Кажется, да, – кивает Том. – Ты теперь доктор Гибсон!
– Я не планировала менять…
– Кейт, – просит он и тянет ее на себя, – никаких планов. Теперь ты Кэтрин Гибсон. Моя жена.
– Ладно, – с готовностью соглашается она. – Но это звучит странно.
– Не-а, не странно, а великолепно, – парирует Том. – Так, чего нам еще не хватает для полноценной свадьбы?
– Танца, – припоминает Кэтрин.
– Нам нужны музыка, помещение и футов десять свободного пространства.
– Как в том баре?
– Именно, – улыбается он. – Как в ту ночь, когда я шантажом вынудил своего лечащего врача со мной потанцевать.
Они вспоминают судьбоносный вечер, добираясь до отеля, и Кэтрин ни на секунду не выпускает его руку, а кольцо ощущается странно и непривычно. В холле звучит мягкая классическая музыка, и Том торжественно выводит свою жену в центр зала и кладет ладонь ей на талию.
– И мы снова танцуем одни, – замечает Кэтрин.
Воспоминания о том вечере сейчас кажутся забавными. А ведь тогда Том злился сам на себя – зачем полез? Почему нельзя было оставить ее в покое?
С той ночи прошло пару месяцев, и теперь Том точно знает: правильно сделал, что полез. Он не был ей неприятен, больше того – он ей понравился. Потому что за тех, кто не нравится, замуж не выходят.
– Нам никогда никто не был нужен, – напоминает он.
– Это точно, – кивает Кэтрин, – но теперь нам все же придется кое-кому показаться.
– Кому это?
– Моим родителям. Я могла прятать от них своего парня-англичанина, но раз я теперь и сама Гибсон… Придется поехать и познакомиться.
– Я не против, – говорит Том и на секунду выпускает
