Статья, как водится у Груздя, была подписана не его именем, а неким профессором Ястребовым, что само по себе настораживало. Обычно Валя пользовался куда более скромными псевдонимами: юрист Петров, политолог Иванов, социолог Крутов. А здесь — целый профессор. Значит, Груздь пытается придать своему шедевру особо компетентный и заслуживающий доверия вид. Не шавка какая-нибудь пишет.
Неприятная манера Груздя прятаться под чужими придуманными именами давно уже никого не могла обмануть. Все прекрасно знали, как на самом деле зовут всех этих юристов, политологов и социологов, тем более что за гонорарами в кассу приходил сам Груздь. Когда-нибудь я напишу философский трактат о вреде жадности, о том, что жадность страшно невыгодна экономически. Чем больше жмешься, тем меньше имеешь.
Я вовсе не хочу сказать, что прижимистый Груздь имел мало — нет, он заламывал кошмарные цены за свои услуги. Но вот она — человеческая слабость, — взяв у клиента пухлый конверт, он не мог устоять перед соблазном получить еще и гонорар. В результате репутация Груздя трещала по швам, и даже тогда, когда он случайно, в силу неведомых причин, ваял не заказную статью, в редакции все равно были уверены, что он работает на заказ. О Вале говорили, что он большой спец не столько в политике, сколько в продаже своего интеллектуального труда, и что за просто так, без достойного вознаграждения, он палец о палец не ударит.
Итак, Груздь писал, что на днях нас ждет сенсация — резко изменится предвыборная ситуация в Красногорском крае, а именно — нынешний лидер гонки Вадим Иратов сойдет с дистанции. Далее Валя лживо и с передергиваниями описывал печальные события в пансионате «Роща», подводя читателя к однозначному выводу: Иратов почти наверняка — убийца, все против него, но даже если убил не он, то репутация у Иратова все равно подмочена капитально. Рассчитывать на победу в выборах почти убийце или обвиняемому в убийстве не стоит.
«Кто же тогда становится главным претендентом на губернаторский пост?» — задавал себе Валя сложный вопрос. Кто? Правильно, Трошкин. Далее следовал упитанный перечень трошкинских достоинств и отчет о его благотворительных деяниях в Красногорском крае. О том, что Трошкин, как и Иратов, входит в число подозреваемых в убийстве, в Валиной статье, разумеется, не говорилось ни слова. Далее Валя настраивал читателя на тревожный лад и пугал тем, что Трошкин может отказаться от участия в выборах. (Ха-ха-ха! Это я смеюсь, а не Груздь, он, наоборот, чуть не плачет.) Два абзаца (!) статьи представляли собой надрывные стенания о том, как же мы проживем без Трошкина и что же нам, бедным, делать? Проще всего было бы, конечно, застрелиться, но умный Валя предложил более гуманный выход — всем миром уговорить Александра Дмитриевича пойти в губернаторы, упасть ему в ноги, попросить пощады. Не зверь же он, в самом деле, должен пожалеть всех нас. Тут я задумалась — почему всех-то? Некоторые граждане России проживают не в Красногорском крае, а в других краях и областях, вот Валя Груздь, например. Ответ отыскался в статье чуть ниже — оказывается, от состава губернаторского корпуса, от каждого из губернаторов зависит судьба всей России.
В завершение своей пламенно-публицистической статьи Валя призывал ведущих политиков, деятелей культуры и науки, вообще людей доброй воли повлиять на Трошкина и убедить его принять участие в выборах.
Очень-очень интересно. Совершенно понятно, что стенания Груздя о Трошкине кем-то щедро оплачены. И, да простит мне Александр Дмитриевич столь гнусные мысли, наиболее вероятный заказчик статьи — он сам.
Если Трошкин действительно купил Валю и заказал ему такую статью, то события в пансионате «Роща» представали в любопытном свете. Подставить конкурента и занять его место — что может быть элегантней?
Надо срочно звонить Васе и стучать на Трошкина.
Груздь зашел в отдел неслышной походочкой квартирного вора и уставился на меня так, как будто ничего удивительнее в своей жизни не видел.
— Плохо выгляжу? — уточнила я. — Или, наоборот, слишком хорошо? Умоляю, подумай, прежде чем ответить.
— Ты выздоровела? — прохрипел он после минутной паузы. — От туберкулеза?
— Да, сделали удачную операцию, и теперь все в порядке.
— Операцию? Разве туберкулез оперируют?
— Оперируют все, — заверила его я. — Удалили легкие вместе с очагами болезни. Так что не бойся, я не заразная.
— А как же ты… — Валя усмехнулся. — Дышать-то как?
— Протезы, — бодро сказала я. — Прекрасная вещь. Никаких проблем. Бывают искусственная почка, искусственное сердце, у меня — легкие.
— А-а, — догадался Валя, — шутишь? Смешно. Чего пришла?
— Разве меня уже уволили?
— Нет, — с сожалением сказал Валя. — По моим данным.
— Вот того и пришла.
Тут Груздь спохватился, бросился к своему компьютеру и закрыл файл. Поздно, дорогой!
— Ты не читала мой текст? — как бы равнодушно спросил он.
— Нет. — Я энергично затрясла головой. — А надо?
— Да надо бы, — уклончиво ответил он, — но я уже в другой файл залез. Потом посмотришь…
— Обязательно. Надо так надо.
В отдел заглянул Сева Лунин:
— Душа моя! Ты здесь и не заходишь? Что за свинство в самом деле?
— Там Майонез, — пожаловалась я. — Чуть не сожрал меня.
— Ушел, — успокоил меня Сева. — Наврал, что в прокуратуру. Или не наврал? Вдруг действительно решился на явку с повинной?
— Скорее, понес доносы, — предположила я. — Сдаваться люди ходят не к прокурору, а в милицию.
— Старик, — обратился Сева к Груздю, — я девушку заберу ненадолго?
Валя взмахнул правой бровью: да пожалуйста!
Мы спустились вниз, в отдел происшествий. Сева радостно суетился, заваривал кофе, притащил из отдела общества сухарики.
— Труба, — жаловался он, — пора валить отсюда, пока крыша окончательно не съехала. Поразвлекались — и хватит.
— Куда валить — вот в чем вопрос? — мрачно заметила я.
— А хоть в никуда, — беспечно отозвался Сева. — Зато выживем.
— Рекомендую тебе обратиться в «Секс-моду», — мрачно пошутила я, — там открылась вакансия заместителя главного редактора.
— Нет, боюсь, — признался Сева, — рабочее место покойницы будет меня нервировать. Знаешь, я однажды снял квартиру, в которой незадолго до моего появления грохнули какого-то бандюка. Кошмар! Мне все время мерещились привидения с удавками и ножами. Знаешь, я понял — все покойники, умершие не своей смертью, очень прилипчивы. Они не отдают своего, бдят, вьются над головой. Квартира, машина, жена, должность — все становится опасным. И само ощущение странное, понимаешь? Быть вице-покойником. Тебе три кусочка сахара?
