— Единорог всегда занимался делами государственной безопасности, — сказал он.
Джейми недоуменно вскинула на него глаза.
— Единорог?
— Это была его подпольная кличка, — объяснил Арман. — Все мы во время войны обзавелись псевдонимами, это было необходимо для связи и передачи информации. Джеймс был Единорогом, Джек Форрестер — тоже один американец, часто работавший вместе с вашим отцом, — был Минотавром. Меня тогда звали Кентавром, а Лоренса Кендрика — англичанина из МИ-6 — Язычником. Мы осуществляли связь между отрядами французского Сопротивления, британской спецслужбой МИ-6 и американским Стратегическим Управлением.
— А допускаете ли вы хоть малейшую возможность подозревать моего отца в предательстве? — спросила Джейми.
— Ни малейшей! — воскликнул он без колебания. — Мадемуазель, ведь мы с Джеймсом были на войне рядом. Когда плечом к плечу глядишь каждый день в лицо смерти, человека нетрудно узнать, уверяю вас. Вместе с вашим отцом мы добывали и передавали информацию, вместе участвовали в подготовке вторжения союзнических войск в Нормандию, вместе спасали людей во время оккупации — ведь нацисты безжалостно мучили и убивали людей, и вы думаете, здесь, в Лионе, мало пострадавших от палачей, вроде Клауса Барбье? И если бы ваш отец попался в руки гестаповцам… Но Джеймс был смелым, мужественным и ловким разведчиком, он сделал больше многих других для того, чтобы фашисты убрались из Франции.
Признательно улыбнувшись, Джейми вздохнула с облегчением.
— То, что вы рассказываете, совсем не похоже на то, что я слышала о нем раньше.
— Это неудивительно, — сказал он. — Но я говорю искренне, поверьте, мадемуазель.
Джейми, подумав, вспомнила:
— А вы знали Льюиса Болдуина?
— Болдуина? — Он нахмурился. — Нет, не знал. Но я знаком с теми, кто знал его. Мы воевали в Нормандии, а он был в Провансе, Но даже они знали о нем немногое.
— То есть?
— Это был крайне скрытный человек, очень себе на уме, — пожал плечами Арман. — Он хорошо делал свое дело, но не обзавелся здесь ни друзьями, ни иными связями, какие дали бы ему повод возвращаться сюда.
— Так он не работал вместе с моим отцом?
— Нет, — Арман отрицательно повел головой. — А это важно, да?
Джейми задумчиво кивнула.
— Он представил отца моей матери, и мне говорили, что они якобы вместе сражались во время войны.
— Я об этом не слышал, — сказал Арман, — а я был с Единорогом почти все время.
— Тогда зачем они говорят это? — воскликнула она. — Для чего, что это меняет?
— Жаль, но об этом я ничего не могу вам сказать, — посетовал Арман. — Ваших родителей познакомили не без причины, и там понамешано столько лжи, что нам с вами в ней не разобраться.
Она глядела на него во все глаза.
— Что вы имеете в виду?
— Да ничего, пустяки, — пожал он плечами, — зря я сказал об этом.
— Нет уж, договаривайте, я хочу знать все! — потребовала она.
Он глубоко вздохнул и нехотя начал:
— Ваши родители познакомились не случайно, дело в том, что отец Фрэнсис Колби, сенатор и глава финансовой фирмы, давал Джеймсу прекрасную «крышу», обеспечивал поездки вашего отца за границу. И жена, собственно, была частью его «крыши».
Ошарашенная Джейми глядела на него во все глаза. Она была уверена, что ее мать страдала от неразделенной любви к ее отцу, но чтобы такое… Она отказывалась верить.
— Кто вам это сказал?
Не отводя взгляда, Арман тихо произнес:
— Ваш отец.
«А ведь это так и есть, — подумала Джейми. — Он не может лгать».
— Разыщите Джека Форрестера, — посоветовал Арман, печально качая головой, — разыскав его, вы найдете своего отца.
Лежа в темной комнате с закинутыми за голову руками, Джейми обдумывала рассказ Жюльена Армана. Трудно было представить отца таким, каким его изображали ей раньше, — растратчиком, предателем, двойным агентом, но куда труднее было вообразить отца таким, каким его рисовал Арман, — неустрашимым воином и хитроумным разведчиком, в руках которого не раз была судьба страны Человеком, который женился не по любви, а лишь для того, чтобы получить убедительную «крышу».
Как в это поверить? Но факты говорили о том же: отчаявшаяся, несчастная мать, покончившая с собой; отец, почти не бывающий дома, даже когда ему безусловно хочется побыть с маленькой дочкой. И сейчас она тщетно искала в памяти хоть какие-то эпизоды из прошлой жизни, когда родители выглядели счастливыми.
— Вот и опять я провожаю тебя в Европу, — холодно заметила Фрэн, наблюдая за его очередными сборами.
— Что делать, бизнес есть бизнес, Фрэн, — нетерпеливо откликнулся Линд, — и помимо прочего, это бизнес твоего отца. Уж ты-то, как никто, должна бы привыкнуть к моим отлучкам.
— Я привыкла ко многому, — еще более ледяным тоном продолжала Фрэн, присаживаясь на краешек кровати. — И больше всего к тому, что мой муж пользуется любым предлогом, чтобы сбежать от меня.
— Говорю же тебе — дела! — Он сердито вытаскивал из шкафа рубашки и швырял их в открытый чемодан. В пылу спора они не заметили Джейми, стоявшую за открытой дверью.
— Ах, ну конечно, бизнес! — съязвила Фрэн. — Ты, наверное, вообще перестал бы приходить домой, если бы не Джейми!
— Ты сходишь с ума, Фрэн, — раздраженно отозвался он. — Ты разговаривала со своим врачом на прошлой неделе?
— Хочешь от меня отделаться, да? — не без сарказма спросила она. — Я знаю, тебе давно хочется отделаться от меня, чтобы твои подружки свободно приходили сюда…
— Опомнись, Фрэн! — взорвался наконец он. — Какие подружки! Я не могу пройти мимо какой-нибудь женщины, чтобы тебе тут же не доложили об этом. И знаешь, — тут он заметил Джейми, — я не желаю выслушивать все это при дочери, хотя иногда мне и кажется, пусть слышит. Жениться на такой холодной рыбе, как ты…
— Джейми, Джейми, одна Джейми, да? — выкрикнула Фрэн. — Кроме нее, тебе на всех наплевать.
Не веря своим ушам, он взглянул на нее:
— Ты сама-то понимаешь, что говоришь? Ведь ты ревнуешь к собственной дочери!
— А что тебя удивляет, если я вижу, как ты трясешься над ней, — ко мне ты никогда так не относился!
— Не говори чушь!
— Это разве чушь, Джим? — холодно переспросила она. — Разве неправда, что Джейми значит для тебя гораздо больше, чем когда-нибудь значила я? Я только об этом и думаю, только об этом. И знаешь, о чем еще? Очень мне хотелось бы знать, зачем ты вообще женился на мне, Джим?..
