class="p1">– Что случилось? – услышав о том, что с ней всё в порядке, я занял барный стул и тяжело выдохнул, но это не помогло снять напряжение.
– Хочешь знать, что случилось? Вот, смотри, – с этими словами она протянула мне планшет с включенной записью с камер видеонаблюдения. От увиденного я застыл с широко округлившимися глазами. То, что творила Ариадна… Вернее, как она творила…
– Вот-вот, у меня примерно такое же выражение лица было, а я видела это собственными глазами, – Бабирай забрала из моих рук планшет и при мне удалила видео. – С глаз долой и с сердца вон. Вдруг пострадавшие заявят в полицию? Скажу, что камеры не работали. Ну, что скажешь?
– Я не… – я замолчал.
Бабирай, встряхнув полотенцем, уперлась одной ладонью в бок и снова тяжело вздохнула:
– Девчонка дерется так, будто имеет не просто тренировочный, а реальный боевой опыт. Мой Илайя так не дерется, из максимума может только стулом приложить, а она использовала серьёзные приёмы. Ты ведь, как никто другой, знаешь, что я в боевой технике разбираюсь, – голос моей старой подруги стал чуть ниже, что должно было мне напомнить, с кем именно я имею дело.
– Да, я знаю, кем ты была в прошлом.
– Это не прошлое. Это часть меня настоящей. И вот что тебе скажет та Баби, которая понимает в бою больше, чем ты себе можешь представить: у девчонки с самого начала были сбиты костяшки пальцев. Когда ты её только привёл сюда, у неё была рассечена и губа. Сорвалась же она из-за банальщины – из-за очередного хмельного горлопанства зачуханного пьянчуги о том проклятом Миррор. Я так и не поняла, в чём тут дело, но, знаешь что: будь-ка ты осторожнее с этой девочкой. Берегись.
– Ты предлагаешь мне поберечь её или мне поберечься её?
Бабирай замерла, сверля меня своими большими глазами, а потом вдруг выдала:
– Возможны оба варианта.
Мы молча вернулись на яхту. Брэм, кажется, хотел со мной поговорить, но я была расстроена, так что диалог не получился. Вернувшись, я сразу же отправилась в душ, желая смыть с себя тяжелый день.
Месть – это точно не моё. Хотя бы с этим разобралась. Хотя бы от этого стало легче так, словно избавилась от угнетающего груза.
Проведя целых десять минут под потоками тёплой воды, я хорошенько протерлась и кое-как высушила волосы слабым потоком фена, после чего забросила грязную одежду в стиральную машину, плотно обмоталась полотенцем и привычно прошла в спальню. Открыв шкаф, я на секунду замерла от приятного и уже знакомого ощущения: мне выделили целую полку под мою одежду! Моя одежда, моя полка – не общее, не ничьё, а моё, как уголок, в который можно забиться и спрятаться, но не для того, чтобы потеряться, а для того, чтобы найтись… Наверное, что-то подобное испытывают люди, когда с улыбками на лицах говорят о своих домах. Безопасность…
Я взялась за свою заботливо сложенную футболку и в следующую секунду подпрыгнула от испуга: входная дверь в комнату захлопнулась с оглушающим хлопком!
Подбежав к двери, я схватилась за ручку, но она не открывалась… Она была заперта! Я огляделась – всё в комнате было заперто, от дверей до занавешенных окон… На меня мгновенно напала ужасная, неконтролируемая паника. Я врезалась плечом в дверь:
– Брэм! – выкрикнув это имя, я вдруг заметила, что как будто начала задыхаться.
– Прости!
Что?.. Он просит прощение?.. За что?.. Что он делает?.. Он хочет что-то со мной сделать?.. Он узнал кто я и решил… Решил…
Морозильная камера…
Гвозди…
Шкаф…
– Брэм… Нет… Брэм… Открой! – попятившись назад от двери, я стала задыхаться ещё сильнее. Мне бы одеваться, мне бы выбивать окна, а я… Я… Задыхаюсь! Я снова заперта! Отовсюду торчат гвозди…
– Я открыл окно, чтобы проветрить, – его голос стал приближаться, – вот дверь и хлопнула от сквозняка, – ручка двери задергалась, но не открылась. – Ариадна, ты заперлась?
– Дверь!.. Открой!.. Пожалуйста, открой!..
Я уже не говорила… Я просто глотала гласные и выплевывала согласные… Я оцепенела: ни шага, ни вздоха, ни разжатия сжатых до боли кулаков – я даже моргнуть не могла… Ступор… Паника… Ужас…
Ручка дёргалась-дёргалась-дёргалась, но дверь не открывалась!.. Гвозди отовсюду вырастали, тянулись к моей коже, чтобы проколоть её, вонзиться в меня… Тени начали расти… Воздуха почти не осталось… И вдруг… Дверь распахнулась – гвозди сразу же вернулись назад в стены и спрятались в них, тени забились в углы…
– Ариадна, – Брэм схватил меня за голые плечи, – что такое? Ты ледяная… Испугалась, что ли?
– Заперлась… Она, просто… Закрылась…
– Присядь, – он подтолкнул меня к кровати, я села и в эту же секунду вспомнила, как дышать: резко выдохнув, я как будто вернулась из лишенного кислорода вакуума в реальность…
– Наверное… Наверное, просто испугалась запертого… Пространства, – я провела ладонью по лицу и остановила её на подбородке, испуганно пытаясь понять, что это было. – Со мной прежде такого не бывало…
– Ты просто в прошлом пережила что-то связанное с запертым пространством, верно? – он снял со своего плеча кухонное полотенце, отбросил его на прикроватный стол и сел рядом.
Я зажмурилась. Перед глазами сразу же предстала чёрная дверь с торчащими из неё гвоздями… От неожиданного прикосновения к моей руке я непроизвольно вздрогнула.
– Эй, не думай об этом, – он заговорил каким-то другим, до сих пор неизвестным мне тоном. – Давай подумай о чём-нибудь хорошем…
– О чём? – я действительно не знала о чём. Видимо особенно ярких хороших событий в моей жизни до сих пор не случалось, зато ярких плохих в моём арсенале памяти определённо точно находилось предостаточно: шрамы, травмы, взрывы – все сразу же начали вспыхивать в моих тягостных воспоминаниях.
– Чего бы ты хотела?
– Я не знаю…
– Ну, давай, придумай, и мы организуем это. Мечты, как и надежды, должны быть смелыми.
– Покатаемся на яхте? Как тогда… С фильмом и вкусным ужином.
– Это то, чего ты хочешь? – он улыбнулся, и я наконец посмотрела на него.
– Да, это то, чего я хочу. А чего хочешь ты? – он не отвечал. Просто как будто аккуратно смотрел на меня, продолжая удерживать свою руку поверх моей. Молчание затянулось, и я захотела спросить ещё: – Почему ты так добр со мной? Из-за чего? Должна же быть причина.
Я действительно не понимала, но он объяснил. Очень доходчиво.
– Потому что ты мне очень нравишься, Ариадна. А то, чего я уже не первый день
