— Не сомневаюсь, а еще тебе хотелось иметь свое тайное убежище.
— Элисон, не будь так жестока.
— Прости, мама. Жестокость приходит сама собой, когда есть такой великолепный учитель.
— Наверное, я это заслужила. Не знаю.
— Расскажи, что было после того, как вы с папой купили здесь дом. Как скоро после этого ты возобновила свои отношения с Элистером?
— Не помню точно. Я поехала к нему в «Вечность». Он был удивлен и обрадован, когда увидел меня. Мы почувствовали то прежнее возбуждение, то притяжение и бросились в объятья друг друга. Мы ничего не могли поделать с собой. Сила нашей любви оказалась сильнее нас самих.
О, Господи. То, что мама годами слушала диалоги из «Как меняется мир», основательно прочистило ей мозги.
— Если вы так сильно любили друг друга, то почему вы с Элистером не развелись со своими супругами и не поженились?
— Не забывай, Эл занялся политикой, и о разводе не могло быть и речи. Я не собиралась причинять боль Сею. Он был таким добрым человеком.
— Поэтому вы с Элистером решили, что будет лучше для всех, если вы будете тайком встречаться на протяжении почти тридцати лет?
— Это не продолжалось так долго, Элисон. Я же говорила тебе. Мы расстались сразу после сердечного приступа Сея.
— Почему? Ты чувствовала себя виноватой и не хотела продолжать?
— Нет, вина здесь ни при чем. Когда Сея не стало, я была совершенно опустошена. Мне не хватало его, горе поразило меня в самое сердце.
— Так, значит, ты рассталась с Элистером не из-за вины, а из-за горя?
— Нет, не совсем. Вскоре после смерти Сея я обнаружила, что Эл встречается с другими женщинами. Я пришла в ярость.
— Дай-ка я проясню все это. Ты изменяла папе, но сама разозлилась, когда узнала, что Элистер изменяет тебе?
— Да. Я думала, что то, что было у нас с Элом — это свято. Но, очевидно, он не разделял моих взглядов.
— А чего ты ждала? Он просто бросил тебя еще раз. Почему он не мог сделать это снова? Он же подонок.
— Элисон, перестань. Я не хочу, чтобы ты так говорила об Эле. Я запрещаю тебе это в моем доме.
— Хорошо. Я ограничусь тем, что буду так говорить в моем доме. Пожалуйста, продолжай.
— Я поставила его перед выбором — или они, или я.
— Можешь не говорить. Он выбрал их.
— Да, их.
— Откуда ты узнала о его любовницах?
— Мне рассказала о них Бетани.
— Бетани? — Вот это был сюрприз. — Но тогда она была всего лишь подростком. Откуда она узнала о тебе и своем отце?
— Не знаю. Знаю только, что однажды в полдень раздался звонок в дверь и на пороге появилась Бетани Даунз. Она представилась и спросила, может ли она войти внутрь, так как ей хочется обсудить со мной один очень важный вопрос. Помню, ее взрослый тон застал меня врасплох. Она казалась намного взрослее и серьезнее своих сверстников.
— О, да, она серьезная, особенно когда выполняет поручения своего папочки. И что же она сказала?
— Сначала она поинтересовалась, есть ли у меня сладости — печенье, пончики, что-то в этом роде. Я сказала, что не держу в доме сладостей, так как не хочу, чтобы моя дочь лишилась преждевременно зубов. Она сказала, чтобы я не думала о сладостях, и полезла в портфель за сосалкой. Столько сахара, бедная девочка. Страшно подумать, что стало с ее зубами. Вот что случается, когда у девочки нет матери, которая могла бы объяснить ей, что хорошо, а что плохо.
Я попыталась не рассмеяться, услышав это из уст моей матери, но у меня ничего не получилось.
— Я не вижу тут ничего смешного. Элисон, я прекращаю свой рассказ.
— Ой, мам, нет, не делай этого. Мы с Кулли просто умираем от желания узнать, что же тебе сказала Бетани. Не так ли, Кулли?
Он кивнул.
Мама продолжила:
— Я спросила Бетани о причине ее визита. Она уставилась на меня своими холодными голубыми глазами и сказала: «Миссис Ваксман. Я пришла дать вам один совет». Эта девчонка пришла давать мне советы! «Мой отец никогда не женится на вас. Вам тоже стоит отказаться от него и найти другого мужчину». Я была так поражена, что едва не лишилась чувств! Представляете, какие нервы были у этого ребенка. «Почему вы так уверены в этом, юная леди?» — спросила я ее. «Потому, что вы одна из шести женщин, с которыми он встречается», — сказала она. «Я тебе не верю», — возразила я. «Тогда взгляните на это», — сказала она и протянула с полдюжины страниц из записной книжки Эла. Там были записаны имена женщин и время свиданий. Записи были сделаны на каждый день. Некоторые свидания были назначены на то время, когда он обещал встретиться со мной, но потом отказывал, объясняя этот отказ более важными делами. Я почувствовала себя несчастной.
— Почему ты решила, что Бетани сказала тебе правду? — спросила я. — Откуда ты знала, что она сама не сделала эти записи? Она настолько эгоистична в своей любви к отцу, что, вероятно, готова сделать все, чтобы удержать его при себе. Ты спрашивала Элистера? Он подтвердил, что изменял тебе?
— Нет. Я просто перестала видеться с ним.
— А что же случилось с вашей всемогущей любовью, которая была сильнее вас самих?
— Если хочешь знать, я не стала обращаться за разъяснениями к Элистеру, потому что Бетани шантажом заставила меня не делать этого.
— Она тебя шантажировала?
— Она сказала, что если я не перестану встречаться с ее отцом, она все расскажет тебе. Я не могла пойти на такой риск.
— Мне? Бетани собиралась рассказать мне о тебе и Элистере?
— Она так сказала. Думаю, дорогая, у этой девочки были проблемы с умственным развитием.
— Как будто их не было у нас. — Я не могла переварить эту информацию. — И теперь ты хочешь обвинить меня в том, что рассталась с Элистером из-за меня.
— Я рассталась с ним частично из-за тебя, частично из-за того, что он оказался неверным мне. Эта его неверность терзала меня больше, чем ты можешь себе представить.
— Итак, вы с Элистером не общались последние двадцать лет? Тогда что ты делала в его доме в тот день?
— Я уже говорила тебе. Я отправилась туда, чтобы убедить его взять тебя обратно в газету. У нас с Элом все кончено. Конечно, я все еще люблю его, но у нас все изменилось.
— Кулли, играй туш, — насмешливо сказала я. Он, вероятно, думал о том, как ему повезло, что он оказался в первом ряду на этом представлении психодраматической пьесы об отношениях матери и дочери. — Чего я не понимаю, мама, — продолжала я, — так это твоего лицемерия. Почему, например, все эти годы ты была так против того, чтобы я встречалась с мужчинами неевреями, тогда как сама любила одного из них?
— Потому, что Эл причинил мне сильную боль, и я не хотела, чтобы тебя постигла та же участь.
