– Есть и другая версия. Вспомни, сенатор Ханнигер убит. Убила его не Ронни. Следовательно, убийца на свободе. Что, если он добрался до Ронни?
– Чушь!
– Ты считаешь это чушью только потому, что в глубине души ты убежден в виновности Ронни. Говорю тебе, убила сенатора не она. Черт побери, давай на минуточку предположим, что она непричастна к убийству. Представил? А теперь задай себе вопрос: может ли убийца сенатора, кем бы он ни оказался, желать смерти Ронни?
Дэн помолчал, потом уверенно произнес:
– Здесь нет логики.
– А в чем вообще ты видишь логику? Лично я – ни в чем. Но Ронни нет, машины нет, и я готов спорить на что угодно, что исчезла она не по своей воле. По-моему, нужно известить полицию.
Дэн страдальчески застонал.
– Дэн, я звоню.
– Постой, Том. Послушай меня. Давай выждем какое-то время. Вдруг она появится сама? Если она все-таки удрала, мне бы очень не хотелось, чтобы об этом стало известно. Она в чьих угодно глазах будет выглядеть виновной. Как только прокурор узнает о ее исчезновении, Ронни сразу же будет объявлена в федеральный розыск. Предположим, машину увидят, она откажется остановиться. Тогда у полиции будет право стрелять. Подумай, Том.
Том помолчал. Аргументы Дэна были весьма весомы, но Том не мог избавиться от стойкого ощущения, что что-то в рассуждениях адвоката неправильно.
– Я все-таки позвоню в полицию, – сказал он. – Пусть объявят розыск. Я уверен, что за рулем не Ронни.
Ответ последовал далеко не сразу. Том живо представил себе, как безупречно логический мозг адвоката перебирает варианты. Наконец он услышал:
– Думаю, ты имеешь право принимать решения. Но если ты ошибаешься, последствия могут оказаться трагическими.
– Я не думаю, что ошибаюсь.
– Надеюсь, что не ошибаешься. – Дэн тяжело вздохнул. – Не суетись. В полицию я позвоню сам. Думаю, скоро мы все отправимся в участок.
Том повесил трубку и повернулся к Кенни.
– Он звонит в полицию.
Кенни с досадой выругался.
– Понимаешь, я не верю, что она решилась на побег.
Кенни и Том вышли из кабины и двинулись к зданию станции. Девочка в “Шеви-Нова” пристально смотрела на них. Том не мог не заметить ее, несмотря на сильную тревогу за Ронни.
Эта девочка сидит здесь уже довольно давно. Может, это дочь кого-то из полицейских или журналистов и ее не с кем оставить дома?
Том приблизился к “Шеви”, наклонился и заглянул в открытое окно со стороны водителя.
Глаза девочки округлились. Ну да, он чужой. Все дети боятся чужих. Том улыбнулся, давая ребенку понять, что у него нет ничего дурного на уме.
– Скажи, пожалуйста, – заговорил он, – ты не видела здесь красивую женщину с рыжими волосами? Она приехала на белой машине. Мне очень нужно ее найти.
Девчушка мотнула головой.
– Не-а.
– А вот этого господина ты видела? – Том указал на Кенни. – Он выходил из белой машины.
Девочка посмотрела на Кенни и опять помотала головой:
– Не-а.
– Том, ты ее зря пугаешь, – вмешался Кенни. – Вряд ли она здесь так долго.
– А вы не можете найти ту женщину? – поинтересовалась девочка.
– Боюсь, не можем.
– Моя мама тоже потерялась.
– Потерялась твоя мама?
Малышка кивнула, и ее рот капризно скривился.
– Я пошла в туалет. Вернулась – а мамы нет. Уже долго.
Том насторожился.
– Значит, твоя мама была здесь, на станции, а потом куда-то делась, правильно?
– Правильно.
– Давно она потерялась?
Сообразив, что говорит чересчур резко, Том улыбнулся, чтобы не напугать девочку.
– Может, час назад.
Том выпрямился.
– Ты слышал, Кенни? – сказал он очень тихо, чтобы его не услышал ребенок. – Две женщины одновременно пропали из одного и того же места. Это не совпадение.
– Что же случилось? – так же тихо отозвался Кенни. – Ее мать похитила Ронни?
В любое другое время это предположение показалось бы Тому нелепым, но сейчас он был готов рассмотреть все возможности.
– Откуда мне знать? Я только знаю, что Ронни не сбежала.
В эту минуту к станции подъехал полицейский автомобиль.
Оглянувшись, Том заметил, что толпа журналистов пришла в движение.
– Слетаются коршуны, – буркнул Кенни.
20 сентября, 14 часовВ багажнике было жарко и душно. Тело Ронни затекло от неудобной позы, пот ручьем стекал со лба. Тонкий коврик, на который ее положили, вонял маслом.
– Как у тебя? – спросила ее Марла. – Что-нибудь получается?
Она пришла в себя совсем недавно, и теперь обе женщины лихорадочно старались развязать друг друга. Из салона доносилась песня Дебби Буи “Ты зажигаешь меня”.
Ронни и Марла лежали спина к спине. Руки Марлы тоже были связаны – чулками. Узлы получились такие тугие, что пальцы Ронни безуспешно скользили по ним. И у Марлы ничего не выходило, узлы на шелковом шарфе оказались не менее надежными.
Руки Ронни были влажными от пота, вызванного, пожалуй, не столько жарой, сколько страхом.
Они в безопасности, пока машина движется. А когда она остановится…
И Ронни, и Марта понимали, что остановиться она может в любой момент.
Необходимо как можно скорее освободиться, но паника делу не поможет.
Теперь мужской голос объявлял по радио о начале работы религиозного канала.
– У меня есть идея, – сказала Ронни и повернулась так, чтобы оказаться лицом к Марле. – Можешь сдвинуться? Я попробую зубами.
Марла послушно подвинулась, зажав голову между колен. Ронни вцепилась в узел зубами. Оказалось, что действовать таким образом не легче, поскольку узла все равно не видно – он слишком близко к глазам.
Тем не менее ей показалось, что узел постепенно поддается. Она удвоила старания.
В радиоэфире появилось сладкое сопрано Эми Грант.
Руки Марлы дрожали.
Машина резко свернула влево и замедлила ход. Судя по усилившейся тряске, она покинула асфальтированную дорогу и поехала по грунтовой. Вскоре она остановилась. Мотор заглох. Радио умолкло.
Ронни яростно сражалась с узлом.
Хлопнула дверца машины. Ронни тут же прекратила работу и улеглась в прежней позе. Нельзя допустить, чтобы тот человек догадался об их попытках освободиться.
– Мама, помоги мне, – прошептала Марла. Пару секунд спустя Ронни услышала слова молитвы: – Отче наш, иже еси на небесех…
Раздался удар. Похоже, тот человек стукнул кулаком по крышке багажника. Марла тут же замолчала.
– Посмотрим, миленькие сучки, как вы плаваете, – послышался мужской голос, Ронни и Марла, вне себя от страха, глянули друг на друга. Они не знали, что стояло за его словами, но не сомневались, что в них скрывалась угроза их жизни.
