— Ну что? — поинтересовалась она, когда Маша, наконец, подняла на нее глаза.
— Я все-таки женщина, — выдохнула та. — Я должна пожертвовать собой ради мира в семье.
— Кажется, тебе этого никто не запрещает, — грустно улыбнулась Рита, поняв все с полуслова.
— Понимаешь, я чувствую себя ужасно виноватой. Я чудовище. Если бы ты знала, что ему приходится выносить из-за меня. Его терроризируют родители, за ним охотится другая женщина. Ах, если бы ты только видела, как жестоко с ним обошелся его отец!
Рита смотрела на Машу как на сумасшедшую, с которой бесполезно спорить. Часа два, а может, и больше она смиренно слушала, как Маша занималась самобичеванием. Только после этого позволила себе спросить подругу:
— А как насчет всех тех прелестных вещей, которые он проделывал с тобой с первого дня вашей совместной жизни? Может, ты обо всем забыла?
Маша замотала головой и шмыгнула носом.
— Нет.
— А телевидение, оно перестало тебя интересовать?
— Нет. Но я должна этим пожертвовать, — тупо повторяла Маша.
— Значит, наш грандиозный кавказский сюжет можно отправить в мусорное ведро?
Рита взяла Машу за плечи и пристально взглянула ей в глаза.
— Отвечай! — потребовала она.
Маша ужасно побледнела, но все-таки утвердительно качнула головой.
— Прости, Рита, — воскликнула она, бросаясь подруге на шею. — Мне просто хотелось тебе поплакаться… Я ничего не могу с собой поделать. Мое место рядом с Эдиком. Я должна идти.
К ее удивлению, Рита не обиделась и даже не стала отговаривать. Она лишь нежно поцеловала ее и сказала:
— Иди.
Вот она действительно была мудрейшей женщиной из мудрых.
Не прошло и часа, как Маша вышла от подруги с видом жертвенной овечки и отправилась домой, чтобы сделаться примерной женой.
* * *
Не прошло и часа, как она вернулась с видом геройской Жанны д’Арк и попросила подругу приютить ее на ночь.
Кардинальный поворот, происшедший в ее душе, имел чрезвычайно простое объяснение. Приехав в дом на Пятницкой, она обнаружила, что Эдик уже успел сменить замки. Фантастическая скорость, с которой ему удалось провернуть поздно вечером эту сложную слесарную операцию, так впечатлила Машу, что она мгновенно исцелилась от чувства вины.
— Что и говорить, — призналась она Рите с порога, — слишком уж я доверилась этим душещипательным разговорам о добродетельных предках.
— Хватит философствовать! — прикрикнула на нее подруга. — Там где-то чистый стакан. Налей себе чего-нибудь покрепче и отправляйся спать. Завтра же начнешь собираться на Кавказ!..
Напившись кофе, мать обстоятельно осмотрелась и целеустремленно двинулась к платяному шкафу. Распахнув настежь его дверцы, она снова помедлила, а затем, тяжко вздохнув, принялась перебирать и сортировать вещи дочери. Маша, ощущая легкий шум в ушах от кофе, которого успела выхлебать с утра не меньше литра, покорно сидела в кресле и даже не пыталась оттащить мать от любимого занятия. Она знала, что пока та не разложит все как полагается — юбки к юбкам, блузки к блузкам и т. д. — не успокоится.
Неодобрительно прицокивая языком, мать производила нечто вроде глобальной инспекции или таможенного досмотра. Ее целью было добиться хотя бы относительного порядка в жизни безалаберной младшей дочери. Она не питала иллюзий, что той удастся подняться до образцовой аккуратности старшей сестры. Но, по крайней мере, вещи, предназначенные к стирке, не должны лежать на одной полке с чистыми. Постельное белье должно быть, во-первых, накрахмалено, а во-вторых, выглажено. И, естественно, слегка опрыскано духами. Одно это создает впечатление тепла, благоустроенности и домашнего уюта.
— Женщина обязана соблюдать элементарные правила, — поучала мать. — Если она забывает ароматизировать постельное белье, то о каком уюте можно вообще говорить? Если бы ты старалась подражать Кате, ты бы не потерпела такое фиаско в своем замужестве!
— Прошу тебя, мама! — взмолилась Маша.
— Никаких «прошу тебя». Нежелание культивировать в себе полезные привычки — твой главный недостаток. Вот почему такой приличный мужчина, как Эдик, был вынужден завести ребенка с другой женщиной… Ты только посмотри, что у тебя тут творится! Неужели так трудно аккуратно сложить наволочки?
Маша только плечами пожала. Умение складывать наволочки и замужество с Эдиком — между этими двумя вещами не было ничего общего.
Мать демонстративно вывалила на софу все постельное белье и начала все методично складывать. Несколько раз она бросала на Машу нетерпеливый взгляд, пока та со вздохом не поднялась из кресла и не присоединилась к работе.
— Ты еще совсем молодая женщина, — говорила мать, — и должна придерживаться определенных принципов. Я старалась привить тебе полезные привычки еще с пятнадцати лет. Эти маленькие хитрости и навыки помогают создать семейный уют. Для таких порядочных мужчин, как твой Эдик, чрезвычайно важно ощущать, что они женаты на нормальных женщинах.
— Мама, — напомнила Маша, — Эдик уже давно не мой.
Мать только поморщилась и вытряхнула на софу целый ворох лифчиков, колготок и поясов.
— Нормальные женщины кладут нижнее белье в шкаф таким образом, чтобы оно не сыпалось на голову, когда муж открывает шкаф, чтобы взять галстук. Нижнее белье — это вещь интимная. А в интимных вопросах нужно быть особенно аккуратной. Даже если ты беременная или кормишь ребенка грудью. Здесь особенно важно придерживаться принципов!
— О чем ты, мама?
— О чем я? О том, что, далее находясь в положении, женщина должна заботиться о том, чтобы выглядеть привлекательно и не демонстрировать мужу свой растянувшийся живот и прочее. Если мужчина разок-другой полюбуется на такие прелести, то вряд ли потом ему захочется с ней лечь.
— Мама, — возразила Маша, — но ведь сейчас некоторые жены даже рожают в присутствии мужа. Говорят, это помогает, поддерживает в моральном отношении…
— Ну и дуры! Не знаю, как в моральном отношении, но в эстетическом — это значит поставить на себе крест. Муж все-таки не акушер-гинеколог. Тоже мне удовольствие — наблюдать, как баба орет, трясет пузом, а у нее между ног вылезает окровавленный кусок мяса!..
— Ведь это природа…
— Природа природе рознь! Как ты сама думаешь, будет вызывать потом у мужчины интерес то место, откуда лез окровавленный кусок мяса, а?
Маша почувствовала, что совсем сбита с толку. Уследить за логикой матери было нелегко.
— А разве отец видел, как ты рожала? — удивленно спросила Маша.
