сосредоточиться ни на чем другом, и это пора заканчивать.
Сегодня она не уйдет спать, пока не найдет ответы на все вопросы.
Все, что хранится в электронном виде, она отправляет себе же письмом. Сняв халат, распускает волосы и выходит из кабинета.
– Привет, – вырастает рядом с ней Жасмин. – Опять задерживаешься?
– Ждала мужа, – улыбается она.
– А в руках что?
– Кое-что из документов осталось разобрать, – уклончиво отвечает Кэтрин. – У меня как раз свободный вечер.
Жасмин останавливается и протягивает руку, молчаливо требуя отдать ей папку. Спорить подозрительно, а слушаться нет желания – это ведь лекция еще на полчаса.
– Дело миссис Мальдонадо, – прикусывает губу Кэтрин.
– Дай сюда, – морщится та и все же забирает папку. – Мы позавчера его проверили и разобрали.
– Я просто хочу перепро…
– Да, убедиться, что там нет ошибки. Это моя работа как твоего наставника, и я ей займусь. А теперь езжай домой и отдохни.
Поджатые губы Жасмин не оставляют маневра для споров, так что Кэтрин молча повинуется: кивает в знак прощания и поворачивает к лифту.
Копии все равно у нее на почте. Если Жасмин хочет замять дело, не погружаться, просто положить в очередную стопку под названием «дерьмо случается», то Кэтрин на это не согласна. Неужели спустя годы она будет такой же, способной мириться с отсутствием ответов?
«Индиго» как раз въезжает на парковку, когда Кэтрин выходит из здания. Уставшее лицо Тома напоминает ей свое собственное: с того момента, как они вернулись из отпуска, у обоих проблемы на работе не заканчиваются.
– Привет, моя королева, – выходит он из машины, чтобы поцеловать и открыть ей дверь. – Прости, что поздно.
– Ты даже рано, – грустно улыбается Кэтрин. – Я еще не закончила работу.
– Могу подождать здесь.
– Нет, Жасмин меня все равно выгнала. Закончу дома, хорошо?
– Значит, ужин с меня. – Том падает на сиденье рядом. – То есть два ланч-бокса из «Докеби» и набор панчанов.
– Ты ешь больше корейской еды, чем я, – замечает Кэтрин. – Как насчет пиццы?
– Ну уж нет, доктор Гибсон, – смеется он, – ты сама открыла мне этот мир. Теперь дверь туда не захлопнуть.
– Меня бы устроила «Маргарита», – вздыхает она.
– Я твоей маме пожалуюсь. Скажу, ты забыла свои корни и переметнулась к итальянцам. Ладно, пока буду ждать один несчастный ланч-бокс, загляну к их соседям за пиццей для тебя. А ты как раз…
Он не договаривает, заходясь очередным приступом кашля. Правда, на этот раз коротким. Кэтрин делает вид, что ничего не произошло. Просто еще одна норма их жизни.
– Ты так и не сообщил, что показал последний снимок, – произносит она, когда кашель прекращается. – Все в порядке?
– Опухоль не уменьшается, – морщится Том. – Жасмин сказала, будем добавлять иммунотерапию, и выписала таблетки покрупнее.
– Она увеличила дозировку? – встревоженно вскидывается Кэтрин. – Зачем?
– Очевидно, чтобы опухоль уменьшалась. Это ведь наша цель.
– Это неправильно. Ты и без того тяжело переносишь… Так нельзя.
– Кейт, любимая, я ничего не понимаю в вашем деле. Но Жасмин вроде бы профессионал.
Именно. Профессионал, который сейчас думает только о чертовой опухоли, но никак не о Томе. Она видит его раз в неделю, и Том – к гадалке не ходи – врет о своем состоянии. Кэтрин же живет с этими приступами и побочками каждый день.
Ему нельзя сейчас увеличивать дозировку токсина, это может еще больше навредить остальным органам. Желудок и кишечник буквально в шоке от трехмесячного курса, Том намного хуже чувствует вкус еды – и поэтому его так тянет к корейским блюдам. Яркие специи дают ощущение прежней жизни, но, как назло, большинство из них ему нельзя.
Что, если при увеличении дозировки желудок совсем откажет? Или произойдет что-то еще более страшное…
– Мне нужно посмотреть твою карту и результаты анализов, – говорит Кэтрин. – Ты можешь их запросить у Жасмин? Чтобы не я…
– Нет, Кейт, – спокойно, но уверенно отвечает он. – Ты не будешь в это лезть.
Его слова будто бьют по лицу наотмашь: он запрещает ей проверить назначенное лечение? Это самое простое, что она может сделать – и почему нет, в конце концов?!
– Я могла бы помочь.
– Ты очень помогаешь и без этого.
– Чем же?
– Своим существованием в моей жизни, – произносит Том, сворачивая к дому. – И я высоко его ценю.
– Вот как, – обижается Кэтрин. – То есть, раз у тебя другой лечащий врач, моя оценка больше не нужна?
– Именно.
Его голос звучит все так же спокойно, словно Том игнорирует ее настроение. И это начинает бесить.
– Я – недостаточно хороший врач для тебя?
Он не отвечает, только заезжает на парковку и фокусируется на том, чтобы пристроить машину. Когда мотор «Индиго» затихает, Том отстегивается и поворачивается к Кэтрин с серьезным лицом:
– Для меня – лучший врач в мире. Я до сих пор восхищаюсь тем, сколько лет и сил ты на это тратишь. Кейт, ты вдохновляешь и удивляешь меня своими профессиональными навыками, окей?
– Тогда почему?
Том прикусывает губу, испуская короткий вздох.
– В нашем случае то, что ты врач, не имеет значения. Ты не будешь лезть в мои анализы, как минимум потому что со мной ты необъективна. Пойдем домой.
– Вот как, – начинает задыхаться от возмущения она, выбираясь из машины. – Знаешь, что объективно? Твое текущее состояние. Жасмин не знает, как сильно тебя трясет от побочек.
– Знает. Я ей все рассказываю.
– Ты не сказал даже, что принимаешь противорвотные.
– После того скандала я фиксирую каждый случай, – упрямо отвечает он. – Кейт, все в порядке. Пожалуйста.
Они поднимаются домой, и Том откладывает свою сумку с телефоном, но так и остается на пороге с ключами от машины в руках.
– Ты собираешься куда-то сбежать? – с вызовом спрашивает Кэтрин.
– Мы настраивались на ужин. Милая, я не хочу ссориться. Ты можешь просто принять мое решение?
– Нет, не могу. Это огромная ошибка сейчас – увеличивать тебе дозу.
– Кто сейчас говорит, ты или твоя травма после смерти пациента?
Больно. Слышать от него эти слова становится невыносимо больно, даже ноги подкашиваются. Кэтрин отшатывается и цепляется за кухонную стойку, не прекращая смотреть Тому в глаза. Как он мог сказать такое?!
– Кейт, – поджимает губы он, – мы с Жасмин обсудили все риски. Фактически иммунотерапия может сгладить сложности от повышения дозировки, так что… Давай дадим этому шанс. Я буду внимателен к своему состоянию. Если хоть что-то пойдет не так, ты отвезешь меня в клинику.
– Вот как. Ты не интересуешься моим профессиональным мнением, но рассчитываешь, что я повезу тебя куда-то без сознания и с огромным шансом, что ты умрешь по дороге?
– Все верно, – пожимает плечами Том. –
