– Так, теперь обувь. Это не то и это не то. Вот… нормальная обувь. Каблук конечно не ахти, но все же сойдет.
Повернулась ко мне, а я как раз натянула платье через голову.
– Ну вот. Совсем другое дело. Матрешка – ты же красавица, в колледже все мальчишки с ума от тебя сходили. Беби фейс. Помнишь, как тебя называли?
– Матрешкой называли, – проворчала я и сунула ноги в туфли. Поморщилась, представляя, как намучаюсь с ними.
Ли подошла ко мне вплотную, распустила мои волосы, взбила их руками, несколько секунд смотрела на меня, пока я отражалась в ее светло-карих глазах.
– Ты красавица. И ты дура, что не воспользовалась тогда предложением мистера Стенли из агентства. Ты бы сейчас украшала обложки журналов и подиумы. Была бы покруче Милы Иовович и Саши Пивоваровой. Это я тебе точно говорю, поверь моему опыту.
* * *
Я вспомнила, как мать таскала меня по модельным агентствам, как орала на меня, чтоб я не ела на ночь, называла «жирной коровой», накручивала мои волосы на бигуди каждый вечер и мазала меня всякими вонючими отварами. Она хотела, чтоб я стала звездой. Продать меня подороже. Чтоб больше не мыть полы в ресторанах, чужих квартирах и не спать с каждым встречным «папой» за сотню баксов, а иногда и того меньше. Приводила в дом своих любовников в ничтожной надежде, что кто-то из них задержится дольше, чем на пару месяцев. Пока я не выросла и не уехала учиться, мать ваяла из меня некое подобие того, чего сама не добилась. Я как сейчас помню ее перекошенное от злости лицо и неизменную сигарету в руках.
«Ты – ничтожество, Кэт. Ты просто идиотка. Мистер Стенли хочет сделать из тебя звезду, а ты…» – «Мистер Стенли уродливый жирный педофил, который хочет меня трахать и платить тебе за это деньги, понятно? Я уезжаю учиться и жить нормальной жизнью. НОРМАЛЬНОЙ». – «Нормальной? А что ты называешь нормальной жизнью, Кэт? Мыть полы? Стать посудомойкой? Официанткой? У меня нет денег оплачивать тебе университеты. У меня нет ничего, Кэт. Твой ублюдочный отец оставил меня с кучей долгов, двумя детьми и свалил в неизвестном направлении. Когда Питер умер, у нас ничего не осталось. Все ушло на лечение. Я смогла дать тебе только внешность. Пользуйся ею. Продай подороже. Кэт! Ты не посмеешь так со мной поступить… Кэт, я подписала контракт с мистером Стенли!» – «Пусть он засунет его себе в задницу, а деньги на обучение я заработаю».
Звонкая пощечина, взгляды, полные обоюдной ненависти, и я с рюкзаком, бегущая по лестнице вниз, а вдогонку истеричный голос матери: «Ты не оставишь меня. Ты не смеешь вот так уезжать. Кэт!!! Катя! Если бы ты не была такой эгоисткой, такой жадной… отец бы не бросил тебя».
Я снова сосредоточила внимание на Ли, которая продолжала смотреть мне в глаза:
– Ты такая красивая, матрешка. Если бы ты знала, какая ты красивая. Тебе даже краситься не нужно.
Я кивнула и обняла ее. В вашей жизни есть люди, которые вас согревают. Их ничтожно мало, возможно, единицы, а возможно, их и вовсе нет, но они дают тепло… уверенность в завтрашнем дне, свое плечо, и как бы низко вы не упали – они протянут вам руку, чтобы поднять вас. Мне повезло – у меня есть Ли.
– Ли, я так соскучилась по тебе.
* * *
Ли не замолкала, у нее была совершенно невыносимая привычка болтать без умолку.
Она вела свой старый шевроле по улицам Нью-Йорка, окутанным знойным маревом, испаряющимся от раскаленного за день асфальта, врубив музыку, и заодно перекрикивала басы и поглядывала на меня из-под изогнутых, тщательно прокрашенных ресниц. Я, конечно, ужасно по ней скучала, но сейчас мои мозги окончательно расплавились от царящей в городе будто бы июльской жары и от собственных мыслей.
– Матрешка!
Я повернулась к ней и натянуто улыбнулась.
– Просто устала за последние дни. Ужасно.
Ли надула губы и слегка убавила громкость музыки.
– Ты вообще представляешь куда мы едем? Ты никогда в своей жизни не была и не будешь на такой вечеринке, Катья. Никогда. Я сама чудом получила приглашение и для тебя одно выдрала. Ричард – жуткий скот и жадина, но я, мать его, заслужила, и он об этом прекрасно знает.
Ричард – начальник Ли, тварь еще та, притом неблагодарная. Я была с ним знакома. Из тех ублюдков, которые считают работников рабами и своей собственностью и выжимают из них последние соки. По принципу «незаменимых людей нет, но как подходит время твоего отпуска, ты – единственный и неповторимый». Впрочем, Ли умудрялась из него вытаскивать все, что ей причитается. Мы, иммигранты, хорошо изучаем права и законы той страны, в которой живем, потому что «отыметь» пытается каждый работодатель. Мне повезло, я работаю в муниципальном учреждении, где с правами работников носятся как с писаной торбой, Ли повезло намного меньше в этом плане, но она своего не упустит.
Я бросила взгляд в боковое окно – мы как раз проезжали мимо Центрального парка… Тело Аниты нашли именно здесь, она словно и не пряталась, как будто специально пришла и ждала, что кто-то ее остановит, помешает.
Я словно видела ее хрупкую фигуру вдали между деревьями, как она ходит там с плеером в ушах, на ней надета черная длинная юбка и свободная блузка. Ветер треплет ее светлые, длинные волосы. На нее никто не обращает внимание, а ведь она сжимает в пальцах стилет… и с него капает кровь. Медленно. Капля за каплей.
– Ты меня совсем не слушаешь!
Я вздрогнула и повернулась к Ли.
– Что происходит с тобой? Это все та пациентка, да? Которая порезала вены?
Я выдохнула и откинулась на спинку сидения.
– Да.
– Тебе нужен отпуск. Обязательно. Ты должна отдохнуть от этих невменяемых деток и их родителей. Хочешь, уедем вместе? Куда угодно. Давай к тебе на родину. А? Когда ты там была в последний раз?
Я усмехнулась. Родина. Как пафосно звучит. Я даже не помню, как выглядят улицы в моем родном городе, но помню запах сирени и цветущих каштанов. Помню двор с покосившейся березой и скамейкой, выкрашенной в синий цвет. Помню окна нашей квартиры… но… меня туда не тянет. Совсем. В отличие от моей матери, которая чуть ли не каждый день причитала о том, как ей хочется вернуться и при этом даже не звонила своим подругам и нашим родственникам. «Они попросят денег, Катя. Обязательно попросят, а я не смогу отказать. Все думают, что мы тут в золоте купаемся». Я так и не поняла – она хотела, чтобы они так думали или злилась на них за это?
– Куда мы едем? – я решила сменить тему.
– Наконец-то. Я уже думала, ты никогда не спросишь. В Вудсайд. В шикарный особняк на закрытую вечеринку. Ты даже не представляешь, с кем мы заключили сделку. Имя Данте Марини тебе ни о чем не говорит?
Я резко повернула голову и уставилась на Ли.
– Да, ты не ослышалась. Марини заключил с нами сделку еще несколько месяцев назад. Слышала рекламу: «Ола… ола… если он привел вас в “Домино” вы обязательно поиграете этой ночью, но совсем в другие игры…».
Смутно припоминала. Реклама сети ресторанов, которая совершенно не походила на рекламу, а скорее на трейлер к эротическому триллеру с высоким рейтингом.
– Да, это моя работа. Моя идея.
Я снова кивнула и от неожиданности судорожно сглотнула.
– И… какой он? Данте Марини…
Имя отскочило от языка, завибрировало, почему-то заставило сердце биться на пару ударов быстрее.
– Я с ним почти не общалась. Видела один раз. Он невероятный. Опасный, красивый, наглый и неприлично богатый сукин сын. О таких мечтают по ночам, закрыв глаза, ритмично двигая рукой у себя между ног.
– Ли!
Она расхохоталась и снова врубила музыку погромче.
– Сексуальный, умопомрачительный итальянский жеребец, который покрывает только самых дорогих кобылок. Эх… почему я не звезда экрана… Надеюсь, он сегодня будет на этой вечеринке, потому что я планирую подобраться к нему поближе.
Ли плотоядно облизнулась и посмотрела на меня.
– А как же новый бойфренд?
