— Пасторелли-старший большую часть жизни не вылезал из тюрем. Нападение, дебош в пьяном виде, покушение, поджог, мелкое воровство. Четыре задержания по подозрению в поджоге, отпущен за недоказанностью. Два до пожара в «Сирико», еще два после освобождения из тюрьмы. Последний известный адрес — в Бронксе. Но его жена живет в Мэриленде, прямо в пригороде округа Колумбия [44].
— Сын пошел по стопам отца, — откликнулся О’Доннелл. — Пара сроков в колонии для несовершеннолетних еще до того, как ему исполнилось шестнадцать.
— Об этом мне известно. Джон для меня отследил, когда я его попросила. Они его забрали, — задумчиво сказала Рина. — Как раньше забрали его отца. В тот вечер, когда Джоуи убил свою собаку, поджег ее и бросил у нас на крыльце.
Она встала, обогнула сдвинутые столы и присела на краешек стола О’Доннелла, чтобы шум в общей комнате полицейского участка не мешал их разговору.
— Он убил своего пса, О’Доннелл. Они сказали, что это был демонстративный акт насилия, вызванный арестом отца по обвинению в пожаре. Трудный ребенок из проблемной семьи. Его отец систематически избивал мать, а время от времени и сына.
— Но ты на это не купилась?
— Нет. Я видела, как он бежал за полицейской машиной, увозившей Джо Пасторелли. Он боготворил отца. Как и многие другие дети, выросшие в такой атмосфере. Его мать была слабой женщиной. Авторитет отца был для него непререкаем. И вот, взгляни на его послужной список. — Рина повернулась так, чтобы ей был виден экран компьютера О’Доннелла. — Аресты за нападение, нападение с сексуальными целями, вандализм, угон автомобиля с отягчающими, нарушение условно-досрочного режима. Он не просто идет по стопам отца, он его превосходит.
— На его счету нет поджогов.
— Может, он действует осторожнее, а может, ему просто везет. Может, они с отцом образовали шайку. А может, поджигательство он приберег для меня. Но за этим стоит кто-то из них или они оба.
— Не спорю.
— Один из них или оба убили Джоша Болтона.
— От того, что есть в их досье, до убийства — шаг немалый, Хейл.
Рина покачала головой.
— Может, были и другие убийства, только их не поймали. Все замыкается на мне. Все началось в тот день, когда Джоуи напал на меня. Сексуальное нападение, вот что это было, только я тогда была слишком мала, до меня просто не дошло.
Но она до сих пор отчетливо помнила, как он хватал ее за грудь, как совал руку ей между ног, какими словами ее обзывал. Она помнила, какое у него было обезумевшее лицо.
— Он бросился на меня, я закричала, мой брат и пара его друзей меня услышали, прибежали и отогнали его. Я рассказала отцу, и он пошел прямо к ним домой, у них с Пасторелли-старшим произошел крупный разговор. Я никогда не видела отца таким взбешенным. Если бы на крик не прибежали соседи и клиенты «Сирико», если бы не разняли их, могло бы кончиться плохо. Очень плохо. Мой отец пригрозил позвать полицию, и все, кто там был, узнав, что случилось, его поддержали.
— И в ту ночь Пасторелли поджег «Сирико».
— Вот именно. «Ты мне будешь портить жизнь, ублюдок, вот что ты за это получишь». Это была паршивая работа. Грязная работа по пьянке, и он даже не вспомнил о семье, жившей наверху. Они могли сгореть заживо.
— Но ты заметила пожар?
— Я заметила пожар. Опять все замыкается на мне. Итак, нам пришлось практически заново отстраивать пиццерию, но, слава богу, никто не пострадал. Страховка покрыла расходы, и все соседи предложили нам свою помощь. Можно взглянуть на дело с другой стороны и сказать, что пожар пошел на пользу семье. Мы сплотились, пожар дал моим родителям шанс обновить и расширить заведение.
— Неприятная новость для того, кто хотел доставить нам неприятности.
— К тому же он попался. Его пес залаял, О’Доннелл. Это была одна из тех вещей, которые я рассказала Джону. Пес залаял у них на заднем дворе, где стоял сарай. Там нашли канистру из-под бензина, часть украденного пива и башмаки, в которых он был.
— Его парень зверски убил свою собаку?
— Да. В его глазах пес стал виноватым. Пес залаял и тем самым выдал его отца.
— Значит, пес должен умереть…
— Точно. Более того, пес должен сгореть. Парня забирают, показывают психиатру, потом колония, и все, он в системе. Он выходит, и мать забирает его в Нью-Йорк. Там он опять влипает, но он все еще несовершеннолетний. Трудно несовершеннолетнему выбраться из Нью-Йорка в Балтимор, чтобы нагадить мне или моей семье. Вот смотри. — Рина постучала по экрану. — Он отбыл короткий срок, но к тому времени, как погиб Джош, они оба вышли на свободу. Джо Пасторелли подтирает полы. Такое унижение!
Рина сама ощущала правду в своих словах. Ощущала разумом, всем своим существом. Вот они — части головоломки!
— Но «Сирико» процветает. Наша семья процветает. А та маленькая сучка, из-за которой все началось, учится в колледже, трахается с каким-то слизняком. Стоило Джоуи немного ее полапать, как она шухер подняла и все изгадила. А этому парню она дает без проблем. Пора с ними поквитаться. Я была с ним в тот вечер, понимаешь? В тот вечер, после свадьбы Беллы, я была с Джошем. Один из них убил его. Поджег его. Только потому, что я была с ним в тот вечер.
— Ладно, допустим. Тогда почему он или они не расправились с тобой? Ты же была там. Почему бы не убить вас обоих?
— Потому что этого было мало. Убить меня — и сразу всему конец. А вот сделать мне больно, заставить меня страдать, опять пустить против меня огонь, да так, чтоб я ломала голову и ничего не понимала, это совсем другое дело. У Пасторелли-старшего есть алиби на тот день, Джон его проверил. Но алиби могло быть фальшивым. Джоуи вроде бы был в Нью-Йорке, есть люди, которые это подтверждают. Но мало ли что… И смотри, через три месяца после смерти Джоша Джоуи взяли за угон. В Виргинии, заметь, а не в Нью-Йорке.
— Я не отрицаю, что люди могут таить злобу двадцать лет. Но двадцать лет — долгий срок.
— Были промежуточные этапы. Возможно, я кое-что упустила, не связала. Был один случай, когда я только поступила на работу. Пожарный, с которым я время от времени встречалась, был убит. Он ехал в Северную Каролину, мы собирались туда на долгие выходные. Меня задержали, я не смогла поехать с ним, но мы со Стивом и Джиной собирались выехать на следующее утро. Его нашли в машине, в лесу у проселочной дороги. Это выглядело так, будто его остановили на дороге, убили, ограбили, а машину отогнали в лес и подожгли, чтобы все это прикрыть. Это случилось день в день ровно через одиннадцать лет после пожара в «Сирико».
О’Доннелл откинулся на спинку кресла.
— Хью Фицджеральд. Я немного знал его. Я помню, когда он был убит. Я не знал, что вы были связаны.
— Пожалуй, так нельзя сказать. Мы пару раз встречались, он был другом Стива. И его смерть выглядела случайной, никак со мной не связанной. Местная полиция так ее и квалифицировала.
«И я тоже, — напомнила себе Рина. — Я тоже ни разу не заглянула поглубже».
— Все это было поздно ночью, на неосвещенной местной дороге. Одна из его шин была проколота. Они решили, что он посадил к себе не того попутчика, или кто-то подъехал, попытался его ограбить. Убил его, отогнал машину в лес, поджег в надежде, что огонь заметет все следы. И эта надежда сбылась. Дело до сих пор не закрыто. — Рина перевела дух. — У меня тогда никаких подозрений не возникло. Черт, я тогда носила униформу, и на ней даже пуговицы еще не потускнели. Кто я была такая, чтобы оспаривать мнение закаленных копов? И на каком основании? Только потому, что у меня было мерзкое предчувствие? Мы всего пару раз ужинали вместе, и оба думали, что это может перерасти в нечто большее. Но мы еще не были парой. Он был убит в Северной Каролине. Стрелки не указывали на того, кто поджег ресторан моего отца за одиннадцать лет до того. Мне бы следовало сообразить пораньше и увидеть связь.
— Да, жаль, что твой хрустальный шар был в поломке в тот день.
