— Хорошо. Я на пару часов, не больше.
— Так, девочки, разбираем тарелки и пойдем. Я развезу всех по домам, раз уж мужчины нас бросили, — Пенни положила руки на плечи Силлы. — Завтра я тебе позвоню, и мы назначим время и место, чтобы вместе со мной и Патти устроить первое совещание по организации события года.
— Я должна бояться?
— Очень, — Пенни поцеловала ее в щеку. — Ты хорошая девочка.
Наблюдая, как Пенни подгоняет всех к двери, Силла подумала, что у нее будет весьма интересная свекровь, с которой они найдут общий язык.
— Теперь ты, — сказала Силла Форду.
— Я могу задержаться на час.
— Форд, никто меня не будет беспокоить. Хеннесси мертв, и газетчики ухватятся за это. Мне нужен тихий, спокойный вечер. И я не хочу, чтобы кто-то из вас волновался, когда я провожу тихий, нормальный вечер дома. Кроме того… — она нагнулась и почесала Спока за ухом, — у меня есть телохранитель.
— Все равно запри дверь.
— Запру, — она поцеловала его на прощание и вытолкала за дверь. — Не ставь на неполный «стрит», — прибавила она, захлопнула дверь и заперла ее на ключ.
Потом она повернулась к Споку и тяжело вздохнула:
— Я думала, они никогда не уйдут.
Довольная, она поднялась наверх за коробкой с фотографиями.
Глава 30
Ей доставляло огромное удовольствие перебирать старые фотоснимки. Силла подумала, что Форд, наверное, захочет выбрать некоторые карточки, чтобы поместить их в рамку и повесить на стену. Например, групповое фото. Его отец, его мать, ее дядя, Дженет и… кажется, это молодой и красивый Том Морроу. Брайан явно на него похож.
Она стала сортировать фотографии по тематике, а потом каждую стопку в хронологическом порядке.
Она смотрела, как росла ее мать — сначала ребенок, потом девушка, потом молодая женщина. Просто удивительно, думала Силла, насколько лучше они ладят, когда их разделяет большое расстояние. И не очень удивительно, добавила она про себя, что они гораздо лучше находят общий язык, когда ее мать собирает хвалебные отзывы.
Никакого сарказма, предупредила себя Силла, добавляя снимок Дженет в дверях дома к стопке, которую она собиралась поместить в рамки.
Интересно, есть ли на каком-то из групповых снимков ее любовник? Или они были достаточно осторожны, чтобы не фотографироваться вместе? Или сохраняли внешнее спокойствие и непринужденность, хотя внутри у них кипели страсти?
Не надо строить догадки, еще раз напомнила себе она. Но она была не в силах удержаться от предположений, перебирая фотографии. Может, это заметно? Силле казалось, что все мужчины, сфотографированные рядом с Дженет, выглядят влюбленными в нее. У нее был такой дар.
Боже, даже Бадди выглядит очарованным на снимке, где они стоят на веранде и Дженет дурачится, делая вид, что бьет его по голове его же трубным ключом.
Она была неотразима — и в мешковатых джинсах, и в элегантном платье. Неотразима в этом красном сарафане на фоне белого рояля. Рождество, подумала Силла и взяла фотографию, чтобы лучше рассмотреть ее. Красные свечи и падуб на блестящей крышке рояля, сверкающие огни в окне.
Последнее Рождество перед смертью Джонни. Ее последний праздник. Слишком печально, чтобы вставлять этот снимок в рамку. Или любой другой, сделанный в тот вечер. У нее сжималось сердце, когда она видела своих родителей, стоящих вдвоем на фоне елки. И бедного Джонни, с улыбкой держащего белую омелу над своей головой.
И всю молодежь — Гэвина, Джонни, Дилли, мать Форда, Джимми Хеннесси и мальчика, который погиб вместе с Джонни в ту ночь, — сгрудившуюся на диване в своих нарядных костюмах и с улыбками на лицах.
Нет, эту фотографию она тоже не повесит на стену.
Силла отложила снимок и взяла следующий, где был запечатлен Том. Она не сразу поняла, что женщина рядом с ним — это Кэти. Тогда у нее были волосы красно-коричневого цвета и нелепая прическа в виде пышного шара. Она выглядела такой застенчивой, взволнованной, скованной. Сильно поправилась во время беременности, вспомнила Силла, а платье и прическа только подчеркивали это. Крупный жемчуг и блеск бриллиантов свидетельствовали о деньгах, но она явно еще не обрела уверенность в себе.
Хотя ей, возможно, будет приятно иметь копию этой фотографии.
Силла продолжала перебирать фотокарточки, пока не наткнулась на снимок, на котором Дженет примостилась на подлокотнике дивана рядом с Кэти. Обе женщины смеялись, а Кэти здесь выглядела гораздо лучше. Более непринужденная, в ее естественной улыбке даже можно было разглядеть намек на ту женщину, в которую она превратилась теперь.
Силла протянула руку, чтобы положить фотографию к остальным, но вдруг нахмурилась и еще раз внимательно посмотрела на нее. Что-то не давало ей покоя. Она начала раскладывать фотографии, которые, как она полагала, были сделаны на этой последней рождественской вечеринке, и в это время раздался звонок в дверь.
К звонку присоединился испуганный лай Спока.
Форд нажал кнопку «кола» на автомате с напитками, который стоял в коридоре у Брайана. Но и без спиртного он плохо играл в покер. Перед игрой мужчины, которые скоро лишат его денег, собрались у стойки бара, сооруженной Мэттом в комнате, которую Брайан называл «комнатой настоящих мужчин».
Бар, бильярд, стол для покера, огромный плоский телевизор, почти всегда настроенный на спортивный канал, кожаные кресла, диван. Много спортивной атрибутики. И разумеется, второй телевизор для видеоигр.
Ему тоже нужен такой в студии, подумал Форд. У мужчины должен быть свой угол. Он скажет Силле, чтобы она отделила телевизор от рабочей зоны.
Кстати, нужно ей позвонить. Он сунул руку в карман и, вытаскивая телефон, уронил из кармана на пол листок бумаги.
— Никаких женщин, — закричал Брайан. — В том числе и по телефону. Давай его сюда.
— Нет уж, — Форд наклонился и поднял листок.
— Подкаблучник. Эй, Мэтт, Форд уже звонит домой, чтобы отметиться у Силлы.
— Господи, даже я до этого еще не дошел.
— Телефоны сюда — оба. И вообще все, — объявил Брайан. — Никаких телефонов за столом. Таковы правила. Положите их на стойку бара. Давай сюда, — обратился он к Форду.
— И за что я только тебя люблю?
— Потому что ты можешь обыграть меня в «Автогонки».
— Точно, именно за это. — Он отдал свой телефон и тут же почувствовал себя голым и беспомощным. У меня отобрали телефон, подумал он, плюс покер, и еще — он взглянул на записку — придется идти в школу.
Чего только не сделаешь ради любви.
Он хотел спрятать листок в карман, но вдруг остановился и внимательно посмотрел на него.
Сердце дернулось у него в груди, а потом провалилось куда-то вниз.
Почерк был немного неровным и небрежным — Том все же писал стоя.
Ему хотелось все отрицать. Он не может быть ни в чем уверен. Это просто невозможно. По крайней мере, пока он не сравнит этот листок с письмами, положив их рядом. Или не отошлет к графологу. Все равно это абсурд.
Отец Брайана. Этого просто не может быть.
Но это объясняло все.
Он смотрел на Тома, который стоял вместе с его отцом и отцом Силлы; они открывали бутылки с пивом. Он вспомнил, как Том однажды помог ему запустить воздушного змея, когда они вместе поехали в Виргиния-Бич. Ставил для них палатку, чтобы мальчики ночевали в ней на просторном дворе Морроу.
А потом он подумал о Стиве, лежащем в больнице, и о Силле, разглядывающей разбитую плитку. И о кукле в розовом бальном платье, повешенной на красном клене, который посадил Брайан.
Форд подошел к Тому и похлопал его по плечу.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Конечно. Хочешь совет насчет покера?
— Может, выйдем?
— Давай, — брови Тома поползли вверх. — Глотнем свежего воздуха, пока твой отец не зажег эти сигары.
Мы с Фордом выйдем на улицу, я дам ему пару советов.
— Удачи! — крикнул Брайан. — Только быстро. Скоро начнем делать ставки.
Нет смысла терять время, подумал Форд. Нет смысла откладывать разговор. Все равно он не сможет сидеть и играть в покер с этой тяжестью в груди.
