кажется, ты потому сопротивляешься переменам, чтобы не забывать, как далеко ты продвинулись с тех пор, когда была той одинокой маленькой девочкой. Или что ты сделала все сама. – Она сжала мою руку. – Но то, что ты можешь положиться на кого-то другого, не отменяет того, через что ты прошла или кто ты есть. Просто научись принимать это.
Я покачала головой.
– Я не сопротивляюсь переменам. Я хочу измениться… я готова сделать это. Мне просто нужно сообщить об этом Джеку. – Я снова встала. – Я пойду туда прямо сейчас.
Мать со вздохом отпустила мои руки. Я подошла к двери и распахнула ее настежь.
– Ой! – под белым слоем снега улица была неотличима от бордюров или тротуаров. Острые пики железной ограды под белыми шапками выглядели теперь менее угрожающе. Мать отошла от меня и закрыла дверь.
– Может, сначала примешь душ и причешешься? В шкафчике в твоей ванной есть новые зубные щетки и зубная паста, и ты можешь воспользоваться моей косметикой. Я оставлю одежду на твоей кровати… что-нибудь яркое и веселое. Твои снежные сапоги – на ступеньках заднего крыльца, а пальто – в шкафу в прихожей. Можешь захватить с собой туфли на шпильках, чтобы надеть их, когда будешь разговаривать с Джеком. Мужчины любят высокие каблуки.
– Ты думаешь, это поможет?
Она покачала головой.
– Нет. Но и вреда тоже не будет.
Я нахмурилась.
– Может быть, мне пройтись по снегу босиком, чтобы он понял, что я раскаиваюсь?
– Что ж, может, стоит попробовать, – сказала мать, обнимая меня, и, держа меня на расстоянии вытянутой руки, добавила: – Джек очень любит тебя, Мелли. И ты его тоже любишь. И у вас есть два ваших замечательных ребенка. И Нола. Им нужны вы оба, чтобы все заработало. Любовь – это великая основа, но должно быть и доверие. К сожалению, доверие гораздо труднее сохранить, чем любовь. Тебе придется очень, очень усердно потрудиться, чтобы вернуть его. – Она отступила назад и окинула меня взглядом с головы до ног. – Единственное, что я знаю точно: приходить к нему в таком расхристанном виде – не лучший способ начать сначала. И это даст тебе время подумать о том, что ты хочешь ему сказать. Ты же знаешь, как плохо все может обернуться, если действовать и говорить опрометчиво.
Я поспешила вверх по лестнице и вновь разрыдалась.
* * *
Зимняя страна чудес, по которой я прошла по дороге домой, напоминала книжку сказок. Амелия прислала мне эсэмэску с фотографией близнецов, одетых как эскимосы: Сара и Джей-Джей сидели в снегу рядом со снеговиком с руками-палочками, носом-морковкой и глазами, похожими на печенье «Орео». От этой картинки мне захотелось плакать, поэтому я сунула телефон обратно в карман и побрела дальше по улице.
С восходом солнца на безоблачном голубом небе температура уже начала подниматься. Капель с крыш домов и с ветвей деревьев звучала с обеих сторон улицы подобно радостному пению птиц. И дети, и взрослые выходили на улицу, используя в качестве санок все, что попадалось под руку, в том числе сплющенные картонные коробки и автомобильные камеры, и проводили большую часть времени в поисках чего-то похожего на горку, чтобы скатиться вниз. Я отвечала на их улыбки и махала руками, но мое сердце было таким же замороженным, как снег под сапогами.
Когда я открыла входную дверь, в моем доме на Трэдд-стрит стояла странная тишина, и только звуки воскресных колоколов церкви Святого Михаила эхом разносились по пустующим комнатам. Кто-то – вероятно, отец – передвинул мебель на место, взятые напрокат складные столы и стулья уже были сложены штабелями в столовой. Завтра их уберут отсюда.
В доме царила грустная атмосфера закончившегося праздника. Отзвучали смех и голоса людей, вышедших за дверь, оставив после себя только тишину. Даже блуждающие духи внезапно исчезли, либо измученные всей этой праздничной шумихой, либо встревоженные тем, что должно произойти дальше. Или же тревожилась и мучилась только я.
– Джек? – позвала я, снимая ботинки и надевая туфли на каблуках.
Наверху раздались звуки движения, но никто не ответил.
– Джек? – вновь позвала я, быстро поднимаясь по лестнице. Встав на верхней площадке, я ощутила в воздухе некую легкость, как будто он только что очистился.
Заглянув в комнату Нолы, я увидела шкафчик для драгоценностей. Все его ящики были закрыты. Я вспомнила потайное отделение и представила себе, как Элиза наклоняется и прячет брошь с четырьмя замаскированными рубинами. Я вспомнила, как рассматривала ее вместе с Софи, как она сказала, что петли сломаны, потому что дверь была сорвана как будто нетерпеливой рукой. Я представила себе, как Лоренс угрожает Элизе, требуя, чтобы та сказала ему, где находятся рубины, или шпионит за ней, чтобы узнать, где они спрятаны. Он все равно убил ее, представив ее смерть как самоубийство. А его собственный отец убил его в наказание или чтобы вернуть рубины. Этого мы никогда не узнаем. Но они помирились в мавзолее, и Элиза с Александром тоже вместе ушли в вечность. С тех пор как они помогли мне найти Джека, я больше не чувствовала их присутствия. Было приятно знать, что мы помогли друг другу, установили связь сквозь время, связь, которую мне посчастливилось испытать. Раньше я никогда не думала об этом в подобном ключе, и моя грудь расширилась от гордости, когда я размышляла о последствиях.
Я остановилась на пороге и глубоко вздохнула. Белизна мира снаружи как будто заливала стены ярким, отраженным от снега светом, как будто мир соглашался с тем, что настало время для нового старта. Начать жизнь с чистого листа. Ободренная, я направилась по коридору в нашу с Джеком спальню.
Дверь была слегка приоткрыта, и я толкнула ее, ожидая увидеть Джека в постели и мусорную корзину с носовыми платками рядом с ним. Но нет, кровать была заправлена, а на ней лежал открытый чемодан, в который были аккуратно сложены несколько свитеров, рубашек, носки и нижнее белье Джека.
– Джек? – снова окликнула я его дрожащим голосом.
Он вышел из ванной с косметичкой в руке, хромая на перебинтованную ногу. Даже не взглянув в мою сторону, он шагнул мимо меня к своему чемодану.
– Что ты делаешь?
– Собираю вещи. – Он передвинул несколько рубашек, чтобы освободить место для косметички, и закрыл чемодан. Звук застегиваемой молнии прозвучал как окочательный приговор.
– Собираешь вещи? Но почему? Ты болен, тебе нездоровится. Ты должен лежать в постели.
– А я и буду в ней лежать. Сдаваемая родителями квартира на Стейт-стрит свободна, и они разрешили мне пожить в ней.
Мне как будто дали под дых. Воздух вырвался из моих легких. Чтобы остаться в вертикальном положении, я была вынуждена схватиться за спинку кровати.
– Но… зачем тебе куда-то уходить? Я пришла извиниться. Сказать тебе, что была неправа, что мне не следовало уходить прошлой ночью в одиночку, не сказав тебе, что происходит. Это было глупо и опрометчиво, но я все равно это сделала. – Я посмотрела на него умоляющим взглядом. – Но я извлекла для себя урок. Я больше никогда не подорву твоего доверия. Я изменилась. Я теперь другая. Прошлая ночь научила меня тому, что в моей жизни есть люди, которые любят меня и на которых я могу положиться. Я не должна действовать в одиночку.
Как будто не услышав моих слов, Джек взял чемодан, вышел в коридор и направился вниз по лестнице. Я бросилась за ним следом.
– Джек, постой! Прошу тебя. Пожалуйста. Я сказала, что сожалею.
Он остановился и посмотрел на меня. На его лице не было
