вам.
– Конечно. Если вы считаете, что это поможет. Но он у Мелани. Я думала, что она сможет задействовать… – Вероника нервно покосилась на Майкла и продолжила: – свою интуицию, чтобы, как я надеялась, узнать больше.
Я потянулась к шее, чтобы расстегнуть английскую булавку, которой заменила сломанную застежку, и передала цепочку Томасу.
– Лорен и Адриенна состояли в «Омега Хи»?
Томас кивнул.
– И все вещи, которые мы просмотрели на вашем чердаке, были взяты из комнаты Адриенны в общежитии после ее смерти?
– Все до одной, – сказала Вероника. – Я знаю, потому что мы с Майклом подобрали его сами. Это было слишком тяжело для моих родителей. Я думаю, мы все просто забыли, что он там был. Так было проще.
– И за все это время там больше никого не было? Ни мастера по ремонту крыш или представителя службы по борьбе с вредителями? Кто угодно, кто мог взять половинку золотого амулета и компакт-диск?
Вероника покачала головой:
– Нет. Никто. Только вы, Мелани и я. И конечно, Майкл. Мы храним наши рождественские украшения на чердаке, поэтому вынуждены подниматься туда дважды в год.
Томас медленно кивнул:
– Понятно. – Он взял кулон. – Я верну его вам, как только смогу.
Стоило мне вспомнить, что произошло, когда моя мать прикоснулась к нему, как меня пробрала дрожь. Жуткий голос, вырвавшийся из уст моей матери. Ты. Не. Захочешь. Узнать. Правду. По моим венам пробежал ледяной холод. Я с ужасом смотрела, как золотая цепочка болталась между пальцами Томаса, пока он не положил ее в карман пальто.
– И что, по-вашему, это значит? – спросил Майкл.
– Не могу сказать точно, – ответил Томас. – Если я смогу найти недостающую половину кулона, думаю, на многие вопросы будут получены ответы.
– Ну что ж, – сказал Майкл, направляя Веронику к двери моего кабинета. – Значит, нам нужно продолжать поиски. А пока мы поедем домой и переоденемся. После чего отправимся в какое-нибудь приятное место, чтобы отпраздновать наш большой шаг вперед. А завтра мы начнем разбирать весь хлам, накопившийся в доме за долгие годы, и избавляться от ненужных вещей. Это единственный способ начать все сначала, верно, дорогая?
Майкл широко улыбнулся, а вот улыбка Вероники, казалось, была натянута ниточками кукловода.
– Пишите мне в любое время суток, – сказал мне Майкл, поднимая телефон. – Хочу знать, когда это станет официальным предложением.
Они попрощались, и я вернулась на свое место за письменным столом, но Томас задержался. Вид у него был смущенный.
– Ты хотел зачем-то меня видеть?
Он засунул руки в карманы брюк и застенчиво улыбнулся:
– Да. Поговорить… э-э-э… о твоей сестре.
– О Джейн?
– У тебя есть и другие сестры?
– Я не в курсе. – Я улыбнулась, пытаясь успокоить его. – Что там с Джейн?
– Возможно, ты помнишь, а может, и нет, но мы с ней перестали встречаться, потому что я подумал, что вам обеим не следует афишировать свой… дар. А потом в кадре возник Энтони Лонго, и с тех пор у нас возникли проблемы с воссоединением. Я… э-э-э… все еще испытываю к ней чувства, и, похоже, она отвечает на них взаимностью. Но заставить ее поговорить со мной – все равно что попытаться поймать намазанную жиром свинью на сельской ярмарке, понимаешь?
– Ты только что сравнил мою сестру с намазанной жиром свиньей?
Он покачал головой:
– Извини. Это просто такое выражение. Оно было в ходу у нас… у меня с сестрами, после того как меня взяли на сельскую ярмарку и я пытался поймать визжащего поросенка. Победа досталась поросенку.
– Понятно, – сказала я, стараясь не улыбнуться. – И чего ты от меня хочешь?
– Она чувствует себя уверенно, когда ты рядом, – по крайней мере, пока она снова не почувствует себя комфортно со мной. Я уже сказал ей, что какое бы решение вы обе ни приняли относительно вашего дара – говорить о нем во всеуслышание или нет, – решать вам самим. Наверно, нам просто нужно проводить больше времени вместе. Я тут подумал, а не устроить ли нам двойное свидание с тобой и Джеком?
Должно быть, он что-то понял по моему лицу.
– Верно. Извини. Я подумал, что раз вы с Джеком вновь живете под одной крышей… – он не договорил.
– Больше нет, – сказала я, выдавив из себя улыбку. – Но я уверена, что мы все еще можем пойти на двойное свидание с тобой и Джейн.
– Отлично, – сказал он. Его взгляд внезапно посерьезнел. – И, возможно, все вместе мы поговорим о том, как вы двое объедините усилия и поможете мне с моими нераскрытыми делами. Мы могли бы это не афишировать… ради вашей же безопасности. Когда я думаю обо всех тех людях, которым вы могли бы помочь найти… найти ответы о пропавших близких… – Помолчав, он продолжил: – Скажем так, я видел, на что вы с Джейн способны, и хотел бы, чтобы вы обе подумали об этом.
– Обещаю подумать и обсудить это с Джейн. Но я почти уверена, что после того, как я закончу помогать Веронике, с меня хватит. Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь.
Томас в упор смотрел на меня, переваривая мои слова.
– Наверно, я могу это понять. Я прошу лишь об одном: чтобы вы все обдумали. – Он направился к двери. – Я вернусь к тебе с датами и идеями для нашего двойного свидания, хорошо?
– Звучит неплохо, – сказала я, радуясь за Джейн и надеясь в душе, что у них все сложится хорошо. А если честно, я даже слегка им позавидовала.
Томас повернулся к двери.
– Еще кое-что. Если ты не возражаешь, я спрошу, насколько хорошо ты знаешь Майкла Фаррела?
Его вопрос меня удивил.
– Если честно, то не очень. Я лишь недавно восстановила дружбу с Вероникой, и, конечно же, наши дочери – подружки, поэтому мы видим их на школьных мероприятиях. Но я определенно знаю Веронику гораздо лучше, чем Майкла. – Я прокрутила в уме последствия его вопроса, и мне голову пришла уродливая мысль. Я встала из-за стола и подошла к нему. – Ты ведь не думаешь…
Томас поднял руку:
– Что он причастен к убийству Адриенны? У него твердое алиби, проверенное и подтвержденное Вероникой. На момент смерти Адриенны они были вместе, так что он никогда не считался подозреваемым. – Он на мгновение задумался. – Мне было просто любопытно. Но я бы никогда не принял Майкла и Веронику в толпе за пару, вот и все.
Я часто думала то же самое, но не хотела признаваться в этом вслух, пытаясь сохранить верность своей подруге.
– Да, наверно, иногда противоположности притягиваются.
Мы попрощались. Томас ушел, а
