просто накричать на нее, а к чему это приведет в случае с бунтующей тринадцатилеткой?
Я внимательно наблюдаю за Агнес. У меня и раньше бывало ощущение, что она приукрашивает их жизнь в Бангоре. Я замечала это в наших телефонных разговорах, когда она плавно уводила тему, если я спрашивала об «Аро», новом жильце в доме моего отца, ее проблемах с воспитанием подростка. Агнес всегда уходила в сторону от всего этого, предпочитая говорить о нас.
Мне следовало бы поднажать, но тогда я была так сосредоточена на своих отношениях.
– Ты счастлива?
Не думаю, что я когда-либо вообще спрашивала ее об этом прямо.
– Я… – Агнес сводит брови. – Мы все еще пытаемся привыкнуть. Без Рена и Джоны жизнь кажется совсем не такой полной жизни, как была прежде. – Она мягко улыбается мне. – Но думаю, это небольшое путешествие было хорошей идеей для всех нас. – Она переводит взгляд на две фигуры на озере. – Такое чувство, что моя семья снова вместе.
Семья.
Да. Именно так оно и есть.
Когда я подъезжаю к дому Роя на следующий вечер, Оскар и Гас бросаются ко мне с возбужденным лаем, обнюхивают мою штанину, а затем убегают, чтобы занять свои посты. Дверь сарая открыта, но козы шумно блеют где-то внутри него. Должно быть, Рой доит их.
Прошло уже два дня с тех пор, как он оставил свои «извинения» на пороге нашего дома. Я не совсем понимаю, почему я здесь сегодня, за исключением той очевидной причины, что весь день я смотрела на часы и повторяла про себя вчерашние слова Мюриэль, внутренне споря с самой собой.
А теперь я приехала.
Однако вместо того чтобы отправиться искать Роя, я направляюсь прямо к курятнику, таща за собой шланг. Кто-то выгреб весь куриный помет и посыпал пол сосновыми опилками. Мне хотелось бы думать, что это сделал Тоби, однако если и существует кто-то достаточно упрямый, чтобы попытаться сделать это с целой кучей сломанных костей, то это Рой.
Я принимаюсь за работу, споласкиваю и наполняю кормушки, молча гадая про себя, сколько яиц обнаружу, когда проверю насесты.
Я скорее чувствую, чем замечаю на себе взгляд. Когда я оглядываюсь, Рой стоит у входа в сарай, а в его здоровой руке зажаты грабли. Его лицо все еще в синяках, но багровый цвет немного поблек, и теперь кожа пестрит всеми оттенками зеленого и желтого.
– Тоби сказал, что у тебя новый грузовик, – произносит он своим привычным хрипловатым голосом.
– Ага. Джип.
– Почему ты не приехала сюда на нем?
– Я не хочу поцарапать краску.
Рой хмыкает, но больше ничего не говорит, снова исчезая в сарае.
Я заканчиваю в курятнике, а затем забегаю в дом Роя, чтобы оставить яйца – целых шесть штук! – вместе с тарелкой жареной курицы Агнес, клубникой, которую почистила она же, и последним кусочком моего праздничного торта.
Когда я выхожу из дома, Рой тащит ведро молока. Дверь сарая уже заперта. Похоже, хлопоты по хозяйству закончились.
Так что я направляюсь к своему грузовику.
– Мне нужно продать завтра целую тонну ягод на фермерском рынке, так что вечером помогать тебе приедет Тоби.
Я забронировала себе место на рынке сегодня утром. А Агнес и Мейбл с готовностью записались мне в помощники.
Рой хмурится и двигает губами, словно пробуя на вкус слова, которые хочет произнести, прежде чем они наконец вырываются на свободу.
– А утром ты приедешь?
Я глажу Оскара по голове.
– Ага. Приеду.
Мейбл не встает до десяти, а Агнес без проблем находит себе занятие сама. Правда, она намекает, что не против встретиться с печально известным Роем Донованом. Я делаю паузу.
– Кстати, до следующей недели у меня гостят родственники из Бангора. Если кто-то из них окажется достаточно безумен, чтобы приехать сюда со мной, то тебе лучше вести себя хорошо, – предупреждаю я, пристально глядя на него. – Потому что если ты будешь вести себя с ними как придурок, то никакое количество яиц или деревянных ослов на моем пороге не заставит меня вернуться сюда снова.
Я забираюсь на водительское сиденье.
– Так почему ты вернулась, девочка? – кричит Рой мне вслед, с любопытством наклоняя голову.
Что заставило меня вернуться?
Может быть, моя жалость к назойливому ублюдку, который отгоняет от себя всех, чтобы они не могли подойти слишком близко?
Или мое растущее любопытство к человеку, который провел девять дней в лесу, составляя компанию Мюриэль, пока та примирялась с мыслью, что ее сына больше нет в живых?
А может быть, это вообще не имеет никакого отношения к нему, а из-за меня самой.
Меня, чувствующей, что ему приятна моя компания – и гораздо больше, чем он в этом признается сам.
Меня, воспринимающей Роя как еще одно грандиозное испытание в этой уединенной жизни, которое, однако, я смогу преодолеть.
Меня, верящей, что если я сумею победить этого человека, который постоянно напоминает, что мне здесь не место, то, возможно, я смогу прижиться на Аляске.
А может быть, все эти причины вместе взятые. Все, что я знаю, – это то, что я почувствовала себя обязанной вернуться.
– Должно быть, мне в самом деле очень скучно.
С этими словами я завожу двигатель и отъезжаю, и мой грузовик подпрыгивает и трясется на ухабах.
В зеркале заднего вида я вижу, как Рой смотрит мне вслед. И, клянусь, я вижу, что он улыбается.
* * *
– Что это?
На следующее утро я вижу ящик, доверху заполненный деревянными фигурками Роя, стоящий на краю его крыльца. Рядом с ним стоит вымытая и сложенная в стопку посуда, которую я оставила вчера вечером.
Рой переминается с ноги на ногу. В его здоровой руке болтается ведро с молоком.
– Ты же сказала, что собираешься на фермерский рынок сегодня, так?
– Правильно, – медленно отвечаю я.
– И ты говорила, что люди захотят купить эти статуэтки?
– Говорила.
Я просто не уверена, что фермерский рынок – это подходящее место для их продажи.
Его обветренное лицо хмурится.
– Я не смогу ничего мастерить по крайней мере еще целый месяц. А мне нужны деньги.
Рой что, просит меня о помощи? И, судя по тому, как он сжимает челюсть, ему очень трудно это делать.
– Какую цену мне назначить? – мрачно спрашиваю я.
Я улавливаю почти неслышный вздох, вырвавшийся у него.
– Какую посчитаешь правильной.
Он отворачивается и плетется в сторону сарая.
Я вытаскиваю из коробки одну фигурку, другую – и удивляюсь их детализации.
– Ты хотя бы подписал их? – спрашиваю
