Рой думает о том же.
– Он прикончит одного из них. А может, и обоих, – с уверенностью произносит он. – Иди сюда.
Я без раздумий делаю шаг вперед.
– Возьми. – Он сует мне ружье.
Я машинально беру его, пока Рой грубо ставит мои руки, чтобы приклад уперся в плечо.
Наконец его намерения доходят до моего сознания.
– Я никогда не стреляла из ружья, Рой, – признаюсь я пустым голосом.
– Это просто. Наведи, прицелься, нажми на курок, почувствуй отдачу. И постарайся не попасть в моих собак.
Я замираю, ощущая вес оружия и неловкость, когда наставляю дуло на массивную коричневую тушу, и беззвучно жалею, что не послушалась совета Мюриэль научиться стрелять раньше.
– Давай же, девочка. Пока он не достал их, – подгоняет Рой.
Раздается громкий вопль, и Гас отпрыгивает в сторону. На фоне его черного меха блестит стекающая по боку кровь. Временно обезвредив его, медведь разворачивается к Оскару и бросается вперед. Оскар теряет опору и падает на землю.
– Давай, Калла! – ревет Рой.
И я трясущимися руками нажимаю на курок.
* * *
– Раз… два… три!
Тоби, Тедди и Джона с ворчанием и кряхтением затаскивают тушу в кузов грузовика Тоби.
– Черт, эта штука весит, наверное, килограммов сто тридцать, – произносит Джона, изучая неподвижного медведя.
Я вздрагиваю и отворачиваюсь. В том месте, где основание ружья отскочило при выстреле и врезалось в мою плоть и кость, мое плечо пульсирует. Все произошло так быстро. В одну секунду медведь бросился на Оскара, а в следующую уже лежал на земле, сделав несколько последних судорожных движений, прежде чем затихнуть. Каким-то образом, по счастливой случайности, а возможно и по божественному вмешательству, пуля угодила ему между передними лапами, пробила мех, плоть и достигла сердца.
Совершенно невероятный выстрел для девушки, которая никогда раньше не стреляла из оружия. Тедди лишь почесал голову, а Мюриэль одобрительно кивнула, впечатленная.
– Ты уверен, что тебе не нужно мясо, Рой? – спрашивает Мюриэль.
Он корчит гримасу.
– Скорее всего он кишит паразитами.
Она переводит взгляд на меня, и я отрицательно качаю головой.
– Хочешь, я позвоню за тебя, или ты заедешь к нам, чтобы воспользоваться телефоном?
– Ни хрена я не собираюсь никуда звонить.
Руки Мюриэль находят ее широкие бедра, как будто она только и ждала этого аргумента.
– Рой, ты знаешь, что должен сообщить об этом.
– Значит, я должен рисковать тем, что кто-то будет торчать здесь и устраивать мне неприятности? Черта с два!
Я бросаю взгляд в сторону сарая, где Мари трудится над очисткой и зашиванием большой раны на боку усыпленного Гаса, а Агнес и Мейбл выступают в роли наблюдателей и помощников. Неподалеку бродит на трех лапах Оскар. К счастью, он получил лишь несколько царапин.
Что будет с ними, если сотрудники охраны дикой природы обнаружат их здесь?
– Так, ладно. – Тедди усмехается и делает шаг вперед, чтобы положить руку на плечо Мюриэль, которая вот-вот взорвется. – Шкуру и голову мы сделаем через несколько дней. Они твои, ладно, Рой?
Рой ворчит, и его суровый взгляд уже в который раз окидывает все присутствующие на подъездной дорожке машины. Он их что, считает? Их пять, включая мой джип, в который запрыгнули Джона и Агнес, когда Мейбл позвонила домой и рассказала, что случилось. Бывало ли у него когда-нибудь столько народу одновременно? Я сомневаюсь. Рой выглядит так, будто его сейчас хватит удар.
– Отличная работа, Калла, – кричит Мюриэль, а затем забирается в пикап Тоби.
Двигатель грузовика оживает, и семейство Мак-Гивни уносится по узкой дороге с безжизненной тушей в кузове, покачивающейся на каждом ухабе.
Джона оглядывается через плечо на Мари, которая снимает с рук латексные перчатки и собирает свои принадлежности: ее работа по наложению швов закончена.
– Нам тоже пора.
Мои ноги дрожат, когда я делаю шаг, как будто они не в состоянии донести меня до дома.
Джона помогает Мари уложить Гаса на подстилку на крыльце, чтобы пес отошел от успокоительного, пока Агнес и Мейбл относят чемоданчик Мари в ее машину. Мы благодарим ее за приезд – даже Рой кивает ей, – и она уезжает.
– У тебя здесь милое местечко, Рой, – произносит Агнес со своей фирменной мягкой улыбкой, которая заставляет поверить ее словам, даже если она сомневается в сказанном – чего не случается вообще никогда. – Теперь без медведя. Пойдем, Мейбл.
Они забирают мой джип, оставляя меня и Джону наедине с Роем.
– Помнишь, ты говорил, что я не увижу ни одного медведя за долгие годы? – Я морщусь, разгибая свою руку.
Джона корчит гримасу и притягивает меня к себе.
– Теперь я буду слышать об этом очень долго, да?
Я бросаю на него тяжелый взгляд.
– Приложи к плечу лед. Через несколько дней будешь в порядке, – кричит Рой с крыльца. – Он замирает в раздумье. – Если, конечно, тебе не нужны обезболивающие.
– Я слышала, они вызывают привыкание.
Рой фыркает, уголок его рта дергается вверх.
Брови Джоны с любопытством поднимаются, и он, ничего не понимая, идет к грузовику. У нас с Роем есть своя шутка, понимаю я.
Крыльцо скрипит, когда Рой переминается с ноги на ногу, держа ружье в руке. Он по-прежнему в пижаме.
– Поезжай домой, девочка. Выглядишь ужасно.
– Мне хочется блевануть.
Тошнота не отпускает меня с тех самых пор, как мой адреналин пришел в норму. Сегодня я убила живое существо. Хуже того, я не знаю, чувствую ли я себя виноватой. Я знаю, что чувствовала бы себя намного хуже, если бы что-нибудь случилось с Оскаром, или Гасом, или Мейбл.
Или Роем.
– У тебя не было выбора. Он мог учуять ту девочку, сидящую в грузовике, ты не думаешь? И он все равно пришел сюда в поисках пищи. – Рой вскидывает руку в сторону того места, где лежал медведь. Кроме небольшой лужи крови, там ничего не осталось.
Рой прав. Я ведь не задумывалась о том, как близко медведь был к Мейбл. И она не думала об этом. Этот медведь мог пройти мимо открытого окна машины. Мог попытаться залезть внутрь… На меня накатывает волна холодного ужаса, когда в памяти всплывает этот глубокий грозный рык и страшные когти.
– Нельзя, чтобы такие медведи свободно бродили вокруг. Это лишь вопрос времени, когда случится что-то плохое. Держу пари, сегодня ты его до смерти удивила. Все могло бы обернуться для тебя по-другому. – Его брови морщатся, как будто он обдумывает другой возможный сценарий. Когда он замечает, что я смотрю, его лицо разглаживается. – И тогда мне бы пришлось иметь дело еще с большей кучей народа здесь, и какой занозой
