тут и пытаться открыть дверь, сомневаясь, смогу ли выполнить просьбу отца, которая так тесно переплетается с моими личными желаниями?
Дело плохо.
Очень плохо.
– Такого нельзя допустить. Ты не можешь этого допустить, – бормочу я под нос, когда прохожу в номер. – Мы не подходим друг другу. Ничего не выйдет. Даже на одну ночь. – Черт. Черт. Черт! – Ты совершила непростительную ошибку. Господи, в прошлый раз…
Я снимаю туфли и небрежно отбрасываю их в сторону, все еще мысленно осуждая себя за то, чему едва не позволила случиться.
За то, чего желала.
В прошлый раз…
Дрожащими руками я снимаю с себя одежду, в то время как все мои мысли порабощены желанием стереть то, что только что произошло.
Но я не могу. Знаю, что не могу.
И ненавижу ту крошечную часть себя, что лишена профессионализма и хочет оставить все как есть.
В прошлый раз…
Эти три слова раз за разом повторяются в моей голове, когда я захожу в душ.
И даже когда забираюсь в постель.
И даже когда пытаюсь очистить голову и не думать о Хантере. Пусть даже все еще чувствую на губах вкус его поцелуя.
В прошлый раз…
Прошлый раз едва не сломил меня, потому что только покинув Хантера, я осознала, что без памяти в него влюблена.
3 года назад
– Деккер, – стонет Хантер. Боль отдается в каждой клеточке моего тела, когда он проникает в меня.
Наши пальцы переплетаются, а тела наполняются притаившимся где-то глубоко внутри огнем, который никто из нас потушить не в силах. И так всякий раз. Всегда, когда мы занимаемся сексом.
Отель или город могут меняться, но, чтоб меня, Хантер точно знает, в чем я нуждаюсь и как сильно.
У меня выдался неудачный день. А неделя была и того хуже. И только этого я ждала с нетерпением.
Я ждала его.
Подобная мысль напугала меня до чертиков, но все же не помешала приехать и уж точно не побудила дать заднюю, когда Хантер открыл дверь и мое сердце предательски сжалось.
Хотя этим вечером все по-другому.
– Черт. Как же мне это было нужно. – Он целует меня в губы. Двигает бедрами. – Мне нужна была ты.
Я выгибаюсь, когда Хантер прикусывают мою ключицу, а головка его члена задевает каждый, мать его, нерв.
Что-то точно изменилось.
Конечно, во время первого раунда присутствовал плотский голод. Все, чем мы так наслаждались: судорожное срывание одежды, властные прикосновения, отчаяние, вызванное тем, что мы не можем тут же слиться воедино.
Но второй заход… так отличался от предыдущего.
В сексе теперь чувствовалось меньше ненасытности и больше необходимости. Меньше пыла и больше утонченности. Меньше возведенных границ и больше уязвимости.
Хантер выходит и снова скользит в меня бесшумными толчками. Он прижимается губами к моей коже, я чувствую жар его дыхания возле уха.
Когда он приподнимается и мы встречаемся взглядом, на его губах не играет привычная самонадеянная ухмылка. Его лицо не озаряет веселость. Он напряжен и серьезен. У меня перехватывает дыхание, когда он, все еще смотря мне в глаза, делает толчок.
Раньше я не чувствовала такой интимности.
Интимности, которую постепенно начинаю и желать, и бояться. Она пугает и в то же время наполняет меня. Я настолько ошеломлена, что просто не в состоянии задуматься над этим.
Поэтому отвожу взгляд. Я подаюсь вперед, чтобы прикусить его ключицу, и одновременно отпускаю его руки, чтобы провести ладонями по торсу.
– Я хочу оседлать тебя, – шепчу я Хантеру на ухо и просовываю руку между нашими телами, чтобы обхватить и сжать его член.
Я беру дело в свои руки, возвращая нас на знакомую территорию. Плотскую, только телесную.
Хантер издает самый сексуальный на свете стон, когда я поворачиваюсь к нему спиной и, оседлав его бедра, максимально медленно опускаюсь на его член. Хантер ощущается как рай, ад и все, что между ними. Напряжение этой недели забывается с каждым дюймом, который я принимаю, пока наконец он не входит в меня полностью. Тогда я начинаю покачивать бедрами, растворяюсь в этом мужчине.
Я растворяюсь в нем.
Хантер обхватывает мои бедра руками и помогает мне двигаться.
Я стараюсь забыть, как он смотрел на меня еще мгновение назад и как в последнее время изменились мои чувства к нему.
Наши стоны заполняют комнату.
То, что я хочу от него большего, чертовски пугает.
Я запрокидываю голову, и мы отдаемся во власть желания и удовольствия, погружаемся в их всепоглощающую дымку.
Сближение с кем-либо чревато болью.
Так что мы не шепчем друг другу нежности. Не дарим ласковые поцелуи и не лежим обнявшись.
Вот как все между нами устроено. Мы встречаемся в номере отеля, доводим друг друга до сексуального истощения, а потом расходимся. До того как начнем спорить, ссориться или делать что-то еще, из-за чего захотим оказаться как можно дальше друг от друга. Но, когда я смотрю на себя в зеркале в ванной, у меня сжимается сердце и скручивает живот.
То, что происходит между нами, теперь кажется недостаточным.
Только вот почему?
Я оглядываю свои раскрасневшиеся щеки и припухшие губы. И вижу правду, которая смотрит на меня в ответ.
Я влюбляюсь в Хантера Мэддокса. Влюбляюсь, несмотря на то что мы договорились не обременять себя обязательствами. Несмотря на то что Хантер никогда ни с кем не встречается, а я ни к кому не привязываюсь. Влюбляюсь, хотя мы договорились видеться в отелях. Не приводить друг друга домой, чтобы не превращать все в обыденность и не сводить предвкушение на нет. Влюбляюсь, хотя никогда раньше не позволяла себе подобного.
Я из тех девушек, что не привязываются. Так проще. Это избавляет от боли, от понимания, что ничего не выйдет.
Но глаза Хантера… То как он смотрел на меня. Нежность его прикосновений, хотя обычно мы как керосин и пламя – оставляем синяки и следы от укусов.
Он тоже что-то чувствует.
Меня охватывает паника.
Полномасштабная паническая атака… потому что это не мы. Не об этом мы договаривались. Понятное дело, что, смотря на его действия через розовые очки, я буду видеть в них нечто большее. Конечно, так и будет, потому что именно я позволила себе влюбиться.
Кладу руку на грудь, будто это поможет мне восстановить дыхание. Хотя в то же время понимаю, что от этого не будет никакого толку.
Я осознаю, что только из-за моих чувств Хантер не захочет чего-то более серьезного, чем умопомрачительный секс. Даже
