ещё один разумный аргумент. Мне кажется, что я схожу с ума: ещё пара минут, и я сама начну верить в то, что первая начала спать с какими-то мужиками. Блин, что за солянка!
– С Томой я просто переспал, чтобы отомстить тебе. Разве не понятно? – поворачивается он ко мне, и подходит почти вплотную. – Мне было безумно больно, одиноко, и я просто искал утешения. Как банально, – с грустной усмешкой продолжает он, и его ладонь ложится мне на щёку. Тёплым ласковым прикосновением. Большой палец ведёт осторожно по моей скуле, пробуждая уже давно похороненные воспоминания, оживляя их, и голос Деррена Хейза звучит у меня в голове: My love is insatiable. Моя любовь ненасытна.
И словно прочитав мои мысли, просканировав их через тонкую кожу, Лёша продолжает:
– Я так и не смог насытиться. Без тебя. Так всё глупо и по-идиотски вышло. Сначала я узнал о твоих изменах, – я пытаюсь отстраниться, вырваться, но его ладонь крепко держит меня, лишая воли и сил.
– Не было никаких измен! – почти кричу я ему в лицо. – С чего ты это взял вообще?!
– Ты всегда так поздно приходила с работы, у нас практически не было секса, – продолжает он, – ты словно жила рядом и не обращала на меня внимания.
– И тут появилась она? – мелькает в моей голове догадка. – И рассказала тебе всю правду?
– О да, лучшие подруги всегда знают всю правду про нас, ведь так? – уже притягивает он моё лицо вплотную к себе и шепчет прямо мне в губы. И я снова чувствую лёгкий аромат засахаренных в банке цукатов с анисом и кардамоном. А может быть, он всегда мне только мерещился.
И тут Лёша неожиданно целует меня, и я не отталкиваю его, не убегаю, не отстраняюсь, а стою безвольной куклой в его руках с парализованной волей, пока его сладкий яд втекает в мой рот.
– Алексей, я думаю, нам надо кое-что обсудить, – вдруг врывается без стука в кабинет наш общий бывший сокурсник Миша, и, буквально на долю секунды задержавшись в дверях, мгновенно исчезает. Словно и не было его здесь. Чёрт. Ещё не хватало, чтобы и он был в курсе!
– Прости меня, не удержался, – наконец-то отпускает меня Лёша, и садится в своё кресло, давая понять, что я свободная птичка, и меня никто не держит.
– Так что теперь ты всё знаешь, – спокойно говорит он, глядя мне прямо в глаза. – Тупой обманутый муж, ищущий утешения у лучшей подруги.
– Которая и рассказала ему про все эти вымышленные измены, – бормочу я. – А к чему же тогда были все эти вечные суды? От большой любви ко мне? – мелькает у меня в голове гениальная догадка.
– Я просто специально до бесконечности затягивал их, прости, – тихо признаётся Лёша, склоняясь, словно раскаиваясь, над своим начальственным столом. – Мне казалось, что пока суд не закончен, что-то всё ещё связывает нас, как какая-то ниточка, понимаешь? – доверительно объясняет он, и я вспоминаю, как я впервые с ним познакомилась, и как он тогда с восхищением смотрел на меня снизу вверх. – Сначала злость, жажда мести, потом – банальное отрицание, а затем – понимание того, что я совершил ошибку. Но ведь все имеют право на ошибку, ведь так? – смотрит он на меня, и я не знаю, что ему ответить.
– Я думаю, смотря на какую ошибку, – бормочу я, пятясь задом к выходу. Мне надо срочно выйти, иначе я захлебнусь.
– Дай мне только один шанс, – спокойно говорит он. И я не облажаюсь в этот раз. Ты даже не представляешь, чего мне только стоило получить эту должность.
– Могу только догадываться, – отвечаю я. – А как же твоя новая семья? Прекрасная жена и чудо-ребёнок? – и тут острое воспоминание о моём потерянном ребёнке острым ножом режет мне живот.
– Мне кажется, моей жене никто не нужен. Даже ребёнок, – кривится он. – Просто прекрасный способ на этом зарабатывать, не более того, – он снова смотрит на меня, и уже умоляет:
– Яна. Пожалуйста. Я прошу тебя всего лишь об одном шансе. Одном сраном шансе, – и я захлопываю дверь за собой, наконец-то вырвавшись наружу и стараясь забыть эту гримасу отчаяния, написанную на его лице.
Я пытаюсь переварить всё только что услышанное. С одной стороны, я прекрасно знаю, как отлично нарциссы наподобие Лёши умеют манипулировать людьми, но с другой стороны я же жила с ним три года, и за это время изучила его, как я всегда думала. Я никогда не видела его в состоянии такого отчаяния. Он никогда так не умолял меня, и мне становится не по себе от одной мысли, что он, возможно, искренне верит во всё то, что только что мне рассказал. Но какое-то странное чувство не отпускает меня, и я не успеваю определить какое, как звонит телефон.
Я беру трубку, и мягкий интеллигентный голос моего риелтора радостно мне сообщает:
– Добрый день, Яночка! Ну что, гордиев узел, наконец-то, разрублен!
– Какой узел? – раздражённо спрашиваю я. У Светы определённо нереализованное филологическое образование.
– Ну как же, какой, – терпеливо объясняет она мне. – Наконец-то все наши наследники договорились между собой, и теперь вашу квартиру, точнее не вашу, а которую вы снимаете, выставят на продажу! – со счастливым смехом поясняет она.
И я её прекрасно понимаю: однозначно продавать квартиру в центре Москвы намного, намного выгоднее, чем просто сдавать её в аренду.
И чтобы окончательно добить меня на сегодня, она продолжает:
– По договору у нас с вами владельцы обязаны уведомить вас за месяц до расторжения контракта. Вот я и уведомляю.
– И мне придётся съезжать через месяц? – уточняю я.
– Да, всё верно, – немного виноватым голосом отвечает Света. Хотя, недостаточно виноватым, на мой вкус. – Или вы сами можете купить эту квартиру! – вдруг восклицает она, словно вспомнив об эксклюзивной скидке только для меня. – По договору у вас есть первоочередное право выкупа, как у арендатора!
– Прекрасно, я подумаю, – сухо прерываю я её. И чувствую, словно в горле у меня запершило от мелких хлебных крошек. Если честно, я даже не знаю, от чего мне сейчас хреновее: от грядущего неминуемого переезда или от того, что мне придётся снова потерять дом. Который я успела полюбить за эти два года. И в котором до сих пор появлялся только один единственный мужчина. Чтобы приготовить мне
