тонком пояске.
Я сбрасываю с себя всю одежду, и остаюсь только в узком чёрном корсете, который надела специально для Драгана. Хотя, мне кажется, я ему нравлюсь и без корсета. Особенно без корсета. Надеваю сверху платье, которое теперь идеально сидит на мне. Хотя, возможно, оно всегда сидело на мне идеально? Как знать. Подхожу к старинному трюмо, за которым прихорашивалось, наверняка, не одно поколение старых москвичек, и подвожу глаза густым чёрным цветом. Женщина-вамп. Аппетитная бриошь. В сахарной карамельной обсыпке. В домофон звонят, и я бегу открывать дверь. Точнее нет, мягко и обольстительно иду, как кошка.
– Доставка Яне Гофман, – слышу я голос в трубке и нажимаю кнопку. Что этот сумасшедший серб ещё выдумал?
Открываю дверь и слышу, как внизу шаркают тяжёлые шаги. И прежде чем увидеть курьера, я вижу огромную корзину цветов, которая практически полностью закрывает мужчину. Тяжело отдуваясь, он заносит её мне в прихожую, и она занимает собой практически весь проход. Я смотрю на это чудо: гигантская корзина цветущих пионов! И это в марте! Похлеще, чем подснежники в декабре! Интересно, сколько денег он отвалил за эту неслыханную роскошь? Пионы пахнут ванильным зефиром, началом лета и счастьем, и я зарываюсь у них чуть ли не с головой, даже не заметив, как курьер незаметно испарился. Роюсь в шёлковых лепестках с атласными разноцветными лентами, и достаю оттуда открытку с «Рождением Венеры» Ботитчелли и надписью на ней You are so fucken gorgeous.
Он действительно сумасшедший, мой серб. И я влюблена в него. Я встаю на ноги, чтобы закрыть дверь, и вижу, что в проёме стоит Лёша.
– Прости меня, Яна, – говорит он, и делает шаг внутрь. – Это тебе. И это самое малое, что я мог для тебя сделать. Я люблю тебя, – и он подходит ещё ближе. – Ты даже лучше сейчас, чем была. Ты как дорогое вино, – шепчет он, переступаю корзину, пока я пячусь от него вглубь коридора.
– Лёша, уходи, – наконец-то прихожу я в себя. – Откуда ты вообще узнал, где я живу?!
– Я всё про тебя знаю, – снова заводит он свою пластинку. – Тем более теперь я твой директор, забыла? – и лёгкая улыбка пробегает по его лицу. – Я не оставлю тебя, пока ты не простишь меня, – и я даже не успеваю опомниться, как он обнимает меня, и ловким движением тянет за шёлковый шнурок.
– Моё любимое платье, ты помнишь? – шепчет он мне на ухо, зарываясь в волосы, пока мои лилии, цапли и шелка летят к моим ногам, а его руки крепко держат меня за талию, не выпуская из своей стальной хватки. Его объятия душат меня, и я уже собираюсь закричать, укусить, отдавить ему ноги, как тут слышу за своей спиной голос:
– Добар дан.
Я оборачиваюсь, и вижу, как Драган, практически полностью закрыв собой дверной проём, стоит и смотрит себе под ноги, где роскошным розовым ковром расстилается гигантская корзина с пионами.
– Добрый вечер, – как ни в чём ни бывало здоровается в ответ Лёша. – Алексей.
– Это мой бывший муж, – лепечу я первую глупость, которая только приходит мне на ум, словно обниматься голой с бывшим мужем вполне себе нормальное дело.
– То е ясно, – просто отвечает Драган и разворачивается, чтобы уйти.
Я в отчаянии смотрю на Лёшу, отталкиваю его и кричу вслед уходящему от меня сербу:
– Подожди, я всё объясню! – и бросаюсь вслед за ним. Спотыкаюсь по дороге об эту дурацкую корзину цветов, и со всего размаху падаю на неё, как в мягкое пионовое облако. – Стой! – кричу я, поднимаюсь, вся облепленная розовыми лепестками, и несусь за ним вниз по лестнице, как есть: босиком, в корсете и в пыльце. Как бабочка.
И чем быстрее я бегу, тем быстрее от меня удаляются его шаги.
– Драган, стой! – всё ещё надеюсь я поймать его на выходе, и мелкие камешки на лестнице больно колют мои голые ступни. Я наконец-то догоняю его почти у самой двери, хватаю за пальто и умоляю: – Подожди!
– Чекам, – стоит он и спокойно смотрит на меня сверху вниз, и я чувствую себя маленькой нашкодившей девчонкой.
– Драган, это совсем не то, что ты подумал! – со слезами на глазах начинаю я объяснять ему.
– А шта е ово? Он тебя желал изнасиловать? Как в тот раз?
– Нет, наверное, нет, – отступаю я назад.
– Знаш, шта я мыслим? – спрашивает меня Драган.
– И что? – тихо шелестю я губами, словно ожидая услышать от него приговор.
– Я мыслим, шта я напрасно тебя спас в последний раз. Вероятно, тебе это нравится. А я просто случайно пошёл искать туалет тогда, и натолкнулся на тебе. Или ты желаешь, чтобы я и сейчас побил твоего мужа? Довиденья. Забыл. Ово е за вас. Это тебе, – и он протягивает мне свёрток в крафотовой бумаге. – У нас везде цветут в мае. Мы называем их булка. Или мак, – и с этими словами он нажимает кнопку замка и выходит на улицу, а холодной воздух окатывает меня с ног до головы.
Я бреду вверх, не обращая внимания на удивлённые взгляды какой-то парочки, спускающейся навстречу. Мне так холодно, что я начинаю стучать зубами. Захожу в квартиру, и слышу знакомый голос:
– Ты замёрзла, масик? Давай я тебя согрею, – у меня напрочь вылетело из головы, что он ещё здесь.
– Уходи, – скатываюсь я по стенке, чтобы не упасть, и сажусь прямо на пол рядом с разорённой навсегда цветочной клумбой.
– Нет, Яна, я останусь с тобой, – уверенно начинает Лёша. – Что это вообще за клоун? Зачем он пришёл?
– Это ты зачем пришёл?! – вдруг начинаю кричать я, выдёргивая один за одним поредевшие пионы из корзины, и хлещу ими по лицу своего бывшего мужа, который испортил мне этот чудесный вечер. Мою жизнь. В очередной раз. – Я не люблю тебя! – ору я, и чувствую вкус солёных слёз у себя на губах. – Как ты этого не поймёшь! – опускаю я руки, пока Лёша просто стоит, закрывшись от меня. – После брака с тобой у меня осталась только изжога! – выпаливаю я ему в лицо, наконец-то вспомнив, что за чувство мучило меня с сегодняшнего обеда. С момента, как я увидела его сегодня в первый раз в нашей переговорной.
– Я понимаю, – наконец-то Лёша открывает рот. – Но это пройдёт, поверь. Ты снова
