финансирования шпионской сети. Было нелегко заручиться помощью хорошо обеспеченных людей, которым было что терять, если их поймают. Дорогие ювелирные украшения, золото или даже произведения искусства были бы прекрасным стимулом.
– Официальных записей об этом нет, но в различных исторических архивах имеется достаточно слухов и писем с расплывчатым содержанием, подтверждающих вероятность того, что такое действительно имело место. Однако если сокровище – а мы до сих пор не знаем, что это могло быть – действительно попало в Америку, нет никаких письменных свидетельств о том, что с ним случилось, или где оно может находиться сегодня.
Джек придвинул список ближе и, почти затаив дыхание, дважды прочел его вслух.
– Коньяк, перья щегла, кухарка, бургундское вино. Эти четыре вещи несовместимы. Я могу допустить, что Лафайет поставлял своим сторонникам в Южной Каролине коньяк и бургундское вино, но птица и кухарка? Я не понимаю. – Он снова посмотрел на список. – Это явно какой-то шифр.
– Скорее всего, – согласилась Ивонна. – Хотя, скажу честно, я еще не поняла, какой именно.
Я хотела было сказать, что мои мысли идут в том же направлении, но это было бы ложью. Вместо этого я сказала:
– Как вы думаете, это искал Марк?
Джек посмотрел на меня и медленно покачал головой.
– Возможно, хотя в коробке из-под обуви или в папке не было ничего, что на это указывало бы. Если только он не прочел что-то в газетах, которые он уже выбросил.
– Есть еще кое-что, – сказала Ивонна. Мы оба посмотрели на нее. Похоже, ей нравилось держать нас в ожидании.
Она подтолкнула в нашу сторону увеличенную копию зернистой фотографии. Я узнала треугольную форму мавзолея, который видела на плантации Галлен-Холл. Это было старое фото фасада мавзолея, где на граните были выгравированы имена и даты жизни его обитателей. Я узнала имя Элизы Гровнер, но два других имени, Лоренс Вандерхорст и Александр Монро, были мне незнакомы, не считая, конечно, фамилии Вандерхорст. Единственное, что бросалось в глаза, это то, что все трое умерли в 1782 году, Элиза – в июле, а двое мужчин – в разные дни в октябре.
– Что-нибудь известно об этих двух мужчинах? – спросила я.
– Теперь да, – ответила Ивонна, подталкивая к нам еще две страницы, обе, очевидно, из той же книги, что и биография Элизы. Я прищурилась, глядя на снимок мемориальной доски мавзолея, ожидая, когда Джек пробежит глазами две биографии. Несколько минут он молчал, затем выпрямился и глубоко вздохнул.
– Что ж, весьма неожиданный поворот событий.
– Что? – спросила я, не поднимая глаз. Что-то в этом снимке привлекло мое внимание.
– Александр был британским солдатом, расквартированным в Галлен-Холле во время оккупации Чарльстона, которая началась в 1780 году. А Лоренс… – он помолчал, прежде чем продолжить, – был помолвлен с Элизой.
Я тотчас оторвалась от снимка и подняла глаза.
– И что случилось?
– Не совсем понятно. Там просто сказано, что Александра нашли в реке Эшли, он плыл по воде лицом вниз. Причиной смерти стало случайное утопление.
– А Лоренс?
Джек прищурился.
– Его нашли четыре дня спустя с огнестрельной раной в груди. Согласно биографии, обвинение в его смерти не было предъявлено никому…
– Согласно тому источнику, – прервала его Ивонна. – А вот согласно этому, а именно: атласу шпионов Войны за независимость, опубликованному в тридцатых годах, их смерть имела некое отношение к шпионской сети, и один из них мог быть двойным агентом, продававшим секреты.
Мы с Джеком переглянулись, вспомнив, что Греко рассказывал нам о шпионской сети. Тогда он указал на резного павлина на ножке кровати Нолы.
– Как называлась шпионская сеть? – спросил Джек.
– Информации о ней немного, – сказала Ивонна. – Некоторые историки даже сомневаются в ее существовании, поскольку не сохранилось никаких списков людей, состоявших в ней. Единственный способ, с помощью которого они опознавали друг друга, – это символ в виде павлина.
Я почувствовала на себе взгляд Джека, но мое внимание было приковано к снимку в моей руке.
– Думаю, слухи были верными, – сказала я, не отрывая глаз от фотографии мавзолея. Зернистость старого фото делала детали практически неразличимыми.
Джек стоял позади меня, его теплое дыхание обдавало мне затылок. Я ощущала напряжение в его теле, с трудом сдерживаемое волнение оттого, что мы, возможно, что-то нашли, пусть нечто смутное и неясное, но это нечто могло помочь нам освободиться от хватки Марка.
– Вот, – сказала я. – На что это похоже? – я указала на обрамляющий доску витиеватый орнамент, сплошь состоящий из завитков, в которых легко было скрыть любую картинку. Если только вы не знали, что искать.
– Похоже на глаз на конце хвоста павлина, – сказал Джек, в голосе которого слышалась улыбка.
– Согласна, – сказала я, улыбнувшись в ответ. – Конечно, это может быть просто намек на любовь Элизы к птице, раз уж она там похоронена. А может, и нет.
Он быстро поцеловал меня в губы.
– Я же сказал вам, что мы с Мелли – отличная команда.
Ивонна осторожно откашлялась.
– А мы трое – исключительная команда, – быстро поправил себя Джек и повернулся ко мне. – Похоже, нам нужно вернуться в мавзолей и все там хорошенько осмотреть, – пылко добавил он. Его улыбка слегка потускнела. – Хотя я не совсем уверен, что все это означает, или даже означает ли это вообще что-нибудь, но это, по крайней мере, дает мне возможность сосредоточиться на чем-то, кроме Марка, книги и Десмары. Кстати, ее последняя идея состоит в том, чтобы на новых авторских фото я был без рубашки. Чтобы привлечь более юную аудиторию.
– Но разве эта демографическая группа умеет читать? – спросила я.
– Понятия не имею. Знаю только одно: я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, чтобы я мог писать, и мне не нужно было заморачиваться по этому поводу.
Я схватила его за свободную руку.
– Я знаю. Надеюсь, в ближайшее время мы получим ответ от твоего друга-архитектора и узнаем что-то полезное. А пока я позвоню Энтони и договорюсь с ним о времени, когда нам можно будет посетить мавзолей и, надеюсь, во всем разобраться, – сказала я с гораздо меньшим воодушевлением, вспомнив подавленное чувство, когда я была там в прошлый раз, и липкую вонь гниющей плоти, преследовавшую меня до самого дома.
– Не забудь сообщить и Джейн, чтобы она тоже поехала с нами, – сказал Джек, собирая фотокопии, которые дала нам Ивонна, после чего заключил ее в объятия.
– Конечно, – сказала я, заставив себя улыбнуться, и на прощание поцеловала Ивонну в щеку и тоже обняла.
Когда мы выходили из библиотеки, Джек даже насвистывал, невзирая на гневные взгляды библиотекарей и посетителей. Он взял мою руку и крепко ее сжал. Мне очень хотелось быть от нашего открытия в том же восторге, что и он. Но, если честно, с другой стороны, я не горела желанием выяснять, что же охладило мое собственное волнение, словно темная туча, заслонившая собой солнце.
На следующее утро, направляясь в кухню, чтобы выпить кофе перед работой, я услышала из кабинета Джека лепет близнецов. Заглянув внутрь из-за двери, я увидела своих детей: все еще одетые в рождественские пижамки, они хлопали по смятому бумажному шарику, а все три пса как загипнотизированные наблюдали за ними. Поняв, что из этого следует извлечь урок, я быстро подсчитала в голове деньги, которые я уже потратила на подарки для Сары и Джей-Джея, с которыми те, вероятно, никогда не будут играть с тем же азартом,
