продолжить трахаться.
– Отлично. Решено. – Он переводит взгляд на Патрокла. – Хочешь еще несколько часов спорить или, может, допить кофе и заставить Елену еще раз помять простыни? Следующее испытание только завтра утром, так что у нас достаточно времени, чтобы повеселиться перед сном.
Патрокл медленно качает головой.
– Беллерофонт придет через десять минут. Хватит думать о пошлостях.
– Знаешь, как говорят про тех, кто не мешает дело с бездельем, Патрокл? – Я никогда не видела Ахиллеса таким. Видела великолепным воином. Возмутительным засранцем. Сексуальным доминантом. Но только не игривым щенком. Это приводит в полное замешательство, особенно когда он ловит мой взгляд и подмигивает мне. – Взгляни на принцессу. Ты ранил ее чувства, когда повел себя так, будто трахать ее было чем-то предосудительным.
Раздражение на лице Патрокла выглядит очень привлекательно.
Он смотрит на меня и пожимает плечами.
– Прости, Елена. Он ведет себя глупо.
Я не думаю, чтобы подыграть Ахиллесу. Просто делаю это. Смотрю на Патрокла, сексуально надув губы.
– Он прав. Ты очень сильно ранил мои чувства.
– Вот видишь. – Ахиллес глубокомысленно кивает, но его темные глаза искрятся весельем. Он сейчас совершенно неотразим и знает об этом. – Догадаешься, что поможет нашей принцессе почувствовать себя лучше?
– Уверен, ты мне расскажешь.
– Оргазмы.
– Да, – быстро киваю я. О «нашей принцессе» даже заикаться не стану. – Много-много оргазмов.
Патрокл издает очередной сексуальный вздох.
– Спасите меня боги, теперь вас двое.
– Тебя послушать, так это плохо. – Я все еще дуюсь и чувствую себя нелепо оттого, как это весело. Я дурачусь только в компании Гермес, Диониса и Эроса, но с ними сексуальный подтекст напрочь отсутствует. Не думала, что что-то связанное с сексом может быть настолько весело. Подталкиваю ногу Патрокла. – Вдвое больше удовольствия, вдвое больше веселья.
Ахиллес громко хохочет.
– Послушай ее. Она знает, что к чему.
– Да вашу ж мать. – Раздается стук в дверь, и Патрокл встает, а затем указывает на нас пальцем. – Ведите себя прилично, пока мы не узнаем причину серьезного нападения, которое было совершено на Елену вчера ночью. – Он замолкает. – Если сумеете, оставшуюся часть дня проведем голыми в постели.
– Договорились, – одновременно отвечаем мы.
Невольно чувствуя легкость в груди, откидываюсь на спинку стула и допиваю кофе. Да помогут мне боги, но я и представить не могла, что мне будет так приятно проводить время с этими двумя.
Как только Беллерофонт входит в номер, начинает пахнуть жареным. Приняв расслабленную позу, они устремляет пристальный взгляд темных глаз поверх моей головы. Это не сулит ничего хорошего. Я знаю Беллерофонта уже много лет, и они ведет себя очень официально, только когда сообщает плохие новости. Они только подтверждает мои подозрения, когда говорит:
– Нападавший больше не у нас.
Сидящая рядом со мной Елена вздрагивает.
– Он мертв?
– Нет. – Беллерофонт качает головой. – Сегодня утром его забрали и увезли с нашего объекта. Вопрос дошел до высшего руководства, и я ничего не смогли поделать. К сожалению, моя команда не сумела к этому времени добиться от него ответов. Я сожалею.
Патрокл наклоняется и упирается руками в стол. Его внушительный мозг начинает соображать.
– Кто его забрал?
Беллерофонт бросает взгляд на Елену и колеблется так долго, что даже я догадываюсь, каким будет ответ на этот вопрос.
– Сам Зевс. Вы должны понять, что я ничего не могли с этим сделать. Даже Афина не могла вмешаться.
– Что ж, это… уже что-то. – Лицо Елены слегка зеленеет. – А держали его…
– Здесь. – Беллерофонт продолжает смотреть поверх моей головы. – На объекте есть несколько камер на случай, если потребуется вмешаться в конфликт между участниками. Мы решили, что будет разумно оставить нападавшего здесь, пока Афина не сможет его забрать, но вместо нее пришел Зевс.
Они так свободно раскрывает информацию из-за нашего общего прошлого. Сомневаюсь, что они сделали бы то же самое, если бы все эти вопросы задал кто-то другой.
– Разумно разместить его здесь из соображений транспортировки. Почему ты спрашиваешь, Елена?
– Просто так. – Выражение ее лица подсказывает, что мыслями она за пределами этой комнаты, и мысли эти мрачны. На этот раз мне не нужно, чтобы Патрокл вмешивался и озвучивал свои продуманные выводы, чтобы понять, почему она расстроена. Если наемника держали здесь, значит, ее брат сегодня утром был на территории и даже не удосужился проведать ее, прежде чем увезти нападавшего… гарантируя тем самым, что никто не сможет получить от него никакой информации.
Порой, когда общаюсь с матерями Патрокла, у меня возникает неприятное ощущение от мыслей, какой могла бы быть моя жизнь, если бы я жил с двумя любящими родителями, а не оказался брошен на ступенях храма, как ставшая ненужной игрушка. Полимела и Стенела относились ко мне, как к сыну, с тех пор как впервые встретили меня мелким злым засранцем восемнадцати лет.
Если бы напали на Патрокла, его матери выбили бы двери и открыто бросили вызов Афине и Зевсу, лишь бы убедиться, что с ним все в порядке. Им было бы плевать, чью ярость они навлекли и какими будут последствия, пока собственными глазами не убедились бы, что их сын жив и здоров.
Зевс получит отчет о состоянии здоровья Елены. Беллерофонт – приверженец правил и наверняка составили его сразу, когда нападавший был пойман. Но даже если Зевс знает, что она не пострадала физически… Что за брат не удосужится зайти и проведать сестру? Тем более что он может приходить сюда безо всяких последствий.
Скорее всего, у моих родителей (если они еще живы) больше общего с ненормальной семейкой Елены, чем с матерями Патрокла. Каждое напоминание об этом откликается вспышкой благодарности, которую храню ближе к сердцу. Но все же неприятно вспоминать об этом в тот момент, когда Елена страдает от пренебрежения своей семьи.
– Уверен, у него были на то причины, – наконец говорю я. Слова звучат убого и неуместно.
Елена не улыбается, не смотрит на меня. Она так напряжена, будто боится, что рассыплется на части. Мне не по душе эта хрень. Мне это совсем не нравится.
– Как и всегда. – Ее голос звучит устало. Нет, не просто устало. Измученно, будто после тяжелой битвы, тянувшейся много лет.
У меня возникает странный порыв сказать, что я ненадолго перехвачу у нее и щит и меч, дам ей время отдохнуть. Но не стану этого говорить. Кто я такой, чтобы предлагать ей это? Она слишком умна, чтобы поверить мне, даже безо всяких условий.
Патрокл хмурится.
– Но в этом
