что сегодня мне нужно было в салон красоты, и время убежало от меня. – Она погладила блестящий шлем волос. – Как бы то ни было, – продолжила она, – у меня из головы не выходили та записка от маркиза к Болотному Лису и слухи о сокровище, подарке французского короля американцам, которое так и не было найдено. Я так и не смогла найти ничего определенного, что прояснило бы, что это за сокровище. Тем не менее… – Она закрыла рот, и ее щеки слегка надулись, как будто ей было трудно удержать секрет.
– Да? – подсказала я, опасаясь, что Джек потеряет рассудок, если ему придется вытягивать из нее каждое слово.
– Поэтому я решила сосредоточить свой поиск на определенных словах, обозначающих сокровища, таких как «драгоценные камни», «золото» и «металл».
И вновь она слегка надула щеки, как будто приготовилась что-то сказать. Я едва устояла перед искушением легонько встряхнуть ее, чтобы слова выскочили из ее рта.
– И? – подсказала я.
– И, – сказала она, растягивая слово так, что любой чарльстонец точно бы проникся гордостью, – я случайно наткнулась на нечто неожиданное. Возможно, это ничего не значит, но опять-таки, поскольку совпадений не бывает, то наверняка что-то значит. – Ивонна подмигнула Джеку. – В старинном тексте об архитектуре Чарльстона я наткнулась на статью, посвященную различным мастерам и работам по металлу в городе и его окрестностях. У нас ведь красивейшие железные ворота и заборы, не правда ли?
Мы все кивнули, но я заметила, что у Джека нервно задергалась челюсть.
– Во всяком случае, я увидела упоминание о Сэмюэле Вандерхорсте, уважаемом кузнеце и слесаре, жившем в нашем городе примерно в конце восемнадцатого века. Имя, конечно же, бросилось мне в глаза, поэтому я немного покопалась и нашла краткую его биографию в старом томе, в котором также упоминалась Элизабет Гровнер. – Ивонна покачала головой. – И как я только пропустила это, когда в первый раз просматривала книгу! Наверное, потому, что к нему не было конкретной отсылки, поскольку… – она на миг умолкла, но, заметив маниакальный взгляд в глазах Джека, тотчас продолжила: – Сэмюэл был вольноотпущенником и бывшим рабом на плантации и поэтому упоминался лишь бегло, и его имя было упомянуто в числе примерно двух десятков других ремесленников на плантации. Владельцы освободили его, когда обнаружили, каким талантом он обладает по части обработки металлов. Все ворота и ограды на плантации, в том числе и кладбищенские, были спроектированы и изготовлены им. Я могла бы легко пропустить его имя и род занятий, если бы в списке не упоминалось, что он также занимался изготовлением ювелирных изделий.
Ивонна приподняла брови, и я ожидала, что она для пущего эффекта ими подвигает, но она не стала.
– Не хотите спросить меня, какое ключевое слово я использовала в поиске и в результате нашла его имя в списке?
– Да, пожалуйста, – сказал Джек с натянутой улыбкой. – Боюсь, я не в силах больше ждать.
– Пинчбек! После революции Сэмюэл покинул плантацию и открыл мастерскую в Чарльстоне, где в основном занимался ковкой ворот и заборов в городе и вокруг него. Но в свободное время он мастерил для менее обеспеченных клиентов бижутерию, в основном из пинчбека.
Мы с Джеком уставились друг на друга.
– Брошь, – сказали мы одновременно.
– Не исключено, что это он сделал брошь в виде павлина, которую мы видим на платье Элизы Гровнер на портрете в Галлен-Холле, – закончил Джек.
– Это поможет? – спросила Ивонна.
– Я очень надеюсь, – ответил Джек. – Не знаю, но уверен, что это часть пазла. Просто пока не знаю, куда она вписывается. – Он посмотрел на Гарольда. – Можно я обниму Ивонну?
– Давайте, не стесняйтесь. Думаю, она была бы разочарована, если бы вы этого не сделали.
Джек обнял Ивонну и поцеловал в щеку.
– Говорил ли я вам в последнее время, что вы просто чудо?
– Тише, Джек. Гарольд вас слышит, – хихикнув, сказала Ивонна.
Мы все засмеялись, а затем попрощались с Ивонной. В свою очередь она пообещала прислать нам по электронной почте фотокопии того, что ей удалось обнаружить.
Шагая рядом с Джеком в направлении нашей компании, я огляделась, чтобы убедиться, что никто не слышит, и сказала:
– Ребекка только что сообщила мне, что Марк ищет одну из тех бумаг, что мы нашли в коробке, которую передал нам Энтони. Это рисунок, и, похоже, у Марка есть свой, который ему соответствует, – тот, который скопировал Джозеф Лонго в доме Вандерхорстов. Ребекка знает лишь то, что, по мнению Марка, они как-то связаны. Как ты думаешь, он знает, что ищет?
Джек остановился и встретился со мной взглядом.
– Сомневаюсь. Единственное, что я знаю наверняка, – Марк знает не больше, чем мы, а то и меньше. А значит, мы, вероятно, все еще на несколько шагов впереди него. Я думаю, брошь важна – ты сказала, что Элиза хотела, чтобы ты ее заметила. В любом случае, нам нужно найти ее до того, как это сделает Марк. Помнишь, Энтони сказал, что Марк пользовался металлоискателем и водил им по полу мавзолея? Металлоискатель не может обнаружить пинчбек – это сплав меди и цинка, которые относятся к цветным металлам.
– То есть?
– То есть их должно быть чертовски много, чтобы их можно было обнаружить с помощью металлоискателя. А количества пинчбека, которое содержит брошь, было бы недостаточно. Это означает к тому же, что Марк не знает, что, собственно, он ищет. – На мгновение Джек задумался. – Скажи, а ты могла бы спросить Элизу о ее броши?
– Ты же знаешь, что это так не работает… – начала было я.
– Знаю. Но я подумал, что ты могла бы попробовать, посмотреть, к чему это приведет. Я уверен, что Джейн будет рада тебе помочь.
Я сглотнула.
– Разумеется, – сказала я. – Потому что Джейн всегда рада помочь.
Джек странно посмотрел на меня.
– Представь себе, – сказала я, съежившись под его взглядом. – Это ведь хорошо, правда? И не говори то, что ты думаешь.
Джек поднял руки в знак капитуляции.
– Я ничего не сказал.
– Тебе и не нужно было. – Я направилась к нашей компании. Заметив, что ко мне, открыв окровавленный рот, как будто пытаясь что-то сказать, с другого конца комнаты движется призрак юной танцовщицы, я ускорила шаг.
– Пойдем, – сказала я, беря Джейн под руку. – Пойдем. Иначе мы не успеем сделать все рождественские покупки. – Чувствуя разочарованный взгляд мертвой женщины, последовавшей за мной за дверь, я, не оборачиваясь, поспешила к выходу.
Высокий каблук моих туфель уже в третий раз застрял в земляном дворе дома-музея Айкен-Ретт, пока я перемещалась между так называемыми станциями плетения рождественских венков, установленными внутри каретного сарая и по периметру двора. Вращая ногой, чтобы вытащить каблук из каменистой почвы, я подняла глаза и увидела Софи. Стоя возле столика с кофе и пончиками, она наблюдала за мной, а потом опустила голову и многозначительно посмотрела на свои ноги, обутые в «биркенстоки».
Я заковыляла к ней, намереваясь запустить руку в коробку с пончиками, стоявшую на столе перед ней. Я заказала их в «Глазированных пончиках», причем попросила, чтобы мне положили лакомства с моими самыми любимыми вкусами: козьего сыра и тирамису. Два я тут же завернула в салфетку и спрятала в сумочке под столом.
– Конечно, – сказала я, – возможно, тебе так удобнее, но, по крайней мере, мне не нужно беспокоиться о том, что меня примут за кого-то, кому нужна памятка. Тебе, наверное, стоит поставить перед собой стеклянную банку – ты всегда можешь отдать вырученные деньги школе «Эшли-Холл». –
