иначе. Я снова чувствовала в нем легкое напряжение, только на этот раз оно было более ощутимым. Вроде как существовало отдельно от него.
Наподобие земного притяжения.
Ресторан «Зарато» привел меня в полный восторг. Мы словно очутились в сказочном пузыре, где нам было суждено стать не только друзьями и соседями. Дух наслаждения, царивший в «Зарато», не имел никакого отношения к попыткам преодоления творческого ступора, и присутствие Лукаса в моей жизни перестало выглядеть временным. В этой сказке наши отношения обрели иное качество, стали реальными и постоянными.
Я вздохнула и вывалилась из созданного в голове пузыря, ощутив, как он тонок и непрочен.
И все же он не лопнул. Пока не лопнул – ведь оставался сегодняшний вечер.
Первый раз в жизни меня пригласили на ужин в подобное место, и я была полна решимости насладиться новым опытом и компанией удивительного спутника.
Атмосфера здесь казалась изысканной и в то же время расслабляющей. Нас усадили у стойки бара из кованого железа, выполненной в форме подковы. Алексия, встретившая нас у входа, заявила, что здесь – лучшее место.
Лукас рассеянно погладил мою обнаженную спину, и у меня по рукам побежали восхитительные мурашки. Хорошо, что я надела открытое платье, хотя на улице похолодало и над Нью-Йорком собрались темные грозовые тучи.
– По-моему, ты счастлива, – сказал Лукас особенным глубоким голосом, которым говорил весь вечер. – Нравится?
– Счастлива, – улыбнулась я, и глаза Лукаса, внимательно наблюдавшего за моими губами, вдруг потемнели. – Тут просто потрясающе. Спасибо, что привел меня сюда.
– Ни с кем, кроме тебя, я не хотел бы здесь очутиться, Рози.
Мое сердце пропустило удар; я ждала большего. Решила выяснить все до конца, хоть и понимала, что вопрос прозвучит глупо:
– А с Тако?
– Нет, – покачал головой Лукас, словно воспринял мои слова серьезно. Наклонился ко мне, едва не коснувшись моей щеки носом. – Только с тобой. Сидеть рядом, ужинать вместе, сдерживаться, чтобы не коснуться тебя лишний раз…
О-ля-ля… Я сильная, я справлюсь. Сердце удалось усмирить, и теперь оно стучало размеренно. Правда, пульс почему-то бился в самых интересных частях тела, однако по мне этого не видно, не так ли?
Надо что-то сказать – все равно что. Поддержать непринужденную беседу.
– Похоже, аргентинско-японская кухня станет для меня наваждением.
Лукас хмыкнул и слегка отодвинулся.
– Алексия и Акэйн проделали потрясающую работу, составляя дегустационный сет. Боюсь, я не в состоянии буду выбрать любимое блюдо из тех изысков, что здесь подают.
Выяснилось, что идея о смешении двух национальных кухонь появилась после того, как Алексия полюбила Акэйн – заместителя шеф-повара, – и они поженились. Так или иначе, их план способствовал росту популярности ресторана и укрепил его репутацию. Об этом рассказала Алексия, проводя для нас короткую экскурсию по «Зарато». Лукас слушал ее с неподдельным интересом, который каждый раз появлялся у него в глазах во время кулинарных экспериментов. Он увлекся так, что не замечал моих взглядов – а я пыталась запечатлеть его лицо в памяти.
Лукас медленно провел пальцем по тонкой бретельке моего платья, и я тут же забыла, о чем только что думала.
– А тебе какое блюдо понравилось? Что доставило самое большое наслаждение?
На языке крутилось: «Больше всего мне нравишься ты. Самое большое наслаждение я получаю от тебя».
– Даже не могу сказать. Все вкусно.
– Ответ неправильный, – многозначительно улыбнулся он. – Кажется, я догадываюсь, но хочу услышать от тебя.
Лукас был прав. Как же хорошо он меня изучил…
– Самое-самое – пожалуй, моти.
Лукас удовлетворенно заворчал и прочертил подушечкой пальца длинную линию вдоль моего позвоночника, остановившись у поясницы.
– Я понял сразу – когда ты попробовала первый кусочек. Больше всего тебя поразила начинка из дульсе де лече, верно?
Я кивнула, и у меня вырвался вздох – его испанский приводил меня в исступление.
– Что такое? – осведомился Лукас, и в его глазах блеснула искорка. – Что за вздохи?
Черт, как же он чувствует…
– Ничего. Просто задумалась о моти.
– Обманываешь, – упрекнул Лукас и, сняв руку со спины, коснулся моей порозовевшей щеки. – Кто тут покраснел, и, самое главное, почему? Давай-ка рассказывай.
Эхо его мелодичного низкого голоса пробежало по моему телу и добралось до местечка между бедер. Время шло; я молчала. Если честно, не думала, что сумею ответить.
– Эй-эй…
Лукас потянул меня за локон, выбившийся из косы, на которую я потратила весь вечер. Наконец решилась, но он заправил прядь мне за ухо с такой нежностью, что у меня вновь пропал дар речи.
– Не стесняйся, Рози. Это ведь я, не чужой тебе человек.
В том-то и дело. Все мои мысли, все волнение – на лице, потому что он рядом…
– Дело в твоей руке, Лукас. Ты гладишь меня по спине, да еще и говоришь по-испански. Я выпадаю в осадок, особенно от испанского.
– Но… что в этом такого?
Пришлось говорить правду – терять было уже нечего:
– Вот это «дульсе де лече», – пробормотала я, безбожно коверкая произношение. – Подумала, что звучит сексуально, особенно в твоем исполнении.
Лукас моргнул, а затем в его глазах появилось лукавое выражение.
– Тебе нравится, когда я говорю на родном языке?
Надо же, сообразил.
– Ну… вроде того.
– Хочешь, повторю? Специально для тебя, – предложил он и, не дожидаясь моего ответа – «Да, сэр. Пожалуйста. Сможете записать на диктофон, чтобы я иногда слушала?» – наклонился ко мне. Близко, очень близко. Его губы едва не касались моего уха. – Дульсе де лече…
Жаль, что человеку не дано взмыть в воздух облачком эфира. Господи, как он меня возбуждает, и чем? Всего лишь тремя словами – самыми что ни на есть обычными. Да. Я возбудилась, врать не буду.
– Тебе хорошо? – шепнул он в ухо. У меня вновь побежали мурашки по коже. – Еще раз?
К своему удивлению, я кивнула и пробормотала:
– Да, если можно.
Лукас медленно и глубоко вдохнул, а потом заговорил:
– Eres preciosa. Me recuerdas a una flor. A una rosa.
Я ошеломленно открыла рот. Дрожа от вожделения, спросила:
– Что это значит?
Лукас едва слышно перевел:
– Ты просто сногсшибательна. Напоминаешь прекрасную розу. – У меня перехватило дыхание. – И щечки у тебя красные, словно лепестки розы. Ты великолепна.
Теперь я была точно не в своей тарелке. Что-то ненормальное, честное слово. Сердце частило, тело пульсировало от страстного желания, тоски и томления. Все это просто несбыточная мечта. А если она станет явью, я не выдержу. Слишком сильные чувства…
Однако Лукас сказал, что я великолепна и сногсшибательна, причем на двух разных языках. Говорил он искренне – сомневаться не приходилось. Все мое существо кричало – он не выдумывает.
Для меня игра точно закончилась.
Другое дело, что вслух я это
